Александр Хиневич - Неизведанные гати судьбы [СИ]

Кое-как добравшись до лесной полянки, где мы с Урчаной останавливались на ночёвку, ибо пришлось свернуть со старой заброшенной дороги и двигаться через лес, я первым делом решил заняться лошадьми. Выпряг из телеги одну и расседлав другую, я стреножил их и оставил пастись на самом краю ягодной поляны. Лошади сначала пугливо смотрели на лежащую в тенёчке рысь, но через некоторое время заметив, что она не только не нападает, а вообще не обращает на них никакого внимания, успокоились.

Набрав в роднике воды в котелок я развёл под ним огонь, потом проверил содержимое телеги, нашёл под облучком хорошее деревянное ведро со щёткой для ухаживания за лошадьми. Пришлось повторно идти до родника, на этот раз уже с найденным ведром. Прекрасно зная, что холодной водой поить лошадей нельзя, я дождался пока закипит вода в котелке. Смешав воду в ведре, я по очереди попытался напоить лошадей, но их похоже уже давно не поили, и они сильно страдали от жажды. Каждая лошадка старалась первой засунуть свою фыркающую морду в единственное ведро с водой. Пришлось привязать одну из них к ближайшему дереву, чтобы она немного подождала, пока другая выпьет свою половину воды из ведра. Полученной порции воды лошадям оказалось мало, поэтому обе выжидательно смотрели на меня. Пришлось ещё три раза наводить тёплую воду. Одно ведро с удовольствием опорожнили лошадки, а два других ушло на их помывку. Надо было смыть с них пот, чтобы слепни и оводы не досаждали животным.

Когда утолившие жажду и помытые лошади занялись поеданием сочной травы и молодого кустарника, я перетаскал мешки со своими охотничьими трофеями на телегу, после чего спросил Урчану, разлёгшуюся в тени дерева:

— Красавица, а ты крупных животных для охоты смогла найти?

«Недалеко от плохой воды видела двоих с малышом, они лизали большие солёные камни и ели траву. Чуть дальше была небольшая стая таких же. Больше никого найти не смогла».

— В какую сторону ты ходила, Урчана?

«В ту, где я всегда встречаю тебя».

Из полученных ответов от рыськи, стало понятно, что где-то по дороге к нашему поселению появилось небольшое стадо маралов. Где находятся большие солёные камни я прекрасно знал, так что решил не откладывать продолжение охоты. Три-четыре тушки не нанесут очень большого ущерба стаду маралов, а вот для моих близких и остальных поселян, такое количество мяса не будет лишним.

На старую широкую обильно заросшую травой дорогу, ведущую к нашему поселению, на которой раньше могли разъехаться две телеги, мы выбрались уже когда начало вечереть. Прежде чем продолжить оставшийся путь в две с половиной версты, я решил сделать небольшой привал, напоить обеих лошадей, благо вдоль дороги хватало ям и луж наполненных прогретой дождевой водой, и покормить набегавшуюся за день красавицу Урчану.

Лошадям довольно тяжело дался наш поход через урман, ведь мне и рыське приходилось высматривать наиболее удобные проезды между деревьями и заброшенные лесные дорожки идущие через таёжные заросли. Приходилось прикладывать много усилий, чтобы через давно не хоженые тропы и дорожки смогла проехать наша гружёная трофеями телега.

Лошадей в упряжке мне приходилось менять примерно через каждые два часа, ибо любая из запряжённых в телегу лошадей довольно быстро уставала. Скорее всего, усталость обеих моих лошадей накапливалась даже не столько из-за тяжёлого груза в телеге, сколько из-за постоянного страха от присутствия рядом со мной рыси. Так или иначе, но к нашему выходу на старую дорогу ведущую к Урманному поселению, лошади немного попривыкли к тому, что вокруг них постоянно бегает Урчана. Они уже не так сильно фыркали на рыську и не пытались убежать сломя голову в лесную чащобу, а лишь опасливо косились на неё своими чёрными глазами.

