Роберт Шекли - Хождение Джоэниса. Оптимальный вариант [сборник litres]

– Возможно, механический Зверь скоро даст потомство, – сказал Джоэнис.

– В таком случае мы лишь получим дополнительные доказательства, – ухмыльнулся Безправилл. – Ладно, давайте переключимся на вас. Я так понимаю, что вы интересуетесь государственной службой?

– Интересуюсь. Меня зовут Джоэнис. Я…

– Знаю, всё знаю, – перебил его Безправилл. Он отомкнул большой портфель и вынул записную книжку. – Ну-ка, посмотрим, – сказал он, перелистывая страницы. – Джоэнис. Арестован в Сан-Франциско по подозрению в произнесении речи подрывного характера. Предстал перед Комиссией Конгресса, где ему было предъявлено обвинение в непочтительности и отказе от дачи свидетельских показаний, в особенности по вопросу связей с Арнольдом и Рональдом Блэками, шпионами-двойняшками в Октагоне. После расследования приговорен Оракулом к десяти годам тюремного заключения условно. Провел короткое время в «Доме “Холлис” для невменяемых преступников», после чего устроился на работу в данный университет. В течение всего времени пребывания здесь ежедневно встречался с основателями общины Благождания. – Безправилл закрыл книжку и спросил: – Всё более или менее правильно?

– Более или менее, – сказал Джоэнис, чувствуя, что спорить или объяснять что-либо бесполезно. – Полагаю, что досье свидетельствует о моей полной непригодности к государственной службе.

Безправилл от души расхохотался. Отсмеявшись и утерев слёзы, он заявил:

– Джоэнис, по-моему, здешняя обстановка слегка размягчила вам мозги. В вашем досье нет ничего страшного. Подрывной характер вашей речи в Сан-Франциско никем не доказан – это лишь подозрение. Ваша непочтительность к Конгрессу говорит только об обостренном чувстве личной ответственности – совсем как у наших величайших президентов. Ваш отказ свидетельствовать против Арнольда и Рональда Блейков, несмотря на угрозу, нависшую над вами лично, демонстрирует врожденную лояльность. Ваш отход от коммунизма очевиден. ФБР утверждает, что, после того как вы в первый и последний раз по заблуждению столкнулись с Блейками, вы решительно отвернулись от агентов мировой революции. Нет ничего постыдного и в том, что вы побывали в «Доме “Холлис” для невменяемых преступников»; если бы вы ознакомились со статистикой, то увидели бы, что большинство из нас рано или поздно начинает нуждаться в помощи психиатра. И нас нисколько не тревожит, что вы связаны с Благожданием. Идеализм не всегда можно направить в ту сторону, которую правительство считает приемлемой. Пусть даже мы планируем уничтожить Благождание, мы всё равно одобряем возвышенные, хотя и весьма непрактичные идеалы, на которых оно построено. Мы, в правительстве, вовсе не лицемеры, Джоэнис. Мы знаем, что никто из нас не отличается идеальной чистотой и каждый человек, хоть в мелочи, а допустил что-то такое, что вряд ли может вызвать прилив гордости. Если оценивать происшедшее с этих позиций, то вы вообще ни в чем не замешаны.

Джоэнис поспешил выразить свою глубочайшую признательность по поводу доверия, оказываемого ему правительством.

– Человека, которого вы действительно должны благодарить, зовут Шон Фейнстейн, – сказал Безправилл. – Занимая пост Специального Помощника Помощника Президента, он-то и выдвинул эти соображения в вашу защиту. Мы тщательно изучили ваше дело и пришли к выводу, что вы как раз тот самый человек, который нужен в правительстве.

– Кто? Я? – спросил Джоэнис.

– Вне всякого сомнения. Мы, политики, мыслим реалистически. Мы отдаем себе отчёт, что нас осаждают мириады проблем. Для того чтобы решать эти проблемы, нам нужны самые дерзкие, непредубежденные, бесстрашные мыслители. Лишь лучшие из лучших могут нам подойти, и никакие побочные соображения нас не остановят. Нам нужны люди вроде вас , Джоэнис. Ну как, идёте на службу в правительство?

– Иду! – вскричал Джоэнис, пылая энтузиазмом. – И я постараюсь быть достойным того доверия, которое вы и Шон Фейнстейн мне оказали.

– Я знал, что вы так ответите, Джоэнис, – сказал Безправилл дрогнувшим голосом. – Все так говорят. От всего сердца благодарю вас. Подпишите здесь и здесь.

Безправилл вручил Джоэнису стандартный формуляр правительственного контракта, и тот расписался. Помощник Министра сунул бумагу в портфель и горячо пожал Джоэнису руку.

– Считайте, что с этого момента вы приступили к своим обязанностям в правительстве. Да благословит вас Господь! Помните, что мы целиком на вас полагаемся.

Безправилл направился было к двери, но Джоэнис окликнул его:

– Стойте! В чём же заключаются мои обязанности и где именно я должен их выполнять?

– Вас известят.

– Когда? И кто?

– Я только агент по найму кадров, – молвил Безправилл. – Следить за тем, что происходит с людьми, которых я вербую, совершенно вне моей компетенции. Однако не беспокойтесь: ваше назначение поступит в должный момент, этот механизм работает как часы. Помните, что мы полагаемся на вас. А теперь прошу извинить: меня ждут в Радклиффе для очень важного разговора.

Помощник Министра Безправилл удалился. Джоэнис был чрезвычайно взволнован открывающимися перед ним перспективами, хотя к скорости, с которой правительство выполняет свои решении, он относился весьма скептически.

Однако уже на следующее утро Джоэнис получил официальное письмо, присланное с курьером по особым поручениям. Ему было предписано прибыть за распоряжением в комнату № 432, Восточное крыло здания Портик, Вашингтон, округ Колумбия, и сделать это с предельной срочностью. Письмо собственноручно подписал не кто иной, как Джон Мадж, Специальный Помощник Начальника Управления по Координации Взаимодействий.

Джоэнис немедленно распростился со своими коллегами, бросил последний взгляд на зелёные лужайки и бетонные дорожки университета и сел на первый же самолет в Вашингтон.

И вот наконец наступил долгожданный момент – Джоэнис прибыл в столицу. По улицам, выложенным розовым мрамором, он прошёл к зданию Портик, миновав по пути Белый дом – очаг американской имперской власти. Слева остались обширные угодья Октагона, построенного на месте маленького и тесного Пентагона. Ещё дальше возвышались здания Конгресса.

Вид этих зданий особенно взволновал Джоэниса. По его представлениям, они воплощали в себе романтику истории. Перед глазами Джоэниса поплыли картины славы и величия Старого Вашингтона, бывшего столицей Эллинской Конфедерации вплоть до разрушительной Гражданской Войны. Он словно воочию увидел потрясшие мир дебаты между Периклом, представителем лобби резчиков по мрамору, и Фемистоклом, неистовым командиром подводной лодки. Он представил себе Клеона, покинувшего уютный домик в Аркадском Нью-Гемпшире и пришедшего сюда, чтобы в нескольких скупых словах изложить свои мысли о ведении войны. Одно время здесь жил философ Алкивиад, представлявший в Конгрессе свой родной город Луизиану. По этим ступеням поднялся Ксенофонт, и все стоя устроили ему овацию за то, что он без потерь провёл десять тысяч воинов от берегов Ялу до убежища в Пусане.