Сергей Соломин - Ошибка биолога [Избранные сочинения. Т. II]

И вспоминал Син с завистью, какое счастье выпало когда-то на долю его дяди. Был приговорен к смертной казни знатный китаец, а дядя вызвался его заменить и отдался в руки палача. И за это хоронили дядю со всеми почестями, как богатого вельможу. Всякий человек должен заботиться о своих похоронах!

А тело Сина будет валяться на улице, и собаки будут терзать его, птицы хищные клевать, и растащат кости Сина.

И он решил бежать вместе с двумя другими. Только трое живых и остались во всем поселке…

В тайном обществе «Ненюфара» или «Белой кувшинки» происходило заседание.

И на этот раз собрались одни «посвященные», для которых все открыто. И потому в беседе своей они не имели во рту двух языков и объяснились друг с другом совершенно откровенно.

Председательствовал старый, седой китаец, богатый, всеми уважаемый купец, в доме которого и собирались революционеры. Он открыл заседание краткой речью.

— Братья, посвященные в тайны, близок час, когда мы должны начать святое дело освобождения нашей родины. У нас два могущественных врага. Маньчжурская династия. Это первый враг наш, а второй: проклятые иностранцы. От них мы можем избавиться лишь одним путем. Научимся всем их изобретениям, заведем свое войско, свой флот. Обучим детей наших всей их мудрости. И раздастся по всему миру голос свободного Китая: руки прочь, белые дьяволы! Но, чтобы достигнуть этого, мы должны свергнуть ненавистную маньчжурскую династию.

— Долой проклятых маньчжуров! — крикнуло в один голос все собрание. — Долой врагов нашей свободы, нашего обновления!

И председатель сказал:

— Пусть каждый откроет, что он знает.

И с холодными каменными лицами, скрывающими бурное пламя, таящееся в душе, начали говорить «посвященные».

— Бог гнева обратил к нам ужасное лицо свое. Черная Смерть простерла крылья свои над Маньчжурией. Манзы бегут из родины, ставшей долиной смерти, и разносят чуму по всей империи. Члены нашего общества распространяют слух, что чума распущена нарочно русскими, чтобы овладеть Маньчжурией, когда она вся вымрет. И народ наш верит и еще больше ненавидит иностранцев. Но чума может погубить все наши предположения, и опять надолго отойдет в будущее счастливый день, когда над восставшим народом поднимется знамя «Белой кувшинки».

— Пусть теперь скажет слово брат наш, обучавшийся в Европе мудрости белых дьяволов, остригший косу и переменивший одежду, но сохранивший верность китайскому народу и ненависть к иностранцам.

— Вы говорите, что чума может погубить нас. А я скажу: Черная Смерть — наша покровительница. Свобода покупается всегда ценою человеческих жизней. Разве в первый раз родина наша видит гибель неисчислимого множества сынов своих, Китаю ли считать мертвых? Но Черная Смерть внушает ужас иноземцам. Но чтобы еще больше охранить нас от покушения русских и всех европейцев, «Черная Смерть» пусть посетит их страны, и чума совьет гнезда в недрах их государств.

— Но белые дьяволы почти не умирают от чумы и границы охраняются.

— Надо ввезти чуму внутрь России, а потом и в европейские государства. Вы говорите, что европейцы почти не умирают. Это неправда. Не умирают богатые, чиновники, купцы. Когда у них дома бывают холера и другие губительные эпидемии, мрут сотнями бедняки, рабочие, крестьяне, а из богатых лишь немногие. Черная Смерть должна поселиться в их хижинах, фанзах, в ночлежных домах, вертепах, в домах, где селится бедность. Вы спросите, как ввезти чуму при охране границ? В этом поможет нам наука белых дьяволов, которой они меня обучили.

Их проклятая наука да послужит оружием против них!

— Что же надо сделать, брат, посвященный в тайны белых?

— Чумной яд можно сохранять в маленьких стеклянных трубочках, плотно заткнутых. Разве китаец не сумеет спрятать трубочку так, что ее не найдет белый досмотрщик? Там на месте яд нужно привить человеку. Пусть он ходит всюду! Ночует в ночлежных домах, целует женщин в домах наслаждения, обнимает пьяных, случайных товарищей бутылки! Пусть всюду тайно разносит страшный яд Черной Смерти! Когда она поразит белых дьяволов в самых недрах их государств, не пойдут иноземцы к нам, полные забот о собственном спасении. И мы, члены «Белой кувшинки», совершим все, что нужно, не боясь иностранного вмешательства. Звезда свободы засияет над Китаем, и он возгласит: «Вы хотели растерзать меня на части — теперь я восстаю на вас, и покорю вас, и сделаюсь владыкой всего мира, и Великий Дракон обовьет кольцами земной шар, и тысячи тысяч пастей его изрыгнут огонь на сопротивляющихся».

И возбужденное собрание воскликнуло в один голос:

— Да будет так!

Но, когда шум прекратился, председатель спросил:

— Где же найдешь ты, брат, человека, который согласился бы привить себе губительный яд и умереть злою смертью?

— Я найду таких людей среди манз. Я знаю, что обещать им за смерть.

И председатель сказал:

— Касса общества «Белой кувшинки» открыта для тебя. И отныне имя твое: «Брат Черной Смерти!»

Черная Смерть гналась за Сином по пятам.

В недалеком расстоянии от деревни упал один из товарищей, несший мешок с косами, отрезанными у чумных трупов. Волосы мертвых думал он продать за хорошую цену лысым китайцам, которые вынуждены носить подвязную косу, этот символ верности маньчжурской династии.

И, оставив корчиться в предсмертных муках товарища, двое бежали дальше.

На следующий день упал и другой, обремененный ношей награбленного добра. Он лежал навзничь, страшно сверкали белки выпученных глаз, грудь трепетала, как крылья раненой птицы, и широко раскрытый рот ловил морозный воздух. Но неугасим огонь Черной Смерти, пожирающий внутренности.

И Син, оставив умирающего товарища, бежал дальше один.

И казалось Сину, что темное облако, бегущее по небу и бросающее тень на землю, не облако, а сама Черная Смерть, догоняющая свою жертву.

И чувствовал Син, что теряет сознание. Огненные круги мелькали в его глазах и расплывались, вытягивались, словно вырастали у них хвосты, и в безумии ужаса Син кричал: «Дракон, Дракон!», и бежал дальше, пока не упал.

— Черная Смерть настигла меня, — сказал Син и от ужаса перешел сразу к тоскливому равнодушию.

Сознание заволакивало дымкой, огнем палило внутренности и снег не охлаждал жара…

— У него вовсе нет чумы. Просто усталость, продолжительное голодание.

— Странно! Манза, а похож на европейца. Если остричь ему косу…

— Тут нет ничего удивительного. В Маньчжурии всегда возможно смешение рас.

— Вполне подходящий для нас субъект. Только согласится ли?