Джефф Вандермеер - Странная птица. Мертвые астронавты

На вечеринку приходили бизнесмены. Пообщаться с художниками, которые делали им на заказ удивительные скульптуры. Абстрактных животных. Миленьких животных. Хозяину дома очень нравилась ироничная таксидермия жертв наездов.

– Наезд – это не преднамеренное убийство. Так что никакого греха тут нет. Я просто возвращаю им красоту. – Так сказала женщина-таксидермист. Она тоже там была.

Я подумал, что бы она сказала, если бы я переехал ее насмерть, а потом вернул ей красоту. Собрал бы и сшил все ошметки. Никакого греха тут нет. Как бы она чувствовала себя, если бы после наезда осталась живой на какое-то время. Молила бы о том, чтобы промчалась еще одна машина и избавила ее от страданий? Вот бы спросить, но выдавать себя нельзя, так что придется делать вид, что порхание светской болтовни меня поистине увлекает.

– Что насчет погоды? – Но нельзя говорить о погоде на этой Земле. Погода испортилась. Погода стала предательницей.

– Что насчет спорта? – Но нет смысла говорить о спорте, ведь погода «подосрала» спорту.

О чем мы могли бы поговорить? Я похвалил хозяев за их дом. Тогда мой голос прозвучал хрипло. Я еще не привык говорить по-человечески. Мой голос был хриплым, и я посмотрел на голову бизона на стене, и охрип даже пуще прежнего. Я смотрел на замшелый камень, привезенный из другой страны, на воду, текущую из кранов, и хотел лишь одного – упасть на четвереньки и напиться из пруда. Всмотреться в свое отражение – и увидеть того, кем я был, а не того, кем стал.

– Ты купил это где-то здесь, или в Интернете заказал?

– Эта скатерть, созданная принудительным трудом, потрясающе смотрится на столе, обработанном формальдегидом в подпольной мастерской.

– Как прекрасен твой новый телефон, сделанный бедняками на другом континенте! Я слышала, они там умирают от голода, потому что фабрики по производству телефонов вытеснили все сельскохозяйственные угодья и загрязнили леса – ну не умора ли?

Было приятно слышать такие откровенные разговоры, пусть даже и звучали они только в моей голове.

– А вы чем занимаетесь? – спросили меня.

– Восстанавливаю справедливость, – ответил я хрипло.

– Справедливость?

– Ну да. Вершу правосудие под покровом ночи.

– Ночью все кошки серы.

– Не только кошки, но и лисы, – заметил я.

И сбросил маску, и мои эмиссары рванули внутрь через специальное непрозрачное стекло, предостерегавшее птиц от столкновения с ним на лету – пустая трата денег, ведь машины, аэрозоли и пестициды владельцев дома извели всех птиц в округе.

Есть вопрос, который я должен задать, но я чувствую, что вы забыли ответ. Я чувствую, что сейчас нет смысла спрашивать.

За чем вы гонитесь? Зачем вы гонитесь? Вы когда-нибудь бегали по кругу, гоняясь за собственным хвостом? А если поджечь вам хвост, вы будете за ним гоняться? Кругами. Возвращаясь в одну и ту же точку. Возвращаясь…

…в огне, точно космическая капсула. Раскаленная добела. Зачем искать уязвимые места, если можно вытянуть все жилы, посмотреть, как дерево падает, а уж потом, на досуге, вдоволь бегать во мраке кругами.

Иногда смысл был не в охоте и не в убийстве. Иногда смысл был в том, чтобы уравновесить бесконечную горечь. Отмерить столько же. Беспокойства. Бесконечного непокоя. Пусть не знают они никогда отдыха, как никогда его не знаем мы – те, кому не дают просто жить своей жизнью. Пусть всегда они будут в бегах, пусть бегут неуклюже, оглядываясь через плечо, и да воцарится мир.

Это была не хижина. Это была нора. Мы знали, что они придут за нами. Но мы видели то, что не могли видеть они, мы знали больше, и к тому времени, когда они прибыли, нас там уже не было. Кто знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю? Мы сошли вниз – под сосновые иглы, под опад, грязь и известняк. Мы слышали, как ступают они по нам – громкие, неуклюжие. Мы рассеялись. Растворились, как дождевая вода в субстрате.

