Артем Зайцев - Тождество Сансары [СИ]

Экватор планеты представлял из себя сухой каменный рельеф (а сама планета состояла на сорок пять процентов из железа), где температура не опускалась ниже сорока градусов по кельвину. Поэтому основатели города расположили его ближе к северному полюсу планеты, у которой нулевой меридиан проходил как раз через город — Рамеегов меридиан. Координаты же города по ширине составляли восемьдесят градусов. Угол наклона планеты не превышал и трёх градусов, поэтому жители города всегда видели на небе закат, солнце которого никогда не уходило за горизонт. На такой широте температура уже не превышала двадцати-двадцати пяти градусов по цельсию, создавая доступные условия для существования.

На обратной стороне дела обстояли совершенно противоположным образом. От полюса до полюса температура там оставалась стабильной минус восемьдесят пять по цельсию. По удачным стечением обстоятельств, вся вода, которая была на поверхности планеты, находилась как раз на ночной стороне и была закрыта плотным слоем льда. Туда, к ночной стороне, и тянулись теплотрассы и километровые радиаторные трубки в поперечнике, рассеивающие накопленное городское тепло в холодной атмосфере. Тысячи квадратных километров площади были покрыты теплопроводящими заводами и фабриками, которые разогревали воду для ядерных станций. Там же и находились термоядерные станции, работающие на атомах гелия, а германий-триниобейвые сверхпроводники транспортировали полученную энергию между собой. Вся суть в атмосфере. Чем она более разряженная, тем легче подобрать критическое температуру, при которой и будет наблюдаться эффект сверхпроводимости, и повысить критическую плотность проводимого тока, при котором сверхпроводящее состояние разрушается. Атмосферная масса на Рамееге была меньше земной: 3.72E+18 килограмм, а давление на поверхности — 78,1 килоПаскаль. Соответственно, скорость звука на Рамеега (атмосфера которого была наполнена обычным воздухом, в состав которого входил водород, азот и кислород, давление было известно, а плотность — 0,941.1 килограмм на кубический метр) соответствовала 303 метров в секунду при температуре ноль цельсий, или 313 метров в секунду при температуре в двадцать-двадцать пять градусов по цельсию (стандартная температура в самом городе). Учитывая температуру на дневной поверхности, а также количество сильно заряженных частиц, летящих со стороны двух солнц, жить на поверхности Рамеега было бы затруднительно для живого организма. Но у планеты было довольно мощное магнитное поле в восемь десятых гаусса, которое образовывало плотные пояса Ван Аллена вокруг планеты, где и захватывались (преимущественно) протоны и электроны. В сумме с планетарным альбедо в двадцать семь сотых, это давало комфортные условия для жизни (ближе к северному полюсу планеты) модернизированного человеческого тела, но не натурального.

Тем временем, на мониторе машины выскочил сигнал захвата цели, и машина свернула на ближайшем перекрёстке, повернув в сторону нужного квартала. К этому моменту уже прошло два часа реального времени, и Аккон почувствовал резкий прилив бодрости. Он потянул свои руки, скрипнув костяшками. Аккон задумался, почему такие вещи всё ещё происходят, почему бы Амсету не исправить эту рутину?

— А вот и наша первостепенная цель сегодня, — играючи проговорил он.

— А что мы ищем?

— Одного человека. Он из подполья, представляешь? Я думал это сказки. Невидимый враг, чтобы поддерживать диктатуру Супримации. Вот они и активировали Протокол, когда…

Аккон задумался, не слишком ли много он болтает. Робин явно заинтересовалась, и он улыбнулся ей.

— Хочешь знать больше?

— А кто бы не хотел, Аккон.

— Ну ладно. С нас взяли слово о неразглашении, но если ты услышишь, что-то выше своего уровня допуска, фильтры и алгоритмы системы перехватят то, что ты услышишь ещё до того, как сигнал дойдёт до твоего неокортекса. Тебя отправят в стазис, Робин. Ну что, всё ещё хочешь рискнуть?

— Давай.

— Короче, этот квази-оппозиционер, которого мы разыскиваем по этим фильтрам данных, — Аккон кивнул в сторону монитора, — каким-то образом разыскал члена Супримации, здесь, в реальности, и взломал его черепную коробку, вытащив какие-то убер важные данные городской системы. И Амсёт всё это проспал. Не спрашивай меня, как это получилось. Я и сам удивлён. Странно, как этот слепой искусственный интеллект распознал нападавшего до произошедшего. А дальше, наш квази-оппозиционер воспользовался кодами главной системы, заблокировав свой сигнал.

— А как же связь сайдфрейма и его мозга?

— Это единственная ниточка, которой сейчас и занимаются дешифровальные алгоритмы Амсета, как я сам понял. Сайдфрейм, как бы, есть в системе, его сигнатура мозга работает, но его точное местоположение остаётся неизвестным, — Аккон взглянул на напарницу, раздумывая, как скоро её мозги окажутся в стазисе. — А почему мозги разыскиваемого ещё не в стазисе, учитывая, что мы знаем его личность? Ещё один вопрос, ответ на который лежит за пределами моего понимания.

— Может Супримация хочет вернуть данные себе, а отключение сайдфрейма приведёт к полной потери украденной информации? Мне это видится так.

— Наверно, Робин, — Аккон пожал плечами. — А почему бы им просто мозг не достать из колбы, или где он плавает. Достать из подземных лабораторий систем Амсета, покрыть его нейронной сеткой и получить все нужные сведения? Раз уж сигнал поступал в мозг, то и часть полученной информации он явно считал.

— Аккон, я не сильна в нейробиологии, но аксоны, хранящие в себе полученные визуально образы, не лучшее хранилище для любой информации. Если у тебя есть выбор между биологической нейронной структурой, аксонами, синаптическими щелями, и обычным любым твердотельным смарт диском достаточного объема, даже без учёта сверхпроводимости, ты не выберешь первое.

— Ага, только если ты не явный ненавистник анти-трансгуманизма, или традиционалист, или луддит, или люмпен, или ещё бог знает кто.

— Ко всему прочему существует проблема дубликации информации. Даже если, предположим, Супримация получит нужную информацию, считав аксоны мозга, где-то останется исходная информация, записанная в базу сайдфрейма. Раз уже они прибегли к протоколу 1.1, а мозг продолжает непрерывно контактировать со своим сайдфреймом, то им нужна потерянная информация в полной исходной точности. Кстати, а почему не отследить положение сайдфрейма непосредственно по лучу?

— Дисперсия сигнала. Каким-то образом ретрансляторы посылают сигнал не прямо сайдфрейму, а на целый городской район. Мы туда и едем.

— А сила сигнала?

— Да, посредственная. Девяносто — сто десять миллисекунд, как мне сказали на брифинге.