Кейт Лаумер - Звездные мошенники

Бретт отступил на несколько шагов и осмотрел вздымающуюся глиняную стену. В двадцати футах из торчащего обломка двухдюймовой трубы капала вода. Он снял с плеча веревку, соорудил петлю, раскрутил и бросил. Веревка с плеском упала в воду. Бретт собрал ее, сделал вторую попытку. Получилось с третьей. Он подергал — держит — и полез вверх. Тонкий нейлон был гладким, как стекло; мокрые, грязные руки скользили; Бретт зажимал веревку ступнями и продвигался дюйм за дюймом. Вот он съехал на два фута и снова упрямо двинулся вверх; опять сполз и опять с огромным трудом преодолел это расстояние…

Через десять футов в мокрой глине нашлась опора для ноги. Бретт отдохнул и двинулся дальше, превозмогая боль в измученных мышцах и стертых в кровь ладонях. А вот и путаница оборванных электрических проводов, можно повисеть на них и отдышаться. Поблизости в глине отверстие диаметром в два фута; если раскачаться, удастся, пожалуй, дотянуться до него. Стоит попробовать. Лезть вверх на онемевших, скользких от глины руках уже невозможно.

Он ухватился за веревку, оттолкнулся от стены, раскачался, зацепился ногой за край отверстия и запрыгнул… нет, правильнее сказать, ввалился в зев тоннеля. Сдернул веревку с трубы, смотал и повесил на плечо. И на четвереньках двинулся по узкому лазу.

Тоннель изогнулся влево, затем вправо; пошел под уклон, потом кверху. Бретт упорно полз, проминая ссаженными ладонями и коленями холодную жесткую глину.

Вот и второй тоннель, поуже; он ведет влево. Третий круто забирает вверх. Тот, по которому полз Бретт, расширился до трех футов, затем до четырех. Бретт встал и пошел сгорбившись. Тут и там, едва видимые в полутьме, лежали притопленные в грязи вещи: посеребренная ложка с погнутой ручкой, ржавый моторчик от детского электровоза, миниатюрный радиоприемник, зеленый из-за сгнивших и лопнувших батареек.

Вдали — по прикидкам Бретта, в сотне ярдов от ямы — тоннель выводил в огромную пещеру, освещаемую зеленоватым сиянием круглых матовых окошек, вмурованых в высокий потолок. Ряд серых бетонных свай, сплошь в выбоинах и трещинах, опоры стоявшего наверху здания, пересекал пещеру от края до края. Между Бреттом и этими сваями пол был усеян палками и камнями, они бледно отсвечивали в полумраке.

Бретт двинулся вперед. Под ногой хрустнула палка. Он пнул камень размером с дыню. Тот легко откатился и замер, уставившись на него пустыми глазницами. Человеческий череп.

В этой пещере легко поместился бы городской квартал. Пол сплошь покрыт человеческими костями, тут и там виднеется кошачий скелет или клыкастая собачья челюсть. Непрестанно шуршат крысы, снующие в грудных клетках, сидящие на черепах, пробегающие по берцовым костям. Бретт осторожно пробирался, перешагивая через ожерелья из фальшивого жемчуга, колечки с цирконом, пластмассовые пуговицы, слуховые аппараты, тюбики губной помады, корсеты, протезы, резиновые каблуки, часы наручные, часы лацканные, часы карманные с истлевшими медными цепочками.

Впереди Бретт увидел бледно-желтое пятнышко. И побежал к нему, спотыкаясь о костяки, хрустя линзами очков.

Тот, к кому он спешил, неподвижно лежал лицом вниз. Бретт осторожно опустился на корточки, перевернул его на спину. Дхува. Бретт похлопал по холодным запястьям, помассировал влажные кисти. Дхува зашевелился, слабо застонал. Бретт усадил его и зашептал:

— Очнись! Да очнись же!

У Дхувы затрепетали веки. Глаза открылись и непонимающе уставились на Бретта.

