Владимир Обручев - Сочинения в трех томах. Том первый

Хун и Пао объяснили, что заблудились и идут на ферму возле песков.

— А давно ли ваши поселились на этой ферме?

— Дней пять живем там, ждем, пока не уйдут дунгане, чтобы итти дальше, к Манасу, — сказал Хун.

— В городе живут мои родители, — прибавил Пао.

— Может быть, и живут, если дунгане их пощадили, — заметил китаец.

— А до фермы еще далеко? — спросил Хун. — Не знаешь ли, как туда пройти?

— Как не знать! Ферма-то моя… Я от дунган ушел в пески, а теперь, пожалуй, можно вернуться. Ну, пойдем ко мне, я вас покормлю, молоко найдется и еще что-нибудь, — прибавил китаец.

Он повел мальчиков через несколько бугров, за которыми оказалась большая котловина. В ней стояла плохонькая калмыцкая юрта, в которой и жил по-калмыцки, без мебели и кана, китаец с женой и двумя детьми. В юрте горел огонек и варилась просяная каша на козьем молоке. Но она еще не была готова, и хозяйка угостила мальчиков чашкой молока и мучными лепешками, жареными на сале.

За едой мальчики рассказали хозяевам все свои приключения, начиная от бегства с рудника. Китаец жил уже полтора месяца в песках, не видя людей, и жадно слушал новости, а его дети смотрели, разинув рты, на гостей, которые пережили столько приключений.

Во время разговоров поспела каша, все поели, и потом хозяин, послав жену сторожить овец, повел мальчиков к ферме, которая была в одном километре прямо на юг от убежища в песках. Приближаясь к ней, они увидели на вершине бугра фигуру лое, который размахивал руками, словно ветряная мельница: это он подавал сигналы Лю Пи, бродившему по пескам в поисках потерявшихся детей.

Китаец с удовольствием увидел, что его ферма в порядке. Рудокопам пришлось признаться, что они нашли его склад и взяли из него припасы. Ночной посетитель был, конечно, он сам; он пришел, чтобы взять себе муки, не подозревая, что в фанзе уже поселились люди, а когда он увидел приближавшегося к нему человека, то испугался и убежал, приняв его за дунганина.

Беглецы провели еще три дня на ферме и посетили китайца в его убежище, чтобы купить у него барана. Собравшись, наконец, в дальнейший путь, они подарили ему одно из ружей с зарядами и расстались друзьями.

Еще целую неделю шли беглецы на юг, пробираясь по рощам и брошенным фермам, частью разоренным, держась в стороне от большой дороги. Без особых приключений они добрались, наконец, до города Манаса, уже очищенного от дунган, но сильно пострадавшего. Китайское население, не ушедшее заблаговременно в горы на юге и в леса на севере, погибло; погибли и родители Пао. Семья Лю Пи спаслась в горах и теперь вернулась. Беглецы поселились все вместе, кроме лое, уехавшего в Урумчи сдавать казенное золото, но потом возвратившегося к рудокопам, с которыми он сдружился за время скитаний в пустыне. В компании с ними он открыл постоялый двор. Хун и Пао, конечно, тоже остались у них.

Но еще ряд лет жизнь была беспокойной: восстания то затихали, то снова разгорались, и два раза всем приходилось убегать от дунган в горы и, вернувшись, восстанавливать разрушенные постройки. Добыча золота в Джаире заглохла совершенно, потому что отдельные отряды дунган еще долго укрывались в этих горах, и на рудниках было опасно жить. Многие рудокопы погибли, остальные разбрелись по всей стране и занялись другими делами.

События, о которых рассказано в этой книге, происходили девяносто лет назад, когда существовала еще Поднебесная империя китайского богдыхана. После 1949 г. с установлением в Китае народной власти, жизнь китайского народа и народов, населяющих окраины Китайской Народной Республики, стала совершенно другой. Сейчас народы Синьцзяна соединяет дружба и благородное стремление сделать жизнь счастливой. И все полнее и шире используются природные богатства края для растущей промышленности и сельского хозяйства.

Более сорока лет назад я писал, что железнодорожная магистраль, связывающая Россию и Китай, пройдет, несомненно, по Джунгарии. Теперь, после заключения 11 октября 1954 г. советско-китайского соглашения о постройке железнодорожной линии Ланьчжоу — Урумчи — Алма-Ата, эта мечта становится явью.

Наступило то время, когда сокровища недр Джунгарии начинают широко использоваться на благо свободного многонационального народа Великой Китайской Народной Республики.

15 октября 1954 г.

г. Москва

В течение первых двадцати лет XX в. английский археолог А. Стейн организовал несколько больших экспедиций вдоль северного подножия горной системы Куньлунь — Наньшань от Памира на западе до городов Ланьчжоу и Лянчжоу в китайской провинции Ганьсу на востоке.

Эту длинную полосу во Внутренней Азии он выбрал для своих исследований потому, что вдоль нее когда-то пролегала "шелковая дорога", по которой в средние века постоянно ходили караваны, доставлявшие шелк и другие китайские товары в страны южной Европы. Из Кашгара караваны по нетрудному перевалу проходили в Фергану и Самарканд и далее через Мерв и Персию, обходя с юга Каспийское море, шли на запад до Византии и других государств па берегах Средиземного моря. По этой дороге из Италии в Китай прошел в XIII в. путешественник Марко Поло, описавший этот путь и свое пребывание в течение нескольких лет в Китае.

Естественно, что вдоль такой большой и длинной торговой дороги должны были существовать многочисленные города и селения, где караваны могли отдыхать, закупать провиант для людей, корм для животных, менять уставших верблюдов, лошадей и мулов на свежих, заменять погибших, получать проводников, в иных случаях конвой, продавать часть товаров и т. п. Но, начиная с XVII века, этой шелковой дорогой мало-помалу перестали пользоваться, и она приходила в упадок. Развитие мореплавания сделало более удобным обмен товарами с Китаем по морским путям вместо длинного и трудного сухопутного, пролегающего через ряд государств с различным политическим строем и разными условиями торговли и пропуска чужих караванов.

Стейн выбрал эту полосу Внутренней Азии для своих исследований именно потому, что надеялся найти на шелковой дороге много археологических памятников в развалинах городов и селений, интересных и самих по себе, и для выяснения вопроса о культурных и торговых связях южной Европы с Китаем, а также Китая и Европы с Индией. Ведь на ту же шелковую дорогу выходили пути из Индии через Гималаи и Каракорум.

Экспедиции Стейна были хорошо подготовлены. Его сопровождали всегда два-три индийца, специалиста по топографической съемке, определению высот, вычерчиванию карт. Они и вели съемку маршрутов экспедиций, и отчеты Стейна сопровождались хорошими картами. Стейн производил также раскопки в развалинах населенных пунктов на шелковой дороге. Эти раскопки дали большие и ценные коллекции, украсившие музеи. В развалинах Стейн фотографировал фрески на стенах, статуи божеств и героев, архитектурные детали. Свои путешествия он описывал сначала в коротких отчетах, печатавшихся в журнале Географического общества в Лондоне, а после обработки всех сборов и наблюдений изложил результаты в трех многотомных трудах "Развалины пустынного Китая", "Сериндия" и "Внутреннейшая Азия", богато иллюстрированных видами местностей и развалин, картами, снимками фресок, статуй, картин, посуды, монет, рукописей, одежды, добытых при раскопках и при изучении развалин.