В Бирюк - Вляп [СИ]

И все остальное у мужиков по их размеру — и лошадь, и санки эти.

«Еурека», однако. Есть такое место. Технологический музей в Хельсинки с аттракционом: мир глазами ребёнка. Каждый посетитель может сам сходить пешком под стол. Ну, или попробовать пить из «папиной кружки» в полведра ростом. Познавательно…

Тут меня снова ухватили за шиворот и