Иэн Бэнкс - Инверсии

– Ах, ваше величество! О Провидение! О небеса! Помогите! Ах, какое несчастье. Ах!

– Оставь нас, Вистер, – сказал король, вздохнув.

– Ваше величество! Слушаюсь, ваше величество. Немедленно, ваше величество. – Жирный камердинер, продолжая размахивать и дергать руками, со стонами и причитаниями вышел из королевских покоев.

– Я думала, государь, вы надеваете доспехи, чтобы такого не случилось, – сказала доктор.

Она стерла остатки крови тампоном и вручила его мне – выкинуть. Я же протянул ей склянку со спиртом. Доктор пропитала спиртом еще один тампон и приложила его к ране на бицепсе короля. Рана была в два пальца длиной и около ногтя глубиной.

– Ой!

– Простите, государь.

– Уй! Ай! Вы уверены, что это ваше знахарство мне не повредит, Восилл?

– Спирт убивает все яды, которые могут заразить кровь, государь, – сухо сказала доктор.

– Вы говорите, что то же самое делает и заплесневелый хлеб, – фыркнул король.

– Да, у него есть такое свойство.

– И сахар.

– И сахар тоже, в чрезвычайных обстоятельствах.

– Сахар, – покачал головой король.

– Разве у вас нет, государь?

– Чего?

– Разве у вас нет доспехов?

– Конечно, у нас есть доспехи, глупая вы голова… Ой! Конечно, у нас есть доспехи, но кто же их надевает в дуэльной зале?! Именем Провидения, если ты надеваешь доспехи, то что же это за дуэль!

– Но я полагала, что это тренировка, государь. Подготовка к настоящему бою.

– Конечно тренировка, Восилл. Если б не так, то парень, поранивший меня, не остановился бы и, уж конечно, не был бы близок к обмороку – он бы добил меня, дерись мы по-настоящему. Но бой был тренировочный. – Король покачал своей великолепной головой и топнул ногой. – Черт меня побери, Восилл, вы задаете просто дурацкие вопросы.

– Прошу прощения, государь.

– Да ладно, это не больше чем царапина. – Король оглянулся и сделал знак слуге, стоявшему у главных дверей. Тот быстро подошел к столу и налил его величеству вина.

– След от укуса насекомого куда как меньше, – сказала доктор. – А ведь люди от него, случается, умирают, государь.

– Умирают? – спросил король, принимая из рук слуги кубок.

– Так меня учили. От яда, который насекомое впрыскивает в кровь.

– Да? – В голосе короля звучало сомнение. Он посмотрел на рану. – И все равно – обычная царапина. На Адлейна она почти не произвела впечатления. – Он выпил вина.

– Ну, чтобы произвести впечатление на начальника стражи Адлейна, нужно кое-что посерьезнее, – сказала доктор, слегка язвительно, как мне показалось.

Король улыбнулся едва заметной улыбкой.

– Вам не нравится Адлейн, верно? Доктор наморщила лоб.

– Я не смотрю на него как на друга, государь, но равным образом не смотрю на него и как на врага. Мы оба по-своему хотим служить вам при помощи тех умений, которыми каждый из нас обладает.

Глаза короля сузились – он размышлял над ее словами.

– Вы говорите как политик, Восилл, – тихо сказал он. – А выражаетесь как придворный.

– Я считаю ваши слова комплиментом, государь. Некоторое время король молча смотрел, как она промывает его рану.

– И все же вам, видимо, стоит остерегаться его. Нет? Доктор подняла глаза – по-моему, с удивлением.

– Если так говорит ваше величество.

– И герцога Валена, – сказал король, хмыкнув. – Слышали бы вы, что он говорит о женщинах-врачах и вообще о женщинах, которые не хотят быть шлюхами, матерями или женами, у вас бы уши горели.

– И в самом деле, государь, – сказала доктор сквозь зубы. Она посмотрела на меня, собираясь попросить то, что ей требовалось, но я уже держал в руках нужную склянку. Вознаграждением мне стали улыбка и кивок. Я взял пропитанный спиртом тампон и бросил его в мусорную корзину.

– Это что такое? – Лоб короля подозрительно наморщился.

– Это притирание, государь.

– Я вижу, что это притирание, Восилл. Что оно дела… Ой.

– Вы уже почувствовали, государь, – оно смягчает боль. А кроме того, борется с вредными частицами, которыми заражен воздух, а еще ускоряет процесс заживления.

– Вроде того средства, что вы прикладывали к моей ноге, когда у меня был нарыв?

– Да, государь. У вашего величества великолепная память. Кажется, тогда я впервые удостоилась чести лечить ваше величество.

Король краем взгляда поймал свое изображение в одном из огромных зеркал, украшавших его частные покои, и расправил плечи. Он посмотрел на слугу у дверей – тот подошел и взял из рук короля кубок. После этого король вздернул подбородок и провел рукой по волосам, а потом тряхнул головой, отчего кудри, мокрые от пота и слипшиеся под защитной маской, снова упали ему на плечи свободной волной.

– Вот так, – сказал он, разглядывая свое благородное отражение в зеркале. – Припоминаю, что я был в плохом состоянии. Все эти костоправы думали тогда, что я вот-вот умру.

– Я была тогда очень рада, что ваше величество послали за мной, – тихо сказала доктор, перевязывая рану.

– Кстати, мой отец умер от нарыва, – сообщил король.

– Я слышала об этом, государь. – Она улыбнулась ему. – Но вас тот нарыв не убил.

Король усмехнулся и поглядел перед собой.

– И в самом деле. Не убил. – Он скорчил гримасу. – Но отец не страдал от заворота кишок, болей в спине или других моих болячек.

– Нигде не сказано, что он жаловался на такие вещи, государь, – ответила доктор, виток за витком накладывая повязку на могучую королевскую руку.

Он посмотрел на нее пронзительным взглядом.

– Уж не хотите ли вы сказать, что я нытик, доктор? Восилл подняла на него удивленный взгляд.

– Конечно же нет, государь. Вы так мужественно сносите ваши многочисленные недуги. – Она продолжала накладывать повязку. (Бинты специально для доктора делает королевский портной, и доктор требует, чтобы они изготовлялись в чистоте. Но все равно, прежде чем пустить их в дело, она кипятит их в кипяченой воде, добавляя туда отбеливающего порошка, который тоже специально для нее готовят в дворцовой аптеке.) – Напротив, вашему величеству нужно воздать хвалу за то, что он с такой готовностью говорит о своих недугах, – сказала ему доктор. – Некоторые люди принимают стоическую позу, из гордыни или просто из предельной скрытности, и страдают молча, пока смерть не постучится в дверь, пока не зайдет в дом, тогда как одно лишь слово, простая жалоба в самом начале болезни позволила бы доктору поставить диагноз, излечить их и вернуть к жизни. Боль и даже обыкновенное недомогание – это предупреждение, посланное пограничным стражем, государь. Вы можете, конечно, решить, что не стоит обращать внимания на такую малость, но тогда не удивляйтесь, если вскоре к вам явятся толпы захватчиков.

Король хмыкнул и посмотрел на доктора снисходительно и добродушно.