Виктор Колупаев - Избранные произведения в одном томе

— Да? А могли бы помолодеть.

— Хм… Хорошо бы. Да только мы старимся, а не молодеем. Кстати, а вы? Вот вы как-то сказали: «Пребываю». Не есть, а пребываю. С вашим есть мне теперь более-менее понятно. А как с быванием? Там вы тоже становитесь старше и моложе иного, а иное становится старше и моложе вас, то есть одно не бывает ни старше, ни моложе иного?

— Да вам уже и объяснять ничего не надо.

Конечно, он поймал меня опять. Но выкручиваться не имело смысла.

— Одно сущее причастно времени и свойства становиться старше и моложе. Отсюда, ему необходимо быть причастным и категориям «некогда», «потом», «теперь».

— Другими словами, — продолжил Фундаментал, — одно сущее и было, и есть, и будет, и бывало, и бывает, и будет бывать!

— Да. — Я не возражал. — Абсолютное одно порождает из себя сущее одно, или множественную единичность подвижного покоя самотождественного различия.

— Интересно, конечно, как это оно порождает? Но пока сделаем такой вывод: было, есть и будет нечто такое, что относится к вам и принадлежит вам. Относительно вас как одного сущего может быть и знание, и мнение, и чувство. Есть для вас и имя, и слово. Вы и именуетесь, и можете быть высказанными. Так кто же вы, дорогой мой виртуальный человечище? А?

— На сегодня, пожалуй, хватит, — ответил я.

— На сегодня завтрашнего дня, или позабудущего года? — хитро сощурился он.

Пров спел еще несколько песенок. Феи млели от любви к нему. Но взгляд моего друга становился все более отсутствующим. Наконец, он отложил гитару и сказал:

— Хватит. Выпьем, закусим и за работу.

Девчонки надули губки. Конечно, постели их редко пустовали, но такого кавалера, как Пров, среди высокопоставленных посетителей особняка вряд ли можно было сыскать. Я им сочувствовал.

Пров подал пример, начав опустошать тарелочки, мисочки, чашечки, да еще приговаривая при этом:

— М-м… Говядина. Картошечка… Похоже на сметану… С красным молотым перцем… Сорок градусов. Стандарт.

При этом он умудрялся оказывать внимание девушкам, шутил, подковыривал меня своими остротами. В голове у меня уже шумело от выпитого.

— Все, красавицы, — сказал он. — Не прощаемся, но на время расстаемся. — Он обнял их, прижал к себе, похлопал по плечам. — Жучихи, вы мои, милые! — И выпроводил их из кабинета. Мне кажется, они даже не обиделись. А если и обиделись, то не на Прова, а на его неотложную, будь она неладна! работу.

— Начнем, пожалуй, — сказал Пров. — По ходу давай развернутый комментарий.

— Без всяких… — засомневался я.

— Без всяких! — заявил Пров. — Они все равно нас выпотрошат, если захотят.

Компьютер воссоздал обстановку, в которой я действовал. Пров иногда спрашивал:

— Здесь что-нибудь?

— Нет. Ничего особенного. Дальше?

Задержались мы, когда пошли кадры моего вступления в Смолокуровку. Пров тщательно исследовал избы, крупным планом вызвал на экран наличники окон, крылечки, печные трубы. Песню смолокуровского ваганта он прослушал дважды.

— Какая-то уж очень необычная одежда, — сказал я.

— Занятный тип, — согласился Пров.

Вот я догоняю идущую впереди женщину, вот окликаю ее, она оборачивается. Пров остановил кадр, увеличил изображение. Какая-то доброта светилась на лице женщины. Пров, не отрываясь, смотрел на нее и дыхание его становилось все тише, все незаметнее. Кажется, он вообще уже не дышал.

— Да-а… — сказал я. — Такая, кого хочешь, заворожит.

— Кто это? — спросил Пров и часто задышал. Ожил, значит.

— Знакомая одна. Галина Вонифатьевна…

— Галина Вонифатьевна, — повторил, как эхо, Пров. — Принеси водки.

— Что?

— Водки, говорю, принеси. Прозрачная такая…

Я отошел к кругленькому столику, налил в рюмку водки, прозрачной, крепкой, все еще холодной, вернулся, поставил перед ним. Кадр на экране компьютера так и не сменился.

— Самой интересное дальше, — сказал я

— Куда уж интереснее. — Он опрокинул рюмку в горло. Не булькнуло даже. — Она замужем?

— Да нет, вроде. С матерью живет. А вообще-то я насчет замужества не интересовался. Оплошал.

Пров не обратил на мою иронию внимания и пустил запись дальше. Вот я вхожу в дом Галины Вонифатьевны, вот иконы, картина на стене.

— Картина ночью ожила, — сказал я. — Не там, а сегодня ночью в карантинном отсеке.

— Понятно. — Пров больше не задерживал кадры.

Батюшка, караулка, снова иконы. Я укладываюсь спать. Внезапное мое пробуждение.

— Сейчас будет он.

Он непрерывно и неуловимо меняющийся лицом. Наш короткий разговор.

— Какой мир ты имел в виду? — спросил Пров. — Наш или тот, что в Смолокуровке?

— Где мне хорошо?

— Да.

— Не знаю даже.

— Вспомни.

— Наверное, тот. Ведь я был там, а он спросил: «Хорошо тебе в этом мире?» Да, тот, Смолокуровский.

Пров задал компьютеру какую-то программу. Кадры начали отщелкивать раз в секунду. Лицо того было, по-прежнему, размыто.

— Действительно, неуловим, — сказал Пров. — Частота развертки — сто гигагерц. а его лицо продолжает меняться. Это же с какой частотой он измывается над нами? Ведь лицо не просто размыто, оно успевает измениться! Ну и тип!

Пров, кажется, снова становился прежним.

— Что тебе тут еще показалось?

— Страх. Черт! Я же тебе говорил. Крути дальше, там я на улицу выскакиваю.

Пров пустил изображение в нормальном темпе. Сбивчивые кадры, по которым даже сейчас можно было ощутить, с каким ужасом я бежал.

— Обрати внимание на звезды, — посоветовал я.

Пров обозрел небосвод, покрутил его и так и сяк, приблизил, отдалил.

— Да, чужота, — сказал он.

— Дальше все, вроде бы, нормально.

Мы досмотрели запись до того момента, когда я его встретил, нашел, то есть, в лесу.

— Любопытно, Мар, любопытно. ГЕОКОСОЛ, конечно, перешел на круглосуточную работу. Но что-то должно быть еще.

— Что?

— По какой причине они нас туда пустили…

— Кто? Эти или те?

— И те, и эти. Почему ГЕОКОСОЛ и сам Галактион согласились на нашу экспедицию?

— Хартия… — заикнулся было я.

— Твое крещение — это удобный повод как раз для них, а не для тебя. Захотелось креститься, тебе и позволили. А так бы им пришлось искать уважительный повод, чтобы спровадить нас туда.

— Уверен? Мне тоже казалось, что уж слишком много совпадений.

— Совпадений, действительно, много. Странных совпадений… Мар, поищи-ка в новостях что-нибудь интересное. Не для всех, а для планетуралов, причем, планетуралов второго ранга. Ты ведь теперь крупная шишка!

— Думаешь, все компьютерные системы теперь оповещены?

— Это делается немедленно. Ищи, требуй. Это не только нам нужно, им — в первую очередь.

Пров отошел к столику и взял в руки бутылку.

— Ты не много пьешь? — спросил я. Мне-то уж было вполне достаточно.