Александр Хиневич - Неизведанные гати судьбы [СИ]

Ближе к вечеру, во дворе нашего представительства, появились конные повозки с довольно странными личностями, которые быстро переговорив с Иван Иванычем, забирали часть нашей копчёной продукции и сразу же уезжали. Лишь когда вечер вступил в свои права, двор нашего представительства окончательно опустел. Иван Иваныч закончил что-то записывать в большую амбарную книгу, а потом обратился ко мне.

— С первой частью договора мы закончили, Демид Ярославич. Выдали всё что положено тем, с кем у нас имелись договорённости. Посмотрим как власти выполнят свои обязательства. Завтра с утра нам должны привезти зерно, а где-то после обеда начнут завозить муку. Это добро есть кому принимать. Будем всё тщательно проверять. Главное, чтобы представители власти, нашей артели испорченное или проросшее зерно не подсунули, а также подмоченную или червивую муку. Твои заботы и хлопоты начнутся послезавтра, когда патроны к вашим охотничьим ружьям, винтовкам и «Винчестерам» привезут. Тут уже тебе решать, какие оружейные припасы годные, а какие нет. Вам же с ними потом на охоту в урман ходить. Я думаю, что местные военные постараются тебе всякое негодное барахло подсунуть. Помни, это не солдаты императорской армии, такие обманут и даже не поморщатся. Я пока разговаривал с командиром отряда красноармейцев, что сегодня были у нас, сразу заметил, как его бойцы глазами шныряли по двору и гружённым подводам. Так что ты внимательно гляди в оба глаза. Я нисколько не удивлюсь, что эти красноармейцы постараются ночью тайком проникнуть к нам в представительство и что-нибудь стащить. Они же не знают, что мы уже почти всё продовольствие раздали, согласно договору.

— Я понял тебя, Иван Иваныч. Благодарю за предупреждение. На ночь выставим удвоенную охрану представительства. Если кто к нам во двор с нехорошими мыслями полезет, то будет очень неприятно удивлён.

— Вот это правильное решение. Бережёного бог бережёт. Лишняя охрана ночью нам точно не помешает.

— Бог не бог, но и сам будь не плох. Так вроде бы говорили в императорской армии. Ты мне вот что скажи… Твои знакомцы, что вечером за продуктами приезжали, не разболтают по пьянке, где они добром разжились?

— Насчёт этого можешь не беспокоиться, Демид Ярославич. За такие разговоры, им деловые люди быстро языки оторвут, возможно даже вместе с дурными головами. Ты не смотри на меня такими удивлёнными глазами. Часть моих знакомцев рассчиталась со мной, за привезённые нами продукты, золотыми империалами, а другая часть, завтра вечером доставит товары, согласно списку составленному Главой поселения. Ты что думал, твой отец меня за красивые глаза старшим обоза назначил?

— Я никогда не обсуждаю решения своего отца. Ежели он тебя назначил старшим, значит так тому и быть. У нас в Урманном, Иван Иваныч, если ты ещё не знаешь, решения Главы поселения никогда не обсуждаются, а выполняются всеми жителями со всем старанием.

— Очень хорошее правило, и оно мне нравится. В таком случае, чтобы немного успокоить тебя, Демид Ярославич, могу сказать, что значительная часть полученных от нас копчёностей уже пристроена. Её сразу же по местным ресторанам развезли. Сам подумай, кто же в здравом уме начнёт сравнивать кусочки копчёной рыбы под лимонным соусом на блюде в ресторане, или мясную нарезку из различных копченостей, с тем, что мы в продовольственном обозе привезли? Да никто. Посетителей ресторанов совершенно не интересует, откуда на их столах появляются те или иные продукты. Все посетители ресторанов приходят туда, чтобы хорошенько выпить, вкусно поесть и весело провести время. Правда, если говорить честно, иногда отдельные кабинеты в ресторанах используются деловыми людьми для особо важных переговоров.

— Насчёт вкусно поесть, тут я с тобой полностью согласен, Иван Иваныч. Сам люблю хорошо приготовленные блюда вкусить, особенно приготовленные умелыми поварами в ресторанах. Да и насчёт места для проведения важных переговоров ты тоже прав. В прошлые времена мне самому иногда приходилось участвовать в переговорах, проходивших в ресторанах.

— Вот гляжу я на тебя, Демид Ярославич, и поражаюсь. Ты вроде бы молод, по сравнению со мной, но в каких интересных событиях тебе проходилось поучаствовать раньше, даже представить себе не могу. Одни твои знакомства с теми, кто нынче находится у вершин власти, да и прошлые дела с теми, кто всегда привык «в тени» находиться, очень многого стоят. Ты мне лучше вот что скажи, как ты все эти перемены в стране воспринимаешь?

— Пока я до конца со своими выводами ещё не определился. Многое из того, что я увидел в городе, за прошедшие три дня, мне не понравилось. И я сейчас говорю не про разрушенные или сгоревшие дома в городе, и не про грязь и мусор на улицах. На такое можно вообще не обращать внимания, ибо дома люди способны заново отстроить, а грязь и мусор рано или поздно дворники уберут. Я говорю о том, что обычные люди стали другими.

— Что значит «люди стали другими»? По-моему, люди всё те же, что и раньше тут жили.

— Понимаешь, Иван Иваныч, всё дело в том, что я, если так можно сказать, большую часть своей жизни провёл не в нашем таёжном поселении, а прожил среди первозданной природы, в лесной чаще. У меня там душа отдыхает. Может быть из-за такой вот жизни, у меня взгляды на происходящие события и на поведение людей стали совершенно другими. То что для тебя вполне понятно и привычно, мне сразу бросается в глаза, как нечто неправильное или странное. Вот ты меня спросил о людях. Почему, по моему мнению, они стали другими? А ты разве не видел их глаза? Разве не замечал их взгляды?

— Умеешь ты задавать необычные вопросы, Демид Ярославич, — усмехнулся Иван Иваныч и почесал затылок, — но я всё же попробую тебе ответить. То что взгляды у многих нынешних людей довольно сильно изменились, ты полностью прав. Мне всё больше приходится видеть во взглядах людей злобу, хитрость или алчность. Иногда у меня складывается ощущение, что все люди хотят друг друга объегорить и по возможности, не прилагая никаких усилий, нажиться и жить беспечно за счёт других. Я ответил на твой вопрос?

— Частично. Вполне возможно, что мы с тобой, за прошедшие три дня, совершенно разных людей видели. Во время своих послеобеденных прогулок, у большинства людей, я заметил страх и какую-то обречённость в глазах, словно у них кто-то отнял смысл жизни. Скажу больше, меня очень поразило то, что во время своих прогулок, я не увидел на улицах Барнаула детей, словно их в городе совсем нет. Хотя в имперские времена на улицах Барнаула было много маленьких детей и подростков. Кроме того, у меня сложилось такое ощущение, что все встреченные мной люди не ведают как им дальше жить. Их совсем не интересует, что с ними может случиться, даже не завтра или в ближайшем будущем, а уже сегодня вечером…