Александр Хиневич - Неизведанные гати судьбы [СИ]

Трое товарищей в чёрных сюртуках от услышанного аж поперхнулись и превратились в некое подобие статуй, не зная как им действовать дальше, и удивлённо переводили свои взгляды со стволов, направленных на них из пролётки, то на меня, то на Семёна.

— Князь, давайте не будем принимать поспешных решений, мы же всё-таки с вами не враги. Вы же прекрасно знаете, что я всегда рад видеть вас и Светозара у себя в гостях, да и остальных ваших сопровождающих мы примем, как полагается. Вы пока проходите во внутрь аптеки, там прохладней чем на жаркой улице, а я распоряжусь чтобы за вашей пролёткой присмотрели, да и лошадок как положено обиходили. Я отдал распоряжение работникам и нам уже накрывают стол. После горячего обеда мы с вами сможем спокойно пообщаться.

— Хорошо, Семён Маркович. Будем считать что возникшее недопонимание между нами и твоими людьми на сегодня исчерпано, — сказав это, я с двумя своими охотниками и Светозаром прошел в помещение аптеки.

Внутри небольшого зала, действительно была лёгкая освежающая прохлада наполненная ароматами лечебных трав и еле заметными запахами каких-то лекарств.

Остановившись у приоткрытой створки окна, я вдруг услышал начало разговора Семёна с одесситом…

— Зяма, откройте мне свои уши и послушайте сюда. Посмотрите по сторонам, и скажите мне, как родной маме, вы видите здесь море?

— Сёма, я не понял, с чего вдруг полились вопросы за море? Вы таки сами видите, шо его тут нет.

— Так чего вас как море заштормило перед Князем, и вы начали устраивать тут полундру? Вы не навоевались у себя на море, так решили устроить для себе небольшую войнушку в Барнауле? Я таки понимаю, что вас троих списали с корабля на берег, за слишком явную агитацию на пользу нашей партии. Но почему, скажите мне, вам ни один портовый босяк не объяснил, что Барнаул это таки не Одесса и здесь живут, к слову сказать, совсем другие люди. То что вы вчера сняли с себя матросские шмотки, и надели лапсердаки пошитые старым Мойшей, ещё совсем не означает, что вы сразу же стали тут уважаемыми людьми. Я даже уже не говорю, за двух ваших дружков-лепил с Ланжерона. То что они таки научились делать старушкам клизмы, давать страдальцам порошки от кашля, и даже немножечко умеют пускать больным кровь, то это вовсе не означает, что они также хорошо способны пулять из наганов. Вот скажите мне, Зяма, как перед старым ребе, чем же вам Князь не угодил?

— Сёма, я вас таки уважаю, за то шо вы имеете тут своё дело, но на минуточку перестаю вас понимать. Вы же своими глазами видели, в каком холёном экипаже этот буржуй и эксплуататор со своей охраной в аптеку прикатил. Таких бесшабашных князей надобно кончать по-быстрому, а не за дружбу с ними разговоры беседовать.

— Скажите мне честно, Зяма, ваша мудрая мама никогда не говорила, что вы иногда бываете похожи на идиёта?

— К чему такие обидные слова, Семён Маркович?

— То не обидные слова, Зиновий Адамович, то я переживаю за ваше душевное состояние, и за вашу способность вести партийные дела дальше. Поймите меня правильно, я таки долго живу в этом городе, но ещё никогда не встречал человека, что делает себе мнение о людях, по коляске в которой они приехали. Скажите мне, ежели я однажды проедусь по улицам Барнаула в шикарной карете, я что, от этого никчёмного действия, сразу же маркизом стану?

— Семён Маркович, мне непонятны ваши претензии. Ваш гость сам себя обозначил князем, и два свидетеля это слышали. И вы мне прикажите не верить тому, шо услышали наши собственные уши?!

— Зяма, «князем» его прозвали местные анархисты, которых тут побольше наших партийцев. Как мне пояснил наш партийный товарищ, анархисты часто своих лидеров «князьями» называют, ибо им за анархию поведал сам князь Кропоткин. Я вам больше скажу, Петр Алексеевич для всех анархистов мира, как отец родной. Вот только в Гуляйполе главного анархиста Нестора Махно все жители не «князем», а на свой манер «батькой» кличут. И не делайте мне невинные глаза, словно вы первый раз за такое услышали. Вы таки уже пять лет как состоите в нашей партии, но я дико удивляюсь за ваше образование. Скажите мне, Зяма, как своему другу детства и партийному товарищу, как вы допустили такое упущение, что ничего не знаете за французскую революцию?

— Не крутите мне пейсы, Семён Маркович, их давно уже нет. Нам все пейсы ещё на флоте обстригли. Скажите честно, для чего вы мне вспомнили за французскую революцию, ежели мы с вами говорим за князя?

— Так вы сами начали выговаривать за буржуев и эксплуататоров, назвав этими обидными словами моего гостя. Чтобы закрыть пробел в вашем образовании, я и вспомнил за французскую революцию. Слово «буржуи» именно там и появилось. Им называли всех горожан, что имели свои личные дома в городе. Буржуи всегда делали маленький гешефт, они сдавали комнаты приезжим. А теперь подумайте один раз и скажите, как Князь может быть буржуем, ежели он живёт в глухом поселении, и даже не имеет собственного жилья в городе? И заодно пораскиньте мозгами, кого он в своей деревне может эксплуатировать? Старых ведьм да колдунов? Так что все ваши доводы за Князя, как за буржуя и эксплуататора, мне даже неинтересны.

— Сёма, вы снова меня дико удивляете. Скажите мне, как аптекарь аптекарю, вы случайно не перегрелись стоя на солнышке? Причём тут ведьмы и колдуны, за которых вы говорите?

— Да всё при том, Зяма, что в той деревеньке кроме Князя, ведьм да колдунов, больше никто не проживает. Вы удивитесь ещё сильнее когда узнаете, что ту глухую деревню, жители окрестных селений не иначе как Ведьмовской и не называют, и обходят её десятой дорогой.

Дальше я не стал слушать разговор Семёна и одессита, а прошёл со своим людьми в жилую половину здания…

Обед на шесть персон был просто изумительным. Помимо наваристого борща, на второе нам предложили зажаренного молочного поросёнка нафаршированного рассыпчатой гречневой кашей с чесночком, а на сладкое было несколько видов бисквитов. Похоже у Семёна Марковича, имелись весьма хорошие связи в ближайшем трактире или в ресторане, раз он сумел так быстро организовать для гостей такой вкусный обед. Как только закончилась наша совместная трапеза в обеденной зале, я от всей души поблагодарил хозяев за превосходный обед, и задал свой первый вопрос управляющему аптекой:

— Скажи мне, Яков Ефимович, что в вашем городе вообще происходит? Все куда-то спешат, на улицах полно вооружённых людей, у меня складывается такое ощущение, словно ваш город готовится к отражению нападения германцев.

— То не германское нашествие ожидается, — улыбнувшись сказал управляющий, — это новая власть пытается защитить себя от народа. А у нас всё по-прежнему, Князь, работаем в поте лица и не покладая рук. Вот только с представителями новой уездной власти, у нас появились небольшие разногласия.