Джош Малерман - Мэлори [litres]

Олимпия запинается, как человек, который видит нечто ужасное.

– Они помечены флажками. Каждое тело… с флажком в груди.

– Зачем? – удивляется Мэлори.

Впрочем, какая разница? Они должны идти вперед – даже через адское пламя.

– Дань уважения погибшим. Они, наверное, чтут героев… – предполагает Олимпия.

«Скорее фиксируют жертвы», – думает Мэлори.

– Ужас! Я никогда не видела… Столько сразу…

Судя по зловонию, здесь целое кладбище. Только покойники не захоронены.

Мэлори пытается сохранять спокойствие. Она должна.

– Так. Тома среди них нет? – спрашивает она.

– Нет, что ты! Ой, тела прямо на пути… Дорога ведет к городу. Дальше здания.

– Не смотри на них! Подумай о чем-нибудь другом! Может быть, Том дальше, в городе?

Мэлори сама удивляется, насколько спокоен ее голос. Долгие годы она соблюдала правила, была предельно осторожна. Сейчас наступил решающий момент. Момент истины: способна ли она постоять за себя и собственных детей?

Вдруг Олимпия сдавленно вскрикивает:

– О нет! Мама, они покончили с собой! Их лица… Кажется, они сами…

– Это от безумия, – объясняет Мэлори. – А нам надо идти! Надо идти! Сейчас же.

Вдох. Пауза. Выдох.

Мэлори сжимает руку дочери. Солнце теперь в зените. Становится жарче. Вонь усиливается.

Они продолжают путь. И каждый раз, когда дочка тянет ее за рукав, Мэлори представляет очередное зверство.

– А теперь, – сообщает Олимпия, – еще кое-что появилось…

Мэлори по голосу понимает: Олимпия дрожит от страха.

Мэлори буквально врастает в землю.

– Твари?

– Нет. Какие-то приборы. Вроде тех, что мастерит Том. Я таких никогда не видела. Сделаны из чего попало: доски, железо, пластик, веревки…

Мэлори торопится: надо выбраться из этого сумасшедшего дома! Надо найти Тома как можно скорее!

В переписи была масса историй о том, как в Индиан-Ривер рискуют жизнью. Поломанные приборы – не что иное, как следы неудавшихся опытов, которые покоятся здесь вместе с телами обезумевших экспериментаторов.

– Что ты видишь? Поговори со мной, Олимпия! – окликает Мэлори.

– Дорожные знаки. Заправка. Витрины магазинов. Людей не видно. Не знаю почему… Хотя подожди! – Олимпия останавливается.

– Что случилось?

– Слышишь?

Мэлори слушает. Изо всех сил.

– Нет. Что именно?

– Люди. Кажется, аплодируют.

Мэлори снова идет вперед. Олимпия направляет ее, они минуют еще один поворот.

Вонь становится невыносимой. Однако для Мэлори она является логичным дополнением к происходящему. Сколько она уже прожила в кромешном аду? Сколько лет? В мире есть лишь смерть, разлагающиеся трупы и вечный мрак под повязкой. Она не случайно сейчас в Индиан-Ривер. Именно сюда и именно сегодня ее привела сама судьба.

– Как много тел! – восклицает Олимпия. – Как много!..

Неужели неудавшиеся опыты настолько привычны, что они просто вывозят покойника на тележке за городские ворота и оставляют гнить на солнцепеке? А ведь они пожертвовали разумом и жизнью ради города!

– Кости, – говорит Олимпия.

Мэлори не удивлена. Свежие трупы им приходится вывозить подальше, а рядом с городом лежат старые. Весь город – быстро растущее кладбище.

А в центре города что-то происходит. Мэлори тоже слышит шум толпы.

Люди действительно аплодируют. Теперь нет сомнений.

– Все будет хорошо, – говорит она дочери и сама себе не верит.

Кто встретит их на границе? Что ждет их дальше?

Мэлори вспоминает, как пес Виктор загрыз сам себя в заброшенной забегаловке. Словно наяву слышит его завывания.

– Все будет хорошо, – снова говорит Мэлори.

– Кости… – повторяет Олимпия.

Мэлори никогда не слышала Олимпию настолько напуганной; ей совсем не хочется знать, что именно видит сейчас Олимпия. И в то же время она не задумываясь поменялась бы с Олимпией местами, чтобы избавить ее от тяжкого груза.

Толпа одобрительно гудит. Доносится голос оратора. Женщина говорит в мегафон.

Мэлори вспоминает имя из переписи – Афина Ханц.

Гомон и своеобразное звучание мегафона напоминают ярмарку округа Маркетт. Пожалуй, самое тревожное в происходящем то, что шум толпы напоминает праздник, несмотря на ужасы, которые описывает Олимпия.

– Впереди еще здания… О нет! Ой, мама… Мертвый ребенок!

«Почему? – думает Мэлори. – Что вы за люди? Как вы можете просто выкидывать умерших на улицу?»

Впрочем, она знает ответ.

Так поступают сумасшедшие. Безвозвратно утратившие разум. Опасные для окружающих.

Толпа вновь взрывается аплодисментами. Звук идет справа.

– Здесь вниз, – предупреждает Олимпия.

– Все будет хорошо, – повторяет Мэлори.

Несмотря на все старания, все приготовления и меры предосторожности, ей больше нечем утешить дочь.

Мэлори дрожит.

Однако не сдается. Когда они дойдут до скопления людей, когда окажутся в сердце Индиан-Ривер, ей понадобится вся ее смелость.

Они здесь ради Тома.

– Теперь наверх. Обратно на тротуар, – говорит Олимпия.

Они петляют неспроста, понимает Мэлори, – обходят трупы. Сколько их тут валяется? Кто-то, наверное, с ножницами в груди. В луже крови.

Гул толпы становится более оживленным. Женщина вещает в мегафон. Толпа ревет от нетерпения.

Чего же они так сильно ждут?

Мэлори пока не различает слов. Ей трудно уместить в голове последние события: трупы, аплодисменты, Гари, Индиан-Ривер, Том.

Этот город точно не для нее – он ее полная противоположность.

Люди смеются. Взрыв искреннего смеха. В ответ на шутку?.. Снова говорит женщина-оратор. Подогревает толпу. Интересно, а они в повязках?

Совсем с ума посходили!

– Стой! – говорит Олимпия.

Отводит Мэлори на обочину.

– Что случилось? – спокойно спрашивает Мэлори.

Ей удивительно: как можно говорить так спокойно, когда на самом деле очень волнуешься?

– Ну… в общем… – мнется Олимпия.

– Что там?

– На центральной площади парк. Там собралось много людей. Все в повязках.

– Ничего, Олимпия. Мы найдем твоего брата. Мы справимся.

– Да… Еще там сцена. Флаги. Лозунги. И…

У Мэлори нехорошее предчувствие.

– Том на сцене, мама, – заканчивает Олимпия. – Перед ним большое стекло.

Слова Олимпии словно всплыли из самых темных глубин самого кромешного мрака.

– Только не говори, что он без повязки! – кричит Мэлори, даже не отдавая себе отчета, что кричит.

– Не знаю.

– Как не знаешь?!

– Не вижу, мам.

– Так. Надо пробраться к…

– На лужайке перед сценой стоит тварь. Она будто… тоже ждет вместе со всеми.

Мэлори уже не слушает, она идет к сцене.

На этот раз она не держит Олимпию за запястье, не зовет ее с собой. Не пытается выглядеть сильной и грозной. Просто идет вперед, выставив руки вперед для равновесия, стараясь не споткнуться о бордюр, ступеньку, неровность на дороге или мертвое тело.