Сергей Соломин - Под стеклянным колпаком [Избранные сочинения. Т. I]

Мой отец нажил миллиарды. Я понимаю его. Это то же, что полководец, не думающий о числе убитых и раненых. Лишь бы победить. Отца убаюкала мысль — создать огромный капитал, сделаться обладателем груды золота. О жертвах, о разоренных им на бирже, о целой армии рабочих он не думал. Это — желание борьбы, риск, наслаждение победой. Но что делать мне? Наживать еще? К чему? Ведь и так я могу буквально купаться в золоте. В иные минуты, когда задумаюсь над жизнью людей, жестокой, несправедливой, не хочется жить. Люди — братья! Не братья, а заклятые враги. Быть может, я сделала бы лучше, раздав все имущество и начав новую, трудовую жизнь. Явился бы интерес, вкус к жизненной борьбе. Но кому раздать? И не послужит ли ко злу это проклятое золото? Вы мне не поверите, но я, одна из самых богатых женщин Америки, даже всего мира — я нередко размышляла о самоубийстве. Я хотела бежать, все бросить, жить под чужим именем…»

Вот что мы услышали от миллиардерши. Тут выступил я. Потом меня поддержал Уальд. Нам удалось, наконец, возбудить веру в новое дело: употребить миллиарды на основание этой колонии, а наши изобретения применить к действительному благу людей.

Почему мы избрали Южный полюс? Разве нельзя было найти другой страны с теплым климатом, с естественными условиями жизни? Укажите, однако, такое место на земном шаре, где бы мы могли быть независимы вполне, где бы рано или поздно не вошли «в сферу влияния» какой-нибудь державы? Таинственные необитаемые острова стали легендой. Если существуют неисследованные местности, то ведь это дело лишь времени. Не нынче-завтра, каждый кусок земли будет принадлежать кому-нибудь. И никакими китайскими стенами не оградишься от жизни людей, от их так называемой культуры и цивилизации.

Здесь мы сами создали землю и условия для существования людей. Это наша неотъемлемая собственность. Да и кто и зачем пойдет к нам? Только люди обездоленные, которые захотят здесь поселиться. Вот, как вы. Да, «Полярная империя» страна вполне независимая и мы — ее полные господа!

Правда, этот материк обладает неизмеримыми горными богатствами. Мы открыли жильное золото, копи драгоценных камней, но об этом никто не знает там.

Коваль слушал, не прерывая ни словом, и только тут встрепенулся.

— А вы не боитесь предательства? Доноса отсюда туда. За золотом и бриллиантами приплывут, прилетят, приползут по ледяным пустыням.

— Кому нужно нас предавать? Все довольны, видимо счастливы. Сношение с внешним миром мы поддерживаем посредством «Утопии», за экипаж которой я ручаюсь. Есть еще два грузовика к услугам, но хозяева их получают огромный фрахт и молчат, как немые. Никто не знает, куда исчезла Эвелина Шефферс и где находятся Бессонов и Уальд, который, как и я, имеет псевдоним для внешних сношений — Форстер.

Выходя из лаборатории, Коваль небрежно бросил вопрос:

— Что вы обо всем этом думаете?

— Бессонов — гений! — восторженно отозвался Воскобойников.

— Да, он гениальный автор волшебных сказок.

Наступил, наконец, последний день карантина.

За это время колонисты лучше ознакомились друг с другом, привыкли к необычайной одежде и другим условиям этой странной, так сказать, неземной жизни.

И в самом деле, это маленькое государство под стеклянным колпаком одинаково могло существовать и в горячих песках Сахары, и в нетающих льдах полюсов. Но почему именно на Земле? Разве не могла «Полярная империя» существовать на планете Марс, на Венере, даже на планетах дальнего круга, Нептуне, Урании, описывающих свои огромные орбиты в страшном холоде и получающих лишь ничтожную долю утешительных лучей солнца?

«Полярная империя» оторвана от всего мира. Она живет в себе и для себя. Это страна нестесненной свободы человека… правда, в стеклянной клетке…

Это страна, в которой почва, климат, сами условия жизни животных и растений созданы человеком, являются победой его разума над грубой материей и над необузданной стихией.

И сам человек здесь должен переродиться, осуществить золотую мечту равенства и братства, оправдать древнее предсказание о новой земле, о новых небесах, о новом солнце, о царстве добра, когда и «лев станет есть солому»…

Выйдя из карантинного здания, колонисты очутились на лесной полянке. Здесь росли эвкалипты, мирты и разные бальзамические растения.

Солнце трехмесячного полярного дня заливало все кругом ярким светом.

Воскобойников взглянул на «небо». На огромной высоте безоблачную лазурь покрывала паутина черных, крест-накрест пересекающихся нитей. Это была стеклянная, с железными переплетами, крыша гигантской «оранжереи для людей».

Пройдя лесок, колонисты очутились перед потоком, который, пенясь и грохоча, несся по дну глубокой трещины.

Висячий ажурный мостик был перекинут с берега на берег.

От поверхности потока то и дело подымались клубы пара, и колонисты почувствовали резкий запах сернистого газа.

— Горячий целебный источник! — ответил Иванов-Бессонов на недоумевающие взгляды.

— Он, вероятно, образовался от подземного пожара копей? — поинтересовался Коваль.

— Это еще вопрос. На южно-полярном материке до сих пор энергично действуют вулканические силы. Вы, вероятно, слышали о южно-полярных вулканах Эребе и Терроре?

— А ничем не угрожают эти силы колонии?..

Бессонов ответил не сразу и не обычным, столь уверенным голосом, а словно колеблясь:

— Я этого не думаю.

За горячим потоком росли опять бальзамические деревья, но они скоро сменились разнороднейшей флорой. Особенно хороши были пальмы. Все растения казались еще очень молодыми, но все же делалось непонятным, как могли достигнуть они такого роста менее, чем в три года.

Бессонов разъяснил и это.

— Среди ученых нашей колонии есть француз Делабранш, специально изучающий физиологическое действие электрических токов. Особенно замечательны его опыты электризации почвы, причем все посеянное и посаженное вырастает в несколько раз скорее, чем при обыкновенных условиях.

Воскобойников чувствовал себя подавленным торжеством науки, проявляющимся в каждой мелочи в этой искусственной стране. Он был в восторге.

— Конечно, вы разводите растения только полезные?

— Разумеется. Ядовитые экземпляры культивируются лишь в садах «Дворца разума», как мы называем нашу Академию экспериментальных наук. То же самое относительно животных. Вы не встретите в «Полярной империи» ни одного вредного существа. Мы, впрочем, допустили животных, так сказать, декоративных. Певчих и красиво оперенных птиц. Разноцветных бабочек. В наших искусственных озерах живут даже лягушки. Их концерты иным нравятся. А французские выходцы ими лакомятся. Вы не встретите здесь ни хищников, ни змей, ни мух и комаров. Не говорю уже о паразитах. Последние анализы почвы, воздуха и воды доказали полное отсутствие болезнетворных микроорганизмов…