Чтобы спрятаться, я вернулся к себе. Через все потайные двери. Для этого я слегка расширил границы своего тела. Я сотворил много версий самого себя. Мы размножались через норы. Мы выпрыгивали с другого их конца… всякий раз – в разных местах.

И я смотрел…

Я смотрел на Грейсон на пустой лунной базе. Она замерзала там. Никак не могла принять решение. Для этой Грейсон я стал шумом за углом, который заставил ее побледнеть, принял решение за нее. Для другой ее версии я прозвучал как тысяча вылупляющихся беспозвоночных выродков Компании – тех, что и опустошили базу подчистую. Может, для какой-то третьей Грейсон тишину так ничто и не нарушило. Может, третья Грейсон вообще предпочла миру одиночество, и Компания так и не достигла той версии Луны.

Я смотрел…

Я смотрел…

Я вернулся в себя. Упал в грязь, истекая кровью. В песок и грязь. Я стал есть лишайник со старого камня, с мертвого древесного ствола. Снова принялся охотиться на мышей. Извалялся в желтой траве и потрохах. И все равно меня не признали за своего. От меня ужасно пахло – человеком, не лисой. И я не мог избавиться от этого запаха. Для них я был пришельцем, спустившимся со звезд. Лучше бы так оно и было. Жаль, что я не могу бежать вместе с ними. Не могу ничего не помнить. Не могу позволить Луне украсть мою память. Не могу навеки сгинуть в дурном сне.

Но я все равно вернулся к ним. Я вернулся в их сознание через их запах. Они обнюхивали меня и танцевали вокруг меня, а я все еще был сам на себя не похож. Не то что они.

И все же они остались со мной и последовали за мной.

Ты спрашиваешь, зачем спасать опустошенную Землю? Я чувствую этот запах на тебе, слышу его в твоем голосе. Твоя память пуста из-за жизни, которую ты прожила. Пуста лишь потому, что ты помогла ей стать такой, и не подумала хорошенько загодя.

Мы – бесконечны. А вот люди когда-нибудь придут к своему концу. Они не поймут даже – никогда, ни за что. Не поймут, что без нас они не существуют. Вымываются из существования. Становятся чем-то другим, необратимо. А когда меня не станет, что останется? Все.

Все – вот что останется после меня.