— В любую минуту могут вернуться желы, — прошептал тот. — Надо выбираться отсюда. Идти сможешь?

— Я его увидел, — слабым голосом сообщил Дхува. — Но он такой быстрый…

— Сейчас не опасно, — сказал Бретт, — желов поблизости нет. Но могут вернуться. Надо найти выход!

Дхува вздрогнул и заозирался.

— Где я? — спросил хрипло.

Бретт схватил его за руку, заставил подняться.

— Мы в вырытой ими пещере, — объяснил он. — Под городом подземный лабиринт, огромные ямы соединены тоннелями. Надо найти тоннель, который ведет к поверхности.

Дхува оглядел усеянное костями пространство.

— Он решил, что я мертв, и бросил меня здесь.

— А может, намеренно оставил умирать, — предположил Бретт.

— Сколько же их тут! — ахнул Дхува. — Сотни… тысячи…

— Похоже, все население города. Должно быть, эти твари таскали сюда жителей по одному.

— Но какой в этом смысл?!

— Не терпят вмешательства в сцену. Дхува, не об этом сейчас надо думать, а о том, как выбраться. Пошли. Я видел тоннели на той стороне.

Они пересекли широкий пол, обходя белые кости, слыша шорохи крыс. Достигнув противоположной стены пещеры, выбрали шестифутового диаметра тоннель, полого идущий кверху. Из темного зева бежала струйка воды.

— Нужно найти оружие против желов, — сказал Бретт.

— Зачем? Я не собираюсь с ними воевать, — проговорил Дхува тонким от страха голосом. — Я хочу убраться отсюда… Лучше уж в Уэвли вернуться… Даже предстать перед герцогом.

— А ведь раньше это был настоящий город, — сказал Бретт. — Желы захватили его, выпотрошили дома, изрыли под ним землю, перебили людей и вместо них расставили кукол. Никто и не заметил, как это случилось. Я встретил человека, который тут прожил всю жизнь. Он ничего не знает! Но мы-то знаем… И мы должны как-то с этим разобраться.

— Не наше дело! С меня хватит. Я хочу домой…

— Желы наверняка прячутся внизу, где-то в лабиринте. По какой-то причине стараются сохранять видимость… но не для всех, а только для здешних. Ради того толстяка разыгрывают сценки, куда бы он ни пошел. А он никогда не пойдет туда, где его не ждут.

— Мы как-нибудь переберемся через стену, — сказал Дхува. — Клянусь Гратом, лучше от голода окочуриться на сухих полях…

Из тоннеля они вышли в угольный бункер, одолели перекошенную дверь и очутились в бойлерной. Отсюда вела к солнечному свету лестница. На улице, в тени высоких зданий, стоял у тротуара приземистый седан. Бретт подошел к нему, нажал на ручку — дверца открылась. С замка зажигания свисали ключи. Он забрался на пыльной сиденье.

Раздался хриплый крик. Бретт посмотрел в зеркало заднего вида и увидел через грязное стекло могучего жела, вздыбившегося перед Дхувой.

— Дхува, не шевелись! — выкрикнул Бретт.

Тот замер, вжавшись в почерневший кирпичный фасад. Жел стоял в нерешительности, его поверхность рябила, бликовала.

Бретт выбрался из машины. Он стоял на мостовой в пятнадцати футах от жела. Волнами набегал мерзкий смрад. Сквозь водянистую фигуру виднелась белое от ужаса лицо Дхувы.

Бретт молча откинул защелку и поднял старомодный капот. От картера к фильтру-отстойнику тянулась кривая медная трубка топливопровода. Крепежный винт с рифленой головкой открутился легко, стеклянный стакан отстойника упал на ладонь. Янтарный струйкой потек бензин. Бретт снял с себя мокрый пиджак, скомкал и затолкал под струю. Глянул через плечо: Дхува ни жив ни мертв, а жел колышется над ним в нерешительности.