Кейт Лаумер - Запредельный человек [сборник]

— Забавно, — сказал он. — Я эти штуки даже не ощущаю.

— Встань, пожалуйста.

— Как? — удивился Дэмми, однако стоило ему подняться, и механизм легко последовал за его движением.

— Побегай на месте, помаши руками, подпрыгни... соверши разные движения.

Дэмми совершенно свободно и беспрепятственно все выполнил.

— Значит, все хорошо, — облегченно подытожил Ксориалль. — Жаль, что у меня здесь нет доступа к оригинальному оборудованию, которое есть дома, но и этот кустарный механизм вполне сгодится. Итак, я начну с того, что воздействую на рефлекторный механизм...

В подошву ноги вонзилась игла, и в то же время в лицо ткнулся гладкий прут. Отдернув ногу, Дэмми уклонился и вскинул обе руки.

— Очень хорошо, — откликнулся Ксориалль. — Теперь у меня есть замечательный ориентир. Мы замкнем все на рефлекторный ответ, знаешь...

— Нет, не знаю! — проорал Дэмми. — Ты мне чуть глаз не выколол!

— Ну, это вряд ли, — мягко проговорил Ксориалль.

— Мог бы предупредить.

— Дэмми, прошу тебя, оставь эту манеру воспринимать свою ретроспективную матрицу опыта с этакой опекой. Страхи, если вообще полезны, то только в отношении потенциальной опасности.

— Тогда какой смысл колоть меня в глаза ледорубом?

— Основа всякой продвинутой тренировки — в перенаправлении рефлексов. Эксперт в каратэ, например, учится не просто рефлекторно дергаться, а отвечать контрударом. Похлопай такого типа по плечу, и он, скорей всего, даже сообразить ничего не успеет, как собьет тебя с ног и перебьет трахею.

— Правда?

— Кстати, о каратэ, — продолжил Ксориалль...

Сквозь переплетение оборудования было видно, как он вдавил кнопку. Под Дэмми тут же разорвалась мина, и его дико закрутило. Конечности, да и все тело сводило, трясло, кидало из стороны в сторону; детали устройства бурлили и извивались так быстро, что невозможно было уследить. Дэмми хотел закричать, но получилось только крякнуть. Безумные конвульсии прекратились так же внезапно, как и начались.

— Помогите, — прохрипел Дэмми. — Не надо больше так, я все скажу.

— Ну, не так уж и плохо, — произнес в пустоту Ксориалль, не отрывая взгляд от панели. — Что скажешь, если мы продолжим с престидижитацией?

— Простигосподичего?

— Дэмми, твой активный вокабуляр гораздо шире, чем ты признаешь. Кстати, сегодня вечером мы его еще расширим — ты пролистаешь большой словарь земных языков, который я составил на днях.

Он нажал кнопку, и зажимы сомкнулись у Дэмми на руках, выгнули и вывернули пальцы, согнули под немыслимым углом ладони и запястья, все это время безумно дрожа и безостановочно заставляя его руки сгибаться и разгибаться. Затем это прекратилось.

Дэмми поспешил убрать изнасилованные пальцы под мышки. Раздутые подушечки покалывало, словно их ужалило множество пчел средней ядовитости.

— Ощущение, будто я весь день отбойным молотком работал, — простонал он. — Интересно, что это мне дает?

— Ловкость рук — ключевой навык в тех способностях, которые я намерен в тебя заложить, — спокойно ответил Ксориалль.

— Да откуда ж возьмется ловкость рук, если этот металлолом делает из них кровавую кашу?! — возмутился Монтгомери.

— Вздор! Я лишь внедрил тебе определенные шаблоны действий. Дискомфорт скоро пройдет. Все же признай, этот агрегат требует от тебя куда меньше усилий, чем сотни часов отработки умения сдать туза со дна колоды или снять часы у зеваки с руки. Я уж не говорю об утомительных и интенсивных изотонических упражнениях: день в этой машине эквивалентен нескольким годами тяжелых тренировок. Причем она обеспечивает оптимальную гипертрофию скелетной мускулатуры. Любой атлант по сравнению с тобой скоро покажется дистрофиком.

— Все это, конечно, хорошо, док, но я не хочу выглядеть, как урод.

— Ты и не будешь. Твоя конституция будет вызывать искреннее восхищение. Правда, тебе потребуются костюмы, сшитые на заказ, в которые можно втиснуть огромные квадрицепсы и все остальное... но это такая мелочь! Так что, я предлагаю тебе отбросить недоверие и наслаждаться новообретенными способностями.

Дэмми осмотрел свои руки, все еще обвешанные невесомыми проводами, прутами и зажимами.

— То есть...

— Вот именно.

— А до этого?

— Каратэ, как я и говорил ранее.

— Хочешь сказать, у меня теперь черный пояс?

— Да, физически ты соответствуешь требованиям этого уровня. Тебе, правда, еще надо просканировать теорию, чтобы узнать о назначении разнообразных движений. Однако ты сам обнаружишь, что с первой же попытки сможешь справиться безупречно, равно как опытный пианист сумеет сходу исполнить новый концерт.

— Ага, — с сомнением произнес Дэмми. — Но как, скажем, мне фехтовать, если я не знаю даже, за какой конец шпаги браться?

— Если рассматривать тренированного фехтовальщика, неужели ты думаешь, что он сознательно продумывает траекторию клинка, экстраполирует будущую позицию острия, заранее думает над ответом и решает, какие группы мышц напрячь, чтобы привести клинок в нужное положение? Нет, конечно. Он просто действует. Наша задача — выработка рефлексов.

— Понятно. Неясно одно: поскольку ты с Марса — по твоему же утверждению, — так откуда тебе знать, как китайцы готовят суп из птичьих гнезд или чего стоит победить на скачках?

— Моя библиотека содержит полные матрицы способностей избранных экспертов, включая их память и подсознание.

— Ясно. Вот так запросто вошел к Эйнштейну и сказал: «Здорово, приятель, не хочешь посидеть у меня под феном? А я пока у тебя в мозгах покопаюсь?».

— Ничего столь очевидного, мой мальчик. У меня есть средства для удаленного поиска и избирательной записи. Моя коллекция насчитывает более двухсот тысяч матриц разнообразных человеческих умений.

— И как давно ты за нами шпионишь, док?

— Уже несколько веков. Процесс, конечно, небыстрый. Сбор данных ведется постоянно, даже сейчас, в этот самый момент. Слышишь пощелкивание? Это он и есть.

Дэмми размял пальцы.

— Не чувствую разницы, — недоверчиво произнес он. — Если бы я знал, как сдать туза со дна колоды, то сразу бы это понял.

— Физические способности прописываются на уровне ниже сознательного, — пояснил Ксориалль. — Если бы ты, например, сознательно отслеживал во время ходьбы каждое свое движение, то все твое внимание было бы занято только этим и ты бы наверняка упал. Пианист смотрит в ноты, а пальцы его двигаются по клавишам рефлекторно. Даже так: если ему некоторое время не играть и подзабыть ноты, он может вспомнить мелодию, посидев за пианино и следя за движением рук. Они без сознательной подсказки мозга будут сами нажимать нужные клавиши.

— Поверю, когда сам попробую. И то, если получится.