Мы жили в радости, в радости жить без помех, без преследований, без неестественной угрозы. Радость от бега. Радость от копания. Радость охоты на дождевых червей в грязи. Радость от ветра, играющего в меху. Радость от грязных лап. Радость спать рядом с самкой и выводком. Радость лазания по деревьям. Радость купания в ручьях. Радость спаривания и воспитания детей. Радость рытья нор. Радость от игры в лугах. Радость ловить светлячков в сумерках. Радость дремоты на гладких камнях, на мху, на клумбах папоротников. Радость от теплого меха. Мы жили в радости, в радости жить без помех, без преследований, без неестественной угрозы. Радость от бега. Радость от копания. Радость охоты на дождевых червей в грязи. Радость от ветра, играющего в меху. Радость от грязных лап. Радость спать рядом с самкой и выводком. Радость лазания по деревьям. Радость купания в ручьях. Радость спаривания и воспитания детей. Радость рытья нор. Радость от игры в лугах. Радость ловить светлячков в сумерках. Радость дремать на гладких камнях, на мху, на клумбах папоротников. Радость от теплого меха. Мы жили в радости, в радости жить без помех, без преследований, без неестественной угрозы. Радость от бега. Радость от копания. Радость охоты на дождевых червей в грязи. Радость от ветра, играющего в меху. Радость от грязных лап. Радость спать рядом с самкой и выводком. Радость лазания по деревьям. Радость купания в ручьях. Радость спаривания и воспитания детей. Радость рытья нор. Радость от игры в лугах. Радость ловить светлячков в сумерках. Радость дремать на гладких камнях, на мху, на клумбах папоротников. Радость от теплого меха. Мы жили в радости, в радости жить без помех, без преследований, без неестественной угрозы. Радость от бега. Радость от копания. Радость охоты на дождевых червей в грязи. Радость от ветра, играющего в меху. Радость от грязных лап. Радость спать рядом с самкой и выводком. Радость лазания по деревьям. Радость купания в ручьях. Радость спаривания и воспитания детей. Радость рытья нор. Радость от игры в лугах. Радость ловить светлячков в сумерках. Радость дремоты на гладких камнях, на мху, на клумбах папоротников. Радость от теплого меха. Мы жили в радости, в радости жить без помех, без преследований, без неестественной угрозы. Радость от бега. Радость от копания. Радость охоты на дождевых червей в грязи. Радость от ветра, играющего в меху. Радость от грязных лап. Радость спать рядом с самкой и выводком. Радость лазания по деревьям. Радость купания в ручьях. Радость спаривания и воспитания детей. Радость рытья нор. Радость от игры в лугах. Радость ловить светлячков в сумерках. Радость дремоты на гладких камнях, на мху, на клумбах папоротников. Радость от теплого меха. Мы жили в радости, в радости жить без помех, без преследований, без неестественной угрозы. Радость от бега. Радость от копания. Радость охоты на дождевых червей в грязи. Радость от ветра, играющего в меху. Радость от грязных лап. Радость спать рядом с самкой и выводком. Радость лазания по деревьям. Радость купания в ручьях. Радость спаривания и воспитания детей. Радость рытья нор. Радость от игры в лугах. Радость ловить светлячков в сумерках. Радость дремоты на гладких камнях, на мху, на клумбах папоротников. Радость от теплого меха. Мы жили в радости, в радости жить без помех, без преследований, без неестественной угрозы. Радость от бега. Радость от копания. Радость охоты на дождевых червей в грязи. Радость от ветра, играющего в меху. Радость от грязных лап. Радость спать рядом с самкой и выводком. Радость лазания по деревьям. Радость купания в ручьях. Радость спаривания и воспитания детей. Радость рытья нор. Радость от игры в лугах. Радость ловить светлячков в сумерках. Радость дремоты на гладких камнях, на мху, на клумбах папоротников. Радость от теплого меха. Мы жили в радости, в радости жить без помех, без преследований, без неестественной угрозы. Радость от бега. Радость от копания. Радость охоты на дождевых червей в грязи. Радость от ветра, играющего в меху. Радость от грязных лап. Радость спать рядом с самкой и выводком. Радость лазания по деревьям. Радость купания в ручьях. Радость спаривания и воспитания детей. Радость рытья нор. Радость от игры в лугах. Радость ловить светлячков в сумерках. Радость дремоты на гладких камнях, на мху, на клумбах папоротников. Радость от теплого меха. Мы жили в радости, в радости жить без помех, без преследований, без неестественной угрозы. Радость от бега. Радость от копания. Радость охоты на дождевых червей в грязи. Радость от ветра, играющего в меху. Радость от грязных лап. Радость спать рядом с самкой и выводком. Радость лазания по деревьям. Радость купания в ручьях. Радость спаривания и воспитания детей. Радость рытья нор. Радость от игры в лугах. Радость ловить светлячков в сумерках. Радость дремоты на гладких камнях, на мху, на клумбах папоротников. Радость от теплого меха. Мы жили в радости, в