Сергей Соломин - Под стеклянным колпаком [Избранные сочинения. Т. I]

Мрачные ирландцы, два Патрика и хорошенькая ирландка, поселились тоже отдельно, своим хозяйством.

По-семейному устроился и Воскобойников.

Коваль жил «общественником». Ко всему прислушивался и приглядывался. Но сам чаще молчал. Сначала он состоял при управлении огромных двигателей, но затем пожелал перейти на горные работы.

Инженер Уальд полюбил его за энергию, резкость суждения и недюжинный ум, дополнявший часто недостаток специального образования.

Горные работы состояли в прорытии многочисленных туннелей для исследования подземных богатств южно-полярного материка.

Особенный интерес Коваль проявил к золотым рудникам и копям драгоценных камней. Уальд провел его в большую кладовую, где были свалены груды золотых слитков и на полках по стенам лежали алмазы, рубины, изумруды и другие самоцветы.

При электрическом освещении кладовая казалась пещерой с несметными сокровищами, которые в таких ярких красках умела описывать Шахерезада…

— Вот совершенно бесполезное богатство! — сказал задумчиво Коваль.

— Почему вы так думаете? Мы ведь все-таки поддерживаем сношения с внешним миром. Нам доставляются разнообразные товары, изделия. Заводы исполняют наши заказы. Все это, особенно при соблюдении тайны, стоит весьма дорого. Далее, наша газета получает известия по беспроволочному телеграфу из Австралии. Станция устроена в совершенно незаселенной местности. Другая, второстепенная станция, в Аделаиде. И опять — огромные расходы! Еще не скоро наступит тот день, когда мы сможем совсем оборвать сношения с миром и жизнь «Полярной империи» сделается самодовлеющей, не нуждающейся ни в чем извне…

Воскобойников посвящал все время работам в лабораториях. Изумительные открытия Бессонова и Уальда увлекли его и он почти забыл о социальных теориях среди научных изысканий.

Особенно любил он бывать в обсерватории, устроенной на самом полюсе. Здесь, в центре круглой залы, возвышалась над полом колонка с надписью: «90 град. южной широты».

Эта колонка была как бы продолжением земной оси и Воскобойникову казалось в первые минуты, что она вращается… Иногда охватывал его здесь, в круглой зале, почти мистический ужас, словно зашел он в запретную для непосвященных, святую святых храма, и стоит перед лицом великой тайны всего сущего… Колонку венчал шар из чистого золота с вытянутым тонким шпилем. Южный полюс был сведен к концу золотой иглы.

Круглая зала, помещавшаяся на третьем этаже «Дворца разума», не имела научного значения. Ниже шли, одна под другою, шесть комнат, три из которых находились под землею. Эти комнаты были переполнены всевозможными научными приборами… Но если Воскобойников находил духовное удовлетворение, углубляясь в тайны природы, наоборот — семейная его жизнь с каждым днем все разлаживалась.

Сначала он радовался, видя, что его Наташа оживает здесь не по дням, а по часам. Но по мере того, как возвращались к ней силы, набегал румянец, округлялись исхудавшие формы тела, она становилась все нервнее, и в отношениях к мужу почувствовался холод, даже что-то враждебное мелькало подчас в заблестевших новой жизнью глазах.

Вернувшись домой, Воскобойников часто находил жену грустной, едва отвечающей на вопросы.

Он принимался рассказывать ей о своих научных работах, о своих впечатлениях, пытался увлечь научной фантазией и замолкал, не слыша ни слова в ответ, ни вопроса… Наташа, не стесняясь, зевала и нетерпеливо била ногой об пол.

«Да когда же ты кончишь?» — сквозило в каждом ее движении, в тоскливо застывшем каменном лице, в злых, скучающих глазах.

В первые дни Наташа радовалась своему хозяйству, возилась целый день, убирая комнаты, восхищалась преимуществами электрической плиты, играла с ребенком, а мужа встречала веселая, вся какая-то светлая.

Но после нескольких месяцев сытой, спокойной жизни молодой женщине, видимо, все это надоело.

— Знаешь, милый, я сегодня провозилась с Колей и не приготовила обеда, пойдем в общественную столовую.

Это стало повторяться все чаще, потом вошло в обычай. Воскобойников не любил шумных обедов на людях, но примирился.

«Не сидеть же Наташе все дома!»

Серьезная супружеская сцена произошла по поводу того, что Воскобойникова почувствовала себя вновь матерью.

— Не хочу! Я только что начала поправляться. Ребенок меня совсем изуродует, состарит.

— Милая, но ведь это закон природы. Естественно…

— Да, я знаю, почему ты это говоришь! Новый ребенок еще более меня свяжет. Ты нисколько обо мне не думаешь, хорошо ли мне, весело ли, или я умираю от скуки. Ты только занят своими опытами. Скажите, пожалуйста, кому они нужны? Я должна сидеть целые дни дома… Не хожу на собрания, не бываю в театре, на музыке — нигде!

— Да ведь и я не хожу!

— Какое мне дело до тебя! Ты разве человек? Какой-то полоумный кисляй! Только тоску на меня наводишь. Не хочу, слышишь, не хочу иметь больше детей.

— Но как же Шварцы?

— Ну, и женился бы на немке. Самая подходящая для тебя жена.

Воскобойников бросился к женщине-врачу, заведующей приютом для рожениц, но она посмотрела неодобрительно на него сквозь очки и учительским тоном изрекла:

— Осуществлять материнство предоставлено свободному выбору женщины. Это ее неотъемлемое право.

— Но ведь я — отец? Имею я голос?

Заведующая презрительно фыркнула и повернулась к нему спиной…

Пока Наташа была в приюте, маленького Колю поместили в общественное учреждение для воспитания детей.

Вернулась Наташа в домик радостная, бодрая, даже более ласковая, чем обыкновенно.

— Знаешь, милый, нашему Коле там очень хорошо. Оставим его там. Ведь мы всегда можем его навешать.

И, так как Наташа в то же время целовала и вилась вокруг мужа повиликой, то Колю и оставили навсегда в «Учреждении».

Но, раз не было ребенка, терял смысл и семейный дом.

— Перейдем, милый, в общежитие.

Но там жили каждый отдельно в своей комнате. Нельзя же отличаться от других и устраивать супружескую спальню! Здесь это не принято!..

Однажды Воскобойников поздно вернулся и хотел пройти к жене.

Комната Наташи была заперта на ключ…

Воскобойников был еще полон впечатлений, полученных от совместных работ с Бессоновым. Да, им, наконец, удалось найти способ производить белок из одних минеральных веществ, и он, Воскобойников, подал совет, оказавшийся чрезвычайно важным!

Он чувствовал себя гордым, высоко держал голову. Хотелось рассказать Наташе. Она не очень интересуется, но все-таки поймет и, может быть, порадуется его радостью.

Было тут и желание выдвинуться в глазах похорошевшей жены, ставшей в последнее время далекой, почти недоступной…