Святослав Сахарнов - Лошадь над городом

Возглавив тему, он попросил объяснить, что такое былички.

— Суеверные рассказики.

— Отлично, — и тут же попросил отпуск летом и квартиру вне очереди.

Фамилии Песьякова и знатока автомобильного мотора Глиняного директор начертала не случайно. Судьба так настойчиво переплетала их жизненные дорожки, что для большинства двимовцев их фамилии порознь уже не воспринимались. Началось с того, что оба они пришли в институт в один и тот же день. В момент их прихода во всем институте свободными оказались только два стола, которые стояли в одной комнате. Пришлось сесть вместе.

Мало того, когда институту выделили жилплощадь, Песьякову и Глиняному дали квартиры в одном и том же доме на одной лестничной площадке.

— Вот еще не хватало. Посошанск! Будто своих дел мало! — гневно выпалил бородатый литературовед, прочитав распоряжение директора. Его сосед промолчал и аккуратно расписался на уголке телеграммы.

— Сегодня же закажу билеты на поезд, — миролюбиво сказал он. — Два нижних. Надо торопиться. Выедем завтра?

— Посошанск... — раздумывая и будто что-то вспоминая, протянул его собеседник. — А? Что? Ничего, поеду. Насчет билета — не надо, я сам. Как-нибудь доберусь.

«Отчего бы ему не ехать вдвоем? Темнишь, старый черт, — подумал подозрительный от природы Глиняный. — Не иначе как задумал что. Ну, да ладно».

— Встречаемся прямо там в отделе культуры. Скажем — в двенадцать? — сказал он, прикинув, когда приходит поезд, и продолжая размышлять, почему сосед отказался от совместной поездки.

Разгадка непонятного поведения Песьякова была проста, как попевка. Прошлое лето. Он возвращался с курорта. Белокрылый лайнер Сочи — Казань с остановкой в Паратове. Блондинка неопределенного возраста, кресла рядом, два часа шутливой беседы. Оба — еще разгоряченные галечным пляжем и теплой соленой водой.

— Ну, как же это мы с вами там не познакомились? Доверительный, откровенный разговор и посошанский адрес на прощание.

Вот почему в тот же день им был куплен билет на прямой автобус, который приходил в Посошанск на три часа раньше поезда, и была дана телеграмма, с указанием номера рейса.

Раннее утро едва успело осветить еще закрытые двери учреждений и высушить росу на крыше комплекса «Детский сад — ясли», когда огромный желтый «Икарус» устало вкатил на посошанские улицы. За ним, оседая, тянулся синий дымный шлейф. Около автобусного вокзала машина описала широкий полукруг, остановилась, присела на задние шины и, тяжело вздохнув, разомкнула двери. Позевывая и потирая онемевшие икры, пассажиры начали выбираться на площадь.

Блондинка встречала, стоя у кассы с табличкой «На Мелитополь мест нет».

— Ну вот, видите, как удачно! — воскликнула она. — Скажите, что летели ко мне как на крыльях!

— Шея устала, — пробасил Песьяков, который считал образное мышление для человека разумного необязательным.

— Опаздываю на работу, сказала, задержусь на полчаса. Пойдемте, я быстренько вас устрою.

Уговорили частника, разбитый «Москвич», поскрипывая дверцами, повез их по главной улице, прошмыгнул мимо базара, свернул с асфальта, потрясся по булыжнику и остановился около пятиэтажного панельного дома. Спутница торопилась. Песьяков следовал за ней.

— Сюда, первый этаж! — позвала она. Войдя в парадную, оглянулась на дверь соседки (глазок был светел — никто не подсматривал), открыла дверь, за темной узкой прихожей открылась со вкусом обставленная комната. Окна полуприкрыты малиновыми шторами, за ними серебрится тюль, по стенам кресла и два дивана, ковры спускаются, начинаясь от потолка. Два торшера по углам...

— Вот так и живу. Скромное жилище современной женщины, — весело сказала она. — За той дверью ваша комната. А сейчас пройдемте на кухню.

Там был уже приготовлен завтрак.

— Ванная, вот ваше полотенце.

В ванной было тесно, они оказались рядом, от мыла и пузырьков на стеклянной полочке одуряюще пахло, светился кафель, в умывальнике среди капель отражался зеленоватый огонек лампочки. Блондинка стояла, касаясь плечом Песьякова, тот наклонился и бородой пощекотал приоткрытое плечо с голубоватой ключицей.

Женщина сказала: «Ой!» — засмеялась и, выйдя из ванной, протянула Песьякову плоский медный ключ:

— От входной двери. Повернете замок и сразу же бросите ключ в почтовый ящик. Это чтобы вы его не увезли. Кроме того, у меня соседка стерва — чтобы не звонить и не шуметь, достану ключ из ящика и открою дверь сама.

— А второй ключ?

— Второго нет.

— На вечер что-нибудь купить?

— Все сама.

Она еще раз весело засмеялась, сделала ручкой — пока! — ушла, а Песьяков, позавтракав и полежав на диване («Хороший диван», — отметил он про себя), отправился в исполком. На вопрос вахтера «К кому?» ответил «Командировочный», поднялся по лестнице, отыскал на втором этаже дверь с табличкой «Отдел культуры» и, отворив ее, увидел Глиняного. Тот сидел на стуле около двухтумбового стола, за которым что-то писал чисто одетый молодой человек.

— Что же вы опаздываете! — обиженно воскликнул Глиняный. — Я тут уже целый час. И товарищ ждет, — добавил он, адресуясь к человеку за столом.

Однако тот никакого неудовольствия не выразил, наоборот привстал и ласково улыбнулся.

— Так что же тут у вас стряслось? — начал Песьяков. — Написали песни? Изобрели новый автомобиль?

Их собеседник кисло улыбнулся.

— Видите ли, — осторожно начал он, — тут у нас в краеведческом музее есть один... так сказать... экспонат. Стоит в сарае. Так вот, директор музея утверждает, что одно колесо у этого экспоната... Как бы вам сказать поточнее... Ну, ведет себя как-то странно. Вращается.

— Все колеса вращаются, — ничего не понимая, отозвался Глиняный.

— Так-то оно так... Но оно, видите ли, вращается само по себе, без приложения какой-либо силы.

— Чепуха! В каждом учебнике физики написано...

— Дело в том, что я сам видел это колесо, — понизив голос и испуганно оглянувшись на дверь, сказал человек за столом.

— Простите, что вы видели? — переспросил Глиняный.

— Что оно крутится. Само.

В кабинете повеяло холодом.

Теперь настала очередь оглядываться на дверь и обмениваться испуганными взглядами сотрудникам «Двима».

— Но вы понимаете... что мы, как ученые... не можем признать, — упавшим голосом сказал Глиняный.

— Мы еще не сошли с ума, — грубо добавил Песьяков.

— Я все понимаю! — в совершенном отчаянии выкрикнул их собеседник. — Но я-то что могу поделать? Поезжайте сами — и все увидите. Две остановки на трамвае. Он ждет.

— Ну, вот, наконец-то! — с видимым облегчением приветствовал гостей Степан Петрович. Он невесело пожал им руки и тут же повел через зал во двор.

Подведя гостей к сараю, он достал из кармана ключ. Замок распался, медленно приотворилась дверь. Директор нащупал выключатель, повернул, и жидкий электрический свет, мешаясь с дневным, заполнил помещение. Гости вздрогнули: из темноты на них выплыл фантастический, похожий на остов поверженного навзничь животного, белый с ребрами силуэт.