Константин Буланов - Война этажерок

Впрочем, даже такая победа имела немало неприятных последствий. Так захваченный немецкий обоз, вооружение и свыше тысячи пленных повисли чугунной гирей на ногах 8-й и 2-й пехотных дивизий, которым требовалось как можно скорее начать отступление к Нейденбургу, в направлении которого, в противовес приказам штаба армии, стремился ударить командующий I армейским корпусом немцев. Но сперва ему требовалось выбить русских из Сольдау, что оказалось совсем непросто. Мало того, что после панического отступления предыдущего дня части 1-го русского корпуса успели оправиться от шока и привести себя в относительный порядок, так еще эти проклятые аэропланы с красными звездами на крыльях с новой силой взялись за уничтожение и так сильно потрепанной артиллерии, тогда как русские пушки и гаубицы раз за разом осыпали направляемые в атаку войска шрапнелью и гранатами. Поражение же 41-й дивизии, вызвавшее у командование натуральную панику, лишило корпус столь потребного подкрепления - только-только прибывшую бригаду Мюльмана и сводный отряд Шметтау переориентировали для атаки на Турау с последующим прорывом к Лана, что подразумевало окружение не менее двух русских корпусов. Естественно, перед этим им требовалось прорвать оборону остатков 2-й пехотной дивизии, что не только столь сильно отличилась этим утром, но и непозволительно распылила свои невеликие силы. Но к моменту выдвижения этих войск, на оборонительные позиции рот и батальонов 2-й дивизии уже были выдвинуты, наконец, подошедшие подкрепления - Кексгольмский лейб-гвардии полк и 10 эскадронов 6-й кавалерийской дивизии с частью своей артиллерии. А вот сведенные в шесть рот остатки 8-го Эстляндского пехотного полка с пулеметной командой гвардейцев принялись обустраивать оборонительные позиции вокруг самого Нейденбурга. Все равно нынче они более ни на что не годились. А еще более пострадавший 7-й Ревельский полк, остатки которого небольшими группами выходили к Нейденбургу в течение 27-го и 28-го августа, будучи сведенными всего в четыре неполные роты, ближе к полудню убыл в качестве охранения оттягивающемуся в тыл армейскому обозу. Вскоре небольшой город ожидал нашествие обоза и войск аж двух с половиной отступающих корпусов, для размещения которых здесь попросту не могло найтись достаточного количества места. Потому всех лишних отсылали в тыл, тем самым создавая заторы на дорогах по которым подходили подкрепления. Вот только иного выхода не имелось вовсе.

И все же столь кровавое противостояние в Восточной Пруссии, когда весы то и дело склонялись от одной стороны к другой, сыграли свою роль. Изрядно перепуганные немцы были вынуждены снять с западного фронта целых два корпуса и начать их срочную переброску в район Кенигсберга, к оборонительным линиям которого как раз подошли части 1-й армии русских. Подошли, вместо того, чтобы обрушиться с тыла на дивизии, теснящие корпуса 2-й армии. Но, это было лишь очередной ошибкой командования Северо-Западного фронта, коих уже оказалось допущено слишком много. Зато, если в армейских частях все висело на волоске, то добровольческий авиационный отряд смог добиться, пожалуй, много большего, чем можно было рассчитывать.

Так уж вышло, что вместе со штабом 2-й армии передвигались наблюдатели от союзников - французский и сербский генералы, а также английский майор. И если неразбериха в тылах русских войск не оказалась для них чем-то неожиданным, скорее они выказали бы удивление, не будь ее, то успехи каких-то перкалевых этажерок, умалчивать которые Егор совершенно не собирался, делали весьма неплохую рекламу русскому У-2. Да и увиденные ими только здесь бронеавтомобили внушали заметный трепет. Особенно когда они собственными глазами смотрели на то, как броневики расправляются с прорвавшимися к Нейденбургу немецкими кавалеристами и самокатчиками.

Кто бы что ни предполагал, а как таковой непрерывной линии фронта в Восточной Пруссии не существовало, впрочем, как и в зонах действия остальных русских армий. Здесь основные боевые действия велись в районе крупных транспортных узлов или относительно проходимых дорог. Просочиться же через многочисленные леса или едва заметные тропки могли только сравнительно небольшие и мобильные отряды. Именно так казаки попадали в тыл немцам, нападая там на колонны снабжения, именно так действовала и немецкая конница. Вот по всяким лесным тропкам к Нейденбургу внезапно и вышел 8-й уланский полк в полном составе, усиленный ротой самокатчиков и двумя эскадронами драгун 10-го кавалерийского полка. Хорошо еще, что у них в последний момент отобрали всю артиллерию, а то даже с занятых позиций они уже могли бы начать обстреливать летное поле, с которого действовали русские бомбардировщики. Да и как таковая атака конной лавы могла полностью выбить из борьбы всех авиаторов. Но опасавшиеся возможного прикрытия кавалеристы предпочли спешиться и пойти в атаку, как простая пехота. Вот тут-то и показали себя во всей красе охранявшие покой авиаторов БРДМ-2 и БА-3, на который авиационные механики уже успели переставить двигатель с одного из грузовиков.

Отвечавшая за охрану города на этом фланге неполная пехотная рота Эстляндского полка вряд ли могла остановить атаку вдесятеро больших сил. Ни желания стоять до конца, ни физических сил для штыковой, ни достаточного запаса патронов, у них не имелось. И если бы не подоспевшие к месту грядущего прорыва авиаторы со своими многочисленными пулеметами, а также обещанием расстрелять из этих самых пулеметов любого, кто посмеет драпать, позиции вполне могли быть покинуты. Впрочем, присоединившаяся к авиаторам рота охраны аэродрома, тоже сыграла свою роль. Этих в окопы набилось как бы не больше, чем имелось пехотинцев, а потому просто дать летчикам в морду, связать и оставить в качестве подарка наступающему противнику, оказалось невозможным. Вот если бы авиационные стрелки были одни... Тогда, да. Все могло бы случиться. А так вновь приходилось проявлять чудеса стойкости, благо нынче артиллерии у немцев не имелось.

Вспыхнувшая на юго-западной границе города интенсивная перестрелка успела привлечь внимание всего находящегося здесь штаба 2-й армии и потому свидетелями того, как бронированная техника, фактически, давит пехоту, стали очень многие офицеры, включая иностранных гостей. Видящий, что немцы, не смотря на потери, не снижают натиска, командир БА-3, успевший расстрелять все осколочные снаряды, приказал давить немцев, как когда-то под Млавой. И, следует отметить, психическая атака вышла на славу. Так, непрерывно стреляющий из пулеметов броневик, вырвавшись по дороге во фланг наступающим немцам, свернул в поле и начал подминать под себя, что уже остывающие тела, что те, в которых еще теплилась жизнь. А следовавший за ним небольшой бронеавтомобиль, оставшись на дороге и, игнорируя ответный обстрел, принялся садить длинными очередями по большим скоплениям солдат. Установленный на БРДМ-2 Максим позволял куда более щедро расходовать патроны, нежели РД-12. Так, в сущности, и захлебнулась первая атака немцев на Нейденбург. Кому-то из улан удалось отступить. Кто-то предпочел сдаться в плен. Но не менее трех сотен остались лежать на поле. Впрочем, подгадить они таки успели, сбив заходивший на посадку У-2Б. Не прикрытого с боков пилота поразили аж три пули и, управляемый им аэроплан, рухнул практически на линию окопов. Это была первая потеря летчика в добровольческом авиационном отряде. Но, судя по тому, как неважно шли дела - далеко не последняя.