Пока лошади жадно втягивали в себя живительную влагу из небольших, но весьма глубоких ямок наполненных тёплой водой, я отдал лесной красавице Урчане пару упитанных зайцев. Она быстренько утащила их за ближайшие придорожные кусты дикой смородины, и вскоре оттуда послышалось неспешное чавканье, сопровождаемое довольным урчанием рыси. По этим звукам я понял, что дальше Урчана меня сопровождать не собирается, а потому, спокойно запряг в телегу обеих напившихся лошадей. Одну запряг как обычно, а вторую приспособил рядышком с первой, навроде пристяжной. После чего, попрощался с довольно урчащей рысью, и неспешно направился по дороге в поселение.

Поселение «Урманное». В Алтайском Белогорье.

До Урманного я добрался когда край Ярило-Солнышка уже почти опустился до вершин леса. Едва мы приблизились к плетню огородов первого дома поселения, как из придорожных кустов вышел дозорный с поднятой рукой. Присмотревшись, я сразу узнал того, кто меня остановил. Это был Шатун. Он стоял и удивлённо смотрел на сильно нагруженную телегу, весь груз которой был скрыт под рогожей и обвязан верёвками. Немного придя в себя, Шатун произнёс:

— Здравия, Князь. Не ожидал я тебя на дороге увидеть. Первый раз вижу, чтобы ты на охоту на лошадях ездил.

— И тебе здравствовать, Шатун. То не мои лошадки. Я их рядышком с убиенными бандитами недалеко от дальнего урмана обнаружил. Ну вот и приспособил для перевозки своих охотничьих трофеев. А ты чего енто в поселянском дозоре делаешь? Тебя же, насколько я помню, вместе со Светозаром в Барнаул отправили.

— Вот за то что я вернулся назад без Светозара, меня Глава поселения в дозор на дорогу и направил. Как я понял, вроде как в наказание.

— А что случилось-то?

— Арестовали нашего Светозара, прямо на почтовом тракте перед въездом в город.

— Кто арестовал?!

— Судя по военной форме, шапкам с красной звездой и острым верхом, в виде старинного шлема, то были красноармейцы. Ими командовал какой-то странный цыганистый командир, весь облачённый в кожаные одежды. Они там, на почтовом тракте, перед самым городом, пропускной заставой стояли, и всех проходящих или проезжающих тщательно проверяли. Правда у красных все бойцы какие-то шибко мелкие были, словно не воинов, а подростков понабрали в армию.

— В каком смысле «шибко мелкие»?

— В самом прямом, Князь. Светозар-то у нас хоть и невысокий, но всё же до саженного роста вымахать сумел, он всего лишь на три вершка меня ниже будет, а красноармейцы ему вместе со своими остроконечными шапками даже до края плеча не доставали. Про их командира и говорить нечего, он росточком даже ещё ниже всех красноармейцев был. Я всё происходящее действо из придорожных кустов наблюдал. Правда из-за поднявшегося ветра ничего не расслышал о чём они там говорили, да и расстояние до них от меня было больше двадцати саженей. Сначала Светозара два бойца с винтовками остановили и о чём-то спросили. Он им приветливо кивнул, достал из заплечного мешка какую-то бумагу и показал бойцам. Те посмотрев бумагу, начали что-то между собой говорить, а потом и вовсе позвали своего командира, который недалече расположился с десятком бойцов. Тот тоже долго смотрел бумагу, и о чём-то спрашивал Светозара. Тот отвечал «кожаному», но видать ответы командиру совсем не понравились, ибо через пару минут он отдал какой-то приказ и двое бойцов попытались скрутить Светозара, но он не дался им, и обоих бойцов раскидал в разные стороны. Тогда командир что-то крикнул, подбежали ещё четверо бойцов и накинулись на Светозара. Они смогли его вчетвером повалить на дорогу, и связать верёвкой руки за спиной. Даже левый рукав его рубахи оборвали. Потом его куда-то увели, под конвоем двух самых крупных красноармейцев. Я попытался в обход проникнуть в Барнаул и посмотреть куда же повели Светозара, но везде натыкался на скрытые в кустах вооружённые группы красноармейцев. Пришлось мне забирать лошадей возвращаться назад. Вернувшись, я в Управе обо всём рассказал нашему Главе поселения. Он внимательно выслушал меня, а потом отправил сюда, в поселянский дозор на дороге.