радости жить без помех, без преследований, без неестественной угрозы. (Но мы чувствовали ее в земле, в мертвых листьях, в водах ручья, что бежал за грядой многоквартирных домов, и смотрели на солнце, на эту сияющую звезду, и хранили солнце в наших сердцах.) Радость от бега. Радость от копания. Радость охоты на дождевых червей в грязи. Радость от ветра, играющего в меху. Радость от грязных лап. Радость спать рядом с самкой и выводком. Радость лазания по деревьям. Радость купания в ручьях. Радость спаривания и воспитания детей. Радость рытья нор. (Знали, что вернемся туда, если проживем так долго.) Радость от игры в лугах. Радость ловить светлячков в сумерках. Радость дремоты на гладких камнях, на мху, на клумбах папоротников. Радость от теплого меха. Мы жили в радости, в радости жить без помех, без преследований, без неестественной угрозы. (Если бы только мы, изгои, могли выжить.) Радость от бега. Радость от копания. Радость охоты на дождевых червей в грязи. Радость от ветра, играющего в меху. Радость от грязных лап. Радость спать рядом с самкой и выводком. Радость лазания по деревьям. Радость купания в ручьях. Радость спаривания и воспитания детей. Радость рытья нор. Радость от игры в лугах. Радость ловить светлячков в сумерках. Радость дремоты на гладких камнях, на мху, на клумбах папоротников. Радость от теплого меха. Мы жили в радости, в радости жить без помех, без преследований, без неестественной угрозы. Радость от бега. Радость от копания. Радость охоты на дождевых червей в грязи. Радость от ветра, играющего в меху. Радость от грязных лап. Радость спать рядом с самкой и выводком. Радость лазания по деревьям. Радость купания в ручьях. Радость спаривания и воспитания детей. Радость рытья нор. Радость от игры в лугах. Радость ловить светлячков в сумерках. Радость дремоты на гладких камнях, на мху, на клумбах папоротников. Радость от теплого меха. Мы жили в радости, в радости жить без помех, без преследований, без неестественной угрозы. Радость от бега. Радость от копания. Радость охоты на дождевых червей в грязи. Радость от ветра, играющего в меху. Радость от грязных лап. Радость спать рядом с самкой и выводком. Радость лазания по деревьям. Радость купания в ручьях. Радость спаривания и воспитания детей. Радость рытья нор. Радость от игры в лугах. Радость ловить светлячков в сумерках. Радость дремоты на гладких камнях, на мху, на клумбах папоротников. Радость от теплого меха. Мы жили в радости, в радости жить без помех, без преследований, без неестественной угрозы. Радость от бега. Радость от копания. Радость охоты на дождевых червей в грязи. Радость от ветра, играющего в меху. Радость от грязных лап. Радость спать рядом с самкой и выводком. Радость лазания по деревьям. Радость купания в ручьях. Радость спаривания и воспитания детей. Радость рытья нор. Радость от игры в лугах. Радость ловить светлячков в сумерках. Радость дремоты на гладких камнях, на мху, на клумбах папоротников. Радость от теплого меха. Мы жили в радости, в радости жить без помех, без преследований, без неестественной угрозы. Радость от бега. Радость от копания. Радость охоты на дождевых червей в грязи. Радость от ветра, играющего в меху. Радость от грязных лап. Радость спать рядом с самкой и выводком. Радость лазания по деревьям. Радость купания в ручьях. Радость спаривания и воспитания детей. Радость рытья нор. Радость от игры в лугах. Радость ловить светлячков в сумерках. Радость дремоты на гладких камнях, на мху, на клумбах папоротников. Радость от теплого меха. (Видел ли я тебя сквозь ежевику? Один или два раза. Неужели я пробрался на опушку леса, чтобы наблюдать за фабрикой?) Мы жили в радости, в радости жить без помех, без преследований, без неестественной угрозы. Радость от бега. Радость от копания. Радость охоты на дождевых червей в грязи. Радость от ветра, играющего в меху. Радость от грязных лап. Радость спать рядом с самкой и выводком. Радость лазания по деревьям. Радость купания в ручьях. Радость спаривания и воспитания детей. Радость рытья нор. Радость от игры в лугах. Радость ловить светлячков в сумерках. Радость дремоты на гладких камнях, на мху, на клумбах папоротников. Радость от теплого меха. (Неужели я видел Темную Птицу за работой, но так ничего и не предпринял? И я был призраком? Был ли я так далеко, что все равно ничего не мог сделать? И что можно было сделать? Да ничего.) Мы жили в радости, в радости жить без помех, без преследований, без неестественной угрозы. Радость от бега. Радость от копания. Радость охоты на дождевых червей в грязи. Радость от ветра, играющего в меху. Радость от грязных лап. Радость спать рядом с самкой и выводком. Радость лазания по деревьям. Радость купания в ручьях. Радость спаривания и воспитания детей. Радость рытья нор. Радость от игры в лугах. Радость ловить светлячков в сумерках. Радость дремоты на гладких камнях, на мху, на клумбах папоротников. Радость от теплого меха.