Владимир Обручев - Сочинения в трех томах. Том первый

Золото и другие тяжелые металлы содержатся в большем или меньшем количестве в минеральных массах, залегающих в недрах земли в расплавленном состоянии и содержащих водяные пары и различные газы. Когда эти массы поднимаются из недр, проникая в слои земной коры, близкие к поверхности, и начинают остывать и затвердевать, пары воды и газа, содержащие также соединения различных металлов в газообразном состоянии, постепенно выделяются и устремляются вверх, где давление меньше. Эти выделения называют эманациями. Они проникают по трещине в толщи осадочных пород, которые лежат над расплавленной и остывающей массой, слагая поверхностные слои земной коры.

В трещинах отлагаются различные минералы, полученные из вынесенных парами и газами элементов. Одни из них переходят непосредственно из газообразного состояния в твердое, другие же попадают в растворенном виде в воду горячих источников, образующихся из паров воды, и постепенно осаждаются из раствора.

Так создаются жилы, заполняющие трещины и состоящие из кварца, который представляет собой кремнезем, находящийся в горячей воде в растворенном состоянии, и из руды различных металлов, в том числе и золота. Эти жилы представляют один из видов рудных месторождений, из которых человек добывает- необходимые ему металлы.

Наиболее распространенными породами, внедрившимися в земную кору из глубин, здесь затвердевшими и называемыми изверженными, являются разновидности гранита. Они состоят главным образом из кварца, разных полевых шпатов, черной слюды, а также (не всегда) роговой обманки и других более редких минералов. Поэтому с гранитами связано по своему происхождению и большинство рудных месторождений.

В Джаире с гранитом, образующим огромный массив Кожур-Тай на правом берегу Дарбуты, с которым познакомились Хун и Пао во время своих прогулок и теперь при бегстве с рудника, связаны золотоносные жилы Ван-Чжу-Ван-цзе. Они расположены непосредственно возле его окраины, тогда как жилы Чий Чу, находящиеся гораздо дальше на восток, связаны с каким-то массивом гранита, залегающим на некоторой глубине под поверхностью долины у подножия гор Кату. Процессы выветривания и размыва атмосферными осадками, расчленяющие земную поверхность и создающие все разнообразие ее форм, еще не успели вскрыть этот гранит под долиной Чий Чу, тогда как гранит массива Кожур-Тай, поднятый значительно выше, уже весь обнажен этими процессами от покрывавшей его прежде толщи осадочных пород и глубоко размыт.

Теперь мы можем объяснить читателю, почему в долине Чий Чу так много золотоносных жил, а в Ван-Чжу-Ван-цзе только одна.

Эманации, выделяющиеся из расплавленной и застывающей массы гранита, устремляются главным образом вверх и осаждаются в толще осадочных пород, образующей кровлю над плоской поверхностью. массива изверженной породы. Гораздо меньше этих эманации проникает в ту часть осадочных пород, которая лежит над крутыми боками массива, уходящими вглубь. Рудник Ван-Чжу-Ван-цзе расположен в породах над крутым боком массива Кожур-Тай. Толщи, когда-то залегавшие в его плоской кровле и содержавшие много золотоносных жил, давно уже начисто уничтожены процессами размыва вместе с этими жилами; уцелела только жила Ван-Чжу-Ван-цзе над его боком. В долине Чий Чу массив остался еще на глубине, и сохранилась его кровля осадочных пород с многочисленными жилами.

Лю Пи сказал мальчикам, что в породе Кожур-Тая, т. е. в граните, который они показывали ему, золотоносных жил не бывает. Это неверно. Когда застывает массив изверженной породы, его поверхностные слои разбиваются трещинами вследствие сокращения объема при переходе из расплавленного состояния в твердое. Эманации, продолжающие выделяться из глубины массива, могут отлагать в этих трещинах различные минералы. Поэтому и в самом гранитном массиве могут образоваться рудные жилы, между прочим и золотоносные. Лю Пя только не случалось видеть таких жил.

После ужина наши беглецы, утомленные хлопотливым днем и большим переходом, улеглись спать вокруг костра, который нужно было поддерживать из-за холода сентябрьской ночи, а также во избежание нападения волков. Каждому по очереди приходилось бодрствовать.

Первым дежурил Пао. Он сидел возле костра и разгонял сон, разламывая кустики на отдельные прутья, которые подкладывал в огонь. Было совершенно темно и тихо. Слабый свет то вспыхивавшего, то угасавшего костра освещал спящих, закутанных в одеяла, ближайшие кустики, торчавшие из почвы глыбы гранита и заросли камышей у воды. Холмы краев котловины чуть выступали горбами при вспышках огня. Ярко мерцали звезды на темном небе.

Тишину нарушало потрескивание прутьев и по временам всхрапывание Мафу. Изредка вдали завывал волк, и Пао, клевавший носом, вздрагивал и поспешно подбрасывал прутик в огонь. Но присутствие старших и ружье, которое стояло на сошках позади Мафу, успокаивало мальчика. Он хотел было прибегнуть к счету, как в памятную ночь на холме возле Чий Чу, но оказалось, что вблизи костра не было камешков, а находился только грубый песок, на который распадался при выветривании белый гранит дна котловины.

Тогда Пао придумал откладывать в сторону прутик после каждой сотни. Но счет нередко прерывался, и мальчик спал по нескольку минут с очередным прутиком в руке, а костер превращался в кучку тлеющих углей, подернутых пеплом. Но в конце концов набралось много отложенных прутиков, и Пао решил, что пора разбудить Лю Пи. Последний, спавший всегда очень чутко, сменил мальчика, который моментально заснул, свернувшись калачиком под одеялом.

Лю Пи сначала побродил взад и вперед вблизи костра, чтобы разогнать сон, а затем занялся разбором провианта в своей корзине, пересчитал все головки луку и чесноку, пучки сухой зелени, переложил мешочки с гуамянью и пшеном и, наконец, долго и тщательно пересматривал золото, увязанное в нескольких тряпках, и выбрал из него кусочки кварца, попавшие при спешном толчении и промывке на дне шахты.

Мафу, дежуривший после полуночи, провел время за чисткой ружья и пересмотром запаса пуль; потом починил расшатавшиеся сошки, укрепив их ремешками, и в конце концов заснул, сидя и закрыв спину одеялом, так крепко, что если бы волки были поблизости, они смогли бы незаметно напасть на рудокопов, так как костер совершенно погас. Хун, продрогший под своим одеялом, проснулся, увидел, что огня нет, Мафу спит, а восток уже побелел, и сообразил, что его очередь караулить не только давно началась, но близка к концу; он разжег костер и занялся приготовлением завтрака, оставив Мафу спящим в сидячем положении с коварным намерением показать это Лю Пи.