Андрей Максимов - Самоубийство Земли [Повести и рассказы]

— Мы рады видеть вас в нашем кооперативе, — услышал Андреев за своей спиной мягкий мужской голос, и подумал: «Как же это он успел за моей спиной оказаться?»

А потом Андреев увидел человека, описать которого он никогда бы не взялся, ибо только две вещи можно было сказать о нем наверняка. Во-первых, что во внешности его смешались черты совершенно противоположные, а во-вторых, что постичь его вряд ли когда-нибудь кому-нибудь удавалось.

Он был толст, но при этом мускулист и весьма спортивен, его полнота выглядела не забавной, как это часто бывает, не старческой, но вполне гармоничной. Из-под окладистой бороды стеснительно светилась улыбка добродушного хозяина, но взгляд оставался гипнотически властным. Светлый серый костюм сидел на нем отменно, но во всем облике ощущался эдакий налет точно высчитанной небрежности. Что же касается возраста, то определение его казалось делом совершенно бессмысленным и невозможным.

Продолжая улыбаться, человек жестом пригласил Андреева сесть в кресло и повторил:

— Мы рады видеть вас в нашем кооперативе.

Андреев провалился в мягкую упругость кресла.

Хозяин кооператива — будем называть его так, или, пожалуй, еще проще: Хозяин. Так вот, Хозяин погладил бороду, будто выдавливая из щек самые необходимые слова, и начал:

— Я расскажу вам о нашем учреждении и о тех услугах, которые мы оказываем. Я постараюсь быть кратким, но мне придется затронуть некоторые общие вопросы человеческого бытия… Да-да, не удивляйтесь, мир устроен так странно, что человек задумывается о законах жизни — даже собственной — куда реже, нежели о каких-нибудь пустяках.

Андреев подумал: «Надо бы сразу цену спросить… Если кооператив — наверняка чертовски высокая».

Хозяин, между тем, щелкнул пальцами и с потолка заструилась легкая успокаивающая мелодия. Звуки музыки не вбивались в голову, а кружились в воздухе, словно снежинки, создавая настроение спокойствия и благости.

— Итак, вы находитесь в учреждении, которое называется «Кооператив, который может все».

Хозяин говорил голосом спокойным, неназойливым — рассказывал под музыку. Но слова властно проникали в сознание Андреева, откинув все мысли, сомнения, желания.

Андреев слушал.

— Если говорить кратко: мы занимаемся человеческими душами. О, я заметил проблеск удивления или даже разочарования в ваших глазах. Что ж, я предупреждал: нам придется остановиться на некоторых общих вопросах. Разумеется, вы тоже считаете, что душа — это нечто непонятное, необъяснимое, загадочная субстанция, постичь которую смертным не дано? Не так ли? Некий зверь, которого надо все время бояться и все время кормить, только неясно чем. Я знаю, чем накормить этого зверя, но об этом — позже… Вы откиньтесь в кресле, расслабьтесь. Что вы впились руками в колени? Сядьте поудобнее, — неожиданно посоветовал Хозяин, и Андреев понял, что не может его ослушаться. — Итак, о душе. Душа, а точнее — душевное спокойствие, а еще точнее — обретение душевного спокойствия — это смысл человеческой жизни, тот единственный стимул, который подвигает на любую деятельность. Правда, находятся люди, считающие, что жизнь движима беспокойством, само слово «покой» претит их деятельным натурам, о своем беспокойном существе они, как правило, заявляют громко, публично, причем даже тогда, когда их никто об этом не спрашивает. Увы, это одна из запущенных болезней человечества: не соглашаться с очевидным именно потому, что оно — очевидно. Мне приходилось встречать такие бунтующие личности, которые после десятилетий беспокойства обретали счастье в объятиях любимых женщин и понимали: наконец-то они познали истину.

Хозяин на секунду замолчал, как бы давая возможность Андрееву обдумать сказанное, но Андреев чувствовал, что уже не может сам, без этой плавной речи ничего понимать и потому единственное, что ему остается: ждать, что скажет Хозяин дальше.

— Если вы оглянетесь на собственную жизнь, которую, как вы понимаете, я знать не могу, — продолжал Хозяин, — то легко убедитесь, что она делится на два неравных отрезка: редчайшие мгновения душевного спокойствия (их люди для простоты, краткости и просто по традиции называют счастьем) и долгий, бесконечно долгий путь к этим минутам… Отвлечемся еще раз. Вы посещали хотя бы раз церковь? Хотя бы однажды входили вы в Храм Божий раздавленным и обессиленным, чтобы выйти из него успокоенным и крылатым? Если хоть раз в вашей жизни подобное было, вы без труда ответите на вопрос: почему церковь никогда не умрет, сколько бы ни продвигалось человечество по дороге познания, и сколько бы ни развивалась наука?

Слова Хозяина проникали в голову Андреева с легкостью и, словно бабочки, располагались там по-хозяйски. Ощущение это было столь приятно, что Андрееву не хотелось отвлекаться и отвечать на вопросы.

Хозяин знал это. И потому, выждав для приличия паузу, он ответил на свой вопрос сам:

— Потому что церковь — это то место, где человек обретает душевное спокойствие. Правда, я-то знаю, что оно иллюзорно и мгновенно, но у нас речь об ином. Кстати, легенда о Христе — сейчас не время спорить о том, насколько она исторична, — тоже ведь имеет успокаивающее свойство: когда верующий узнает, что великий человек мучился сильнее, чем он сам, — ему становится легче и вера его крепнет.

Хозяин вдруг пристально посмотрел в глаза Андреева. Мой герой ударился об этот взгляд, почувствовал даже боль в голове, привстал в кресле… Но Хозяин уже снова улыбался, добродушно и спокойно продолжал:

— Итак, что же означает: сделать для человека все, то есть выполнить главную задачу нашего кооператива? Это означает самую малость: позволить человеку обрести душевное спокойствие, причем на возможно более долгий срок. Но… И тут нам с вами придется коснуться еще одной общей, но чрезвычайно важной проблемы, не сказав о которой, вести дальнейший разговор бессмысленно. История человечества награждала людей не только полезными истинами и всякими, как вы сейчас любите говорить, положительными моментами, но и одаривала многими заблуждениями. А заблуждения, как ни печально, имеют свойства вина: чем больше проходит времени, тем крепче становятся они, тем сильнее могут влиять на людей. И так же, как вино, — а может, и больше — люди любят всеобщие заблуждения, ибо в них легко находят оправдания многим собственным бессмысленным поступкам. Одна из таких удобных ошибок, с которой человечество мирится уже многие сотни лет, состоит в убеждении, что счастье (то есть душевное спокойствие) в жизни реальной обрести трудно или даже вовсе невозможно. Эту задачу вы считаете столь же невыполнимой, как — извините за банальность — достижение горизонта или — если вы любите красивые метафоры — возможность погладить рукой солнце. Человек свято верит в это заблуждение и поэтому занимается неизвестно чем, вместо того, чтобы целенаправленно искать душевное спокойствие.