Майкл Мэннинг - Доминирование Сэнтиров

Лора начала пятиться:

— Я не верю в демонов. Дорон нас защищает. У тебя нет власти надо мной! — На её лице ясно читался страх.

— Прекрати, Лора, — сказала Мойра. — Я не поклоняюсь демонам. Я даже не думаю, что они существуют, если только ты не имеешь ввиду тёмных богов.

Лора внезапно метнулась к двери, но Мойра по-быстрому создала щит, чтобы не позволить ей дотянуться до щеколды. Девочка в ужасе посмотрела на свою руку, обнаружив невидимую преграду.

— Пожалуйста, не делайте мне больно! — взмолилась она. — Я же вам ничего не сделала.

— Предупреждал же, чтоб ты нас не выдавала, — прокомментировал Чад. — Теперь она жуткий хай поднимет.

Глаза Лоры расширились:

— Вы что же…? Пожалуйста, я никому не скажу. Не трогайте моих родителей!

Мойра вздохнула:

— Это же нелепо. Дорон вообще уже не существует.

На лице девушке в ответ на это заявление отразился шок, и её губа задрожала:

— Это святотатство, — прошептала она себе под нос.

— Тебе её не переубедить, — заметил Чад. — А теперь нам уходить надобно. Сделай с ней что-нибудь.

Рот Лоры широко раскрылся, она готовилась закричать.

— Шибал, — сказала Мойра, посылая девушку в глубокий сон. Она подхватила Лору, когда её обмякшее тело стало падать, и неловко опустила её на землю. — А теперь что? — спросила она.

— Сколько она так проспит? — спросил лесничий.

— Минимум час или два, — сказала Мойра, — но скорее всего больше, поскольку она всё ещё усталая.

— Тогда подлей ей ещё немного, и будем спать дальше. Улетим до рассвета, а потом пусть сами без нас разбираются.

— Почему она так отреагировала? — спросила Мойра.

— Люди в Данбаре почти не имеют дел с Лосайоном. По большей части вести они получают из Гододдина. Магию они недолюбливают. После того, что там случилось с Мал'горосом и его жертвоприношениями, они по большей части не одобряют волшебников, — объяснил мужчина.

— Но волшебники же там были совершенно ни при чём, — возразила Мойра.

— Они-то этого не знают, — отозвался Чад. — Жрецы, волшебники и магия — им всё едино. Её воспитали верить, что Дорон — добрый, и что люди в Гододдине пострадали за то, что отвернулись от истинных богов. Им без разницы — что твой папа, что Мал'горос.

Мойра сжала губы. Ей не нравилось слышать то, что она слышала, но она не могла отрицать того, что Лора очень плохо отреагировала на её имя.

Чад перекатился на бок, завернувшись в одеяло.

— Ты что, так и будешь лежать? — спросила она его.

— Не, я спать буду. — Он уже закрыл глаза.

Она пялилась на него несколько минут, прежде чем снова сесть. В вернувшейся тишине мягкий храм Грэма стал ещё заметнее. Он вообще не проснулся, а теперь и Чад тоже выказывал все признаки спящего человека.

В конце концов Мойра тоже легла, но ей казалось, что прошло несколько часов, прежде чем сон нашёл её. Мысли её метались по кругу. Когда Чад разбудил её до зари, она чувствовала себя совсем не отдохнувшей.

Они тихо собрали вещи, и ушли, избегая будить спавшую у двери девушку. Найдя драконов, они полетели дальше, но мысли Мойры продолжали возвращаться к прошлой ночи. Она никак не могла отделаться от вида ужаса на лице Лоры.

Земля начала постепенно становиться плоской, катясь под ними, медленно сменяясь холмистой равниной, покрытой мягкой травой и редкими деревьями. В полёте они заметили удивительное число ферм. В то время как шиггрэс и война между Лосайоном и Гододдином сильно сократили популяцию в Гододдине и, немного, в Лосайоне, Данбар лишь вырос от прилива беженцев.

Мойра наблюдала за скользившим под ними пейзажем, но её мысленный взор был обращён внутрь, вспоминая старый разговор с тенью её матери.

— « Никто никогда не должен знать истинные глубины дара Сэнтиров, иначе тебе не будет покоя. Люди будут бояться тебя, и никто не будет тебе доверять », — сказала ей однажды Мойра Сэнтир.

Лора боялась её лишь за то, что она была дочерью волшебника, и вернула ей дар речи. Если люди настолько боялись магии, то насколько сильнее они будут её ненавидеть за то, что она — маг Сэнтиров? «Это нечестно», — подумала Мойра, но знала, что это было правдой. Она видела достаточно незащищённых разумов, чтобы понимать, что разница между нормальными людьми и создаваемыми ею искусственными сознаниями была чисто технической. Прошлая ночь лишь напомнила ей об этом уроке более прямым образом.

«Если можешь менять одно, то можешь менять и другое». Эта мысль заставила её почувствовать себя одинокой — более одинокой, чем когда-либо прежде.

— Как думаешь, что нам делать, когда прибудем в Хэ́йлэм? — спросил Грэм, крича ей в ухо, чтобы пересилить свист проносившегося мимо них ветра. Эти слова резко выдернули её из тёмных дум.

Она повернула голову, подавшись назад, чтобы ответить таким же образом, поднеся губы к его уху:

— Очевидно, нам нужно найти Графа Бэрлэйгена, поскольку это — наша единственная улика. — При этом она ненамеренно вдохнула запах волос Грэма. Запах был успокаивающим — мужским и знакомым. Она подавила в себе внезапный порыв прижать к ним своё лицо.

— Ну, да, это я знал, — ответил он. — Я хочу сказать, как нам, по-твоему, следует это сделать? Ты представишься Королю Дэрогену?

Мойра на самом деле не рассматривала такой вариант.

— А разве ты не знаешь, где находятся владения Бэрлэйгена? — «Почему он так хорошо пахнет?». Она повернула свою голову прочь, чтобы он мог ответить. «И почему я об этом думаю? Грэм же меня не интересует. Он мне как брат». Она подавила дрожь, когда ощутила его дыхание у себя на ухе.

— Нет, я только знаю, что это где-то в западном Данбаре. Я даже не знаю, кто является нынешним графом, — ответил Грэм.

Мойру раздражала её странная реакция на близость Грэма, и она позволила ей проявиться в своём голосе:

— Я на самом деле не хочу превращать это в формальный визит, пока мы не узнаем больше о ситуации. — Грэм начал было отвечать, но она отмахнулась от него, когда он подался вперёд: — Поговорим, когда приземлимся! — сказала она ему.

— «Он весьма привлекательный», — мысленно подсказала Кассандра, — «для человека».

Мойра покраснела — она и не осознавала, что вещала свои мысли.

— «Это не то, что ты думаешь», — безмолвно ответила она. — «Ты что, каким-то образом подслушиваешь мои мысли?»

— «Нет», — ответила Кассандра, — «но я могу ощущать твои чувства».

— «У меня никаких «чувств» нету», — настаивала Мойра.

— «Как скажешь», — с притворной покорностью отозвалась Кассандра.

Мойра поймала себя на том, что бурчит себе под нос, после чего сознательно прекратила это дело. Кассандра просто не понимала. Они с Грэмом выросли вместе. Они были в большей степени братом и сестрой, а не чем-то другим. Не говоря уже о том факте, что Грэм влюбился в другую. Какими бы трагичными ни оказались его отношения с Алиссой, тосковал он именно по ней.