Кейт Лаумер - Звездные мошенники

Внезапно голоса — похоже, сотни голосов — слились в рев, в протяжное «Йа-а-а-айу-у-у…». Уж не стадион ли там с толпой, болеющий за местную команду? Слышен оркестр: визг труб, звон тарелок, буханье барабанов. Впереди виден выход на солнечную улицу, с флагами, с людскими спинами, а над головами — ритмичное колыхание флажков и высоких киверов, движущихся довольно ровными рядами. В поле зрения вплыл растянутый между шестами транспарант, и Бретт успел прочесть огромные красные буквы: «… ЗА НАШИХ!»

Он подошел к толпе и двинулся вдоль серых спин. Приближалась фаланга людей в желтых кителях, они чеканили шаг и покачивали кистями на фесках. На мостовую выскочил мальчуган, запрыгал возле строя. Музыка ревела, гремела, хрипела. Бретт похлопал по плечу стоявшего перед ним человека.

— Что празднуем?

И не услышал собственного голоса. Мужчина не отреагировал. Бретт пошел вдоль толпы в поисках просвета или возвышения. Кажется, впереди людей не так много. Он достиг края толпы, прошагал еще несколько ярдов и остановился на краю тротуара. Желтые уже промаршировали мимо, появилась группа фигуристых девиц в атласных блузках, черных сапожках и белых меховых шапках — все молчат, на лицах никаких эмоций. В пятидесяти футах от Бретта они вдруг пустились в пляс: вскидывали колени, крутили бедрами, жонглировали блестящими батонами…

Бретт вытянул шею, высматривая телекамеры. На противоположной стороне улицы плотными рядами стояли одетые в тусклое люди: глаза следят за процессией, шевелятся губы.

Вперед протолкался толстяк в мятом костюме и панаме, стал наблюдать, ковыряясь в зубах. Отчего-то Бретту показалось, что он здесь не на месте. Фасады магазинов позади зевак выглядели нормально — грязноватые кирпичи, мутные стекла, окисленный алюминий, реклама: «ТОЛЬКО СЕГОДНЯ СНИЖЕНЫ ЦЕНЫ».

Слева от Бретта тянулся пустой тротуар, справа плотная толпа снова и снова взрывалась ревом. За мажоретками шеренгой, в ногу шли полицейские, а над ними порхал вдоль улицы лист бумаги.

Бретт повернулся к соседу справа:

— Простите, вы не подскажете, как называется этот город?

Сосед даже ухом не повел. Бретт похлопал его по плечу:

— Эй! Что это за город?

Незнакомец сорвал с головы шляпу, замахал ею, швырнул вверх. Она отлетела прочь, потерялась в толпе. И как же эти энтузиасты потом находят свои головные уборы?.. Никто из знакомых Бретта шляпами не разбрасывался.

— Может, все-таки ответите? — Бретт потянул мужчину за руку.

Тот резко развернулся к нему, тяжело навалился. Бретт шагнул назад. Мужчина жестко рухнул на тротуар. Да так и остался лежать, только глаза открыты и руки судорожно дергаются.

— Аххх… — произнес он. — Хум-хум-хум… Аввв… джаввв…

Бретт поспешил опуститься на корточки.

— Извините! — воскликнул он и заозирался. — Эй, кто-нибудь! Человеку плохо!

Никто даже голову не повернул. Ближайший зритель стоял с непокрытой головой, у него двигалась челюсть.

— Нужно ему помочь, — объяснил Бретт, дергая незнакомца за рукав. — Видите, он упал!

Зевака неохотно перевел взгляд на Бретта.

— Не мое дело, — пробормотал он.

— Что, неужели никто не поможет?

— Пьяный, наверное.

За спиной раздался тревожный шепот:

— Эй, ты! Живо в переулок!..

Бретт обернулся. У входа в переулок, такой же, как тот, по которому он пришел, стоял мужчина лет тридцати, тощий, с редкими волосами и каплями пота на верхней губе, одетый в мятую и засаленную желтую рубашку с широким воротом. И махал рукой, указывая в переулок:

— Сюда!

Бретт двинулся к нему:

— Пожалуйста, помогите…

— Да иди же, болван! — Рыжий схватил Бретта за руку и потащил в сумрачный проход.

Бретт воспротивился:

— Постойте! Этому парню плохо…

— Ты что, еще не различаешь их? — Рыжий говорил с незнакомым Бретту акцентом. — Големы! Надо скрыться, пока не…

Он вдруг застыл, распластавшись на стене. Бретт инстинктивно последовал его примеру. Голова незнакомца была обращена к выходу из переулка, на дряблой шее натянулись жилы. Стоя рядом, Бретт видел трехдневную щетину на его лице, дышал его вонью. Он попятился:

— В чем де…

— Ни звука! И не шевелись, идиот! — тоненько прошипел рыжий.

Бретт проследил за его взглядом до солнечной улицы. Упавший так и лежал на мостовой с открытым ртом, суча конечностями. К нему что-то приближалось — полупрозрачное, буроватое, на вид — бугор из грязной воды. Вот оно вздыбилось, замерло на миг и рухнуло на человека, как береговая волна, обтекло его. Человек закачался, закрутился, точно бревно в потоке, и поднялся вертикально. Жижа, играя в солнечных лучах янтарными переливами, снова образовала горбатую волну и двинулась прочь, унося добычу.

— Что за чер…

— Бежим! — Рыжий повернулся и припустил по переулку.

В тени между серыми стенами он обернулся и нетерпеливо помахал рукой, а потом исчез за поворотом.

Бретт последовал за ним и увидел широкую аллею: высокие деревья с изумрудной весенней листвой, кованая ограда, а дальше гладкие зеленые газоны. Люди на глаза не попадались.

— Минутку! Что это за место!

Незнакомец повернулся и уставился на Бретта окаймленными красным глазами.

— Давно ты здесь? — спросил он. — Как попал?

— Вошел через ворота… с час назад.

— Я сразу понял, что ты человек, ведь ты разговаривал с големом, — сказал рыжий. — Сам я тут уже два месяца, если не больше. Надо заныкаться. Хавать хочешь? Есть одно местечко… Он указал направление тычком большого пальца. — Айда. Успеем еще поговорить.

Бретт пошел с ним. Они свернули на боковую улицу, вошли в грязноватое кафе. Дверь хлопнула за ними. Столики, табуреты у стойки, пыльный музыкальный автомат. Сели за столик. Рыжий снял ботинок и заколотил им в стену. Прислушался, наклонив голову. Абсолютная тишина. Он снова постучал. За кухонной дверью громыхнула посуда.

— Не говори ничего, — потребовал рыжий, выжидающе глядя на дверь за стойкой.

Та распахнулась. Появилась краснощекая девица с нечесаными волосами, в зеленой форме официантки, с карандашом и блокнотом.

— Кофе и сэндвич с ветчиной, — потребовал рыжий.

Бретт ничего не заказал. Девушка бросила на него взгляд, черкнула в блокноте и упорхнула.

— Эту харчевню я в первый же день нашел, — сообщил рыжий. — Просто повезло — увидел, как желы ее строили. Те желы были здоровенные, не то что нынешние чистильщики. А когда они закончили, я решил рискнуть… Фокус в том, что надо прикинуться големом.

— Извини, но я тебя совершенно не понимаю, — сказал Бретт. — Сейчас спрошу у девушки…

— Не надо спрашивать! Испортишь сцену! Оно или заклинится, или вызовет желов. Лучше просто поешь, оно сейчас принесет.

— Почему ты говоришь «оно»?