Кейт Лаумер - Запредельный человек [сборник]

«Понятно. Ладно, тогда так». — Дэмми визуализировал положение Солнца относительно 61 Лебедя, Альфы Центавра, Веги, Капеллы, Сириуса и некоторых других звезд.

«Удивительно! — воскликнул Чувак. — Вообще-то... нет, это невозможно. И все же да! Звезда Холодная Невеста и сама двойная планета! Иди, обниму, приятель, болеешь ты там или нет! Похоже, мы с тобой соотечественники».

Дэмми без энтузиазма упал в объятия человекоподобного создания.

«Ты закрылся от меня, — заметил Чувак. — Такой застенчивый... не думай, будто ты ниже, основываясь лишь на одних внешних данных. Постой! Я покажу, как рестимулировать старые фолликулы, и ты станешь красивый, как я сам. В один момент!»

«Да не бери в голову, чувак, — воспротивился Дэмми. — Ты настоящий друг и это предложение делает мне честь, но я берегу силы для кризисных ситуаций».

«Предвидишь трудности?» — как-то вяло поинтересовался Чувак.

«У меня уже трудности. А как насчет тебя? Нравится сидеть за решеткой миллионами лет?»

«Ты перегибаешь, — возразил Чувак. — Вообще-то я уже повидал галактику намного больше, чем мог бы, сидя в родном болоте и ворочая гнилые бревна в поисках сочных корешков».

«А ты не оптимист».

«Забавная мысль. Как можно смотреть на что-то с положительной стороны, когда все стороны строго положительные?»

«Я пытался определить твой вид, — доверительно сообщил Дэмми. — Ты, без сомнения, из животных, хордовых, позвоночных, млекопитающих, плацентарных, приматов, причем высших, но вот дальше... теряюсь. Без обид, но еще никто не выкапывал гоминиду с руками вместо стоп».

«Гм-м... Вообще-то не стоит ждать, что плюсна хорошо сохранится в окаменелом виде», — только и подумал в ответ Чувак.

«Два миллиона лет, — сказал Дэмми. — Это значит, ты жил во времена австралопитеков».

Он визуализировал воссозданный образ последних.

«А, эти малютки. Был у меня один приятель, который поймал как-то их самочку и оставил себе в качестве питомца. А она возьми да и понеси от него. Выходит, близкие родственники, как ни противно это признать».

«Можно?» — спросил Дэмми, протягивая ментальный щуп к мозгу Чувака.

«Валяй, не стесняйся. Я-то у тебя порылся и довольно бесцеремонно, должен признать, — пока ты думал о других вещах».

Дэмми мысленно кивнул и внедрился в мозг Чувака.

«Странно, — заметил он. — Зоны Брока и Вернике гипертрофированы, а угловая извилина слишком мала. Наверное, это связано с тем, что ты телепат...»

Он углубился дальше в мозг и с удивлением обнаружил, что дугообразный пучок расширен в хорошо развитую часть коры, конкретной функции за которой не признавалось.

«Мы с тобой настроены немного по-разному, — сообщил он сокамернику. — Но ты, наверное, не разбираешься в анатомии».

«Не больше, чем в астрономии. Я заметил, что у тебя странным образом иссушены зоны речи, а необычно сокращенный пучок отвечает за твою привычку лаять вместо того, чтобы говорить».

«Забавная мысль. Ранние люди были телепатами, но потом лишились этой способности. Интересно, почему?»

«Кажется, я знаю. Когда-то огры и тролли доставляли нам много хлопот. Эти жуткие твари, похожие на людей — и оттого еще более отвратительные — устраивали на нас засады и пожирали мозги. В ответ мы выработали условные сигналы — гавканье, которого они не понимали. Со временем, видимо, этот код стал основным способом общения. Но ты говоришь вполне сносно».

«Я вообще случай особый, — сказал Дэмми. — Меня выбрали для специального обучения».

«Смотрю, у тебя опущена гортань и языковой придаток, — заметил Чувак. — Тебе, должно быть, и правда проще гавкать».

«Эти ваши тролли и огры, наверное, не умели общаться мысленно».

«Ты прав. Только лаяли и мычали. Тупые создания».

«Вот только они, похоже, победили... конечно, если наш предок не эректус, а вы, в чем я лично сомневаюсь. Готов спорить, что ты даже не гоминида».

«Любопытная мысль, — грустно ответил Чувак. — Представить только, люди проиграли ограм и троллям! Но ты выглядишь вполне по-человечески. Так что мы, несмотря на все различия, все же родственники. Пусть даже непрямые».

И снова Дэмми пожал ему все четыре руки.

«Ну и каково там у нас сегодня дома? — искренне поинтересовался Чувак. — Вымерли, наконец, драконы? Время от времени нам еще встречались редкие экземпляры. Должно быть, где-то на задворках жили и плодились. Но с каждым годом встречались все реже. Помню последнего виденного мной».

И он передал Дэмми мысленный образ игуанодона, перетирающего зелень беззубыми челюстями.

«У нас принято считать, что последний динозавр двинул кони в меловой период, — сказал Дэмми. — Если судить по окаменелостям».

«М-м... логично. Застенчивые были твари. Вечно прятались, когда наступала пора умирать. Мертвых мы их не видели. Думаю, предчувствуя свой конец, они уходили в края с неплодородной почвой. Знавал я одного типа, утверждавшего, что драконы якобы уплывают в море, в попытке вернуться туда, где они зародились. Правда, континентальный дрейф им всю малину испортил».

«Как лемминги? А почему нет? Гипотеза не хуже других. Или взять тех же угрей».

«Прости, лемминги, должно быть, появились уже после меня. А угри — это длинные тощие рыбы, которых мы в реке ловили. Почему ты о них вспомнил?»

«Европейские и американские угри нерестятся в регионе Атлантики, известном как Саргассово море. Затем, следуя инстинкту, возвращаются в родную реку. Есть теория, что они первоначально нерестились в Атлантике, пока та была просто большим озером. Примерно так же поступают и тихоокеанские морские черепахи. Поразительно, подумать только — все эти животные и рыбы прутся в географические точки, которых не существует вот уже миллион лет».

«Многое меняется, — сказал Чувак, — но мы можем рассчитывать на незыблемость основного: бескрайний лес, неисчерпаемый источник дичи, и водоемы, дарующие чистую воду и съедобную рыбу... Вот это никуда не денется, как бы ни менялись обычаи племен. Вернулся бы я сейчас домой, наверняка бы услышал лишь одно гавканье, но я смог бы укрыться в гуще леса и не вспоминать о нем».

«Племена преуспели, — сказал Дэмми. — Может люди, может огры, а может и гибриды — мы расселились повсеместно. Укромных уголков не осталось».

«Значит, настоящий рай здесь, — задумчиво предположил Чувак. — Не сомневаюсь, что мы сумели покорить больших кусачих тварей, и больших шумных тварей, и очень больших мохнатых тварей и вообще...»

«Может, это логично, — заметил Дэмми. — Телепатия — примитивная форма коммуникации. Птицы, рыбы и насекомые общаются, не гавкая, и хотя гомо эректус обладал хорошо развитыми зонами Брока и Вернике, а совместная охота показывала, что он способен к общению, его глотка и язык не были приспособлены к настоящей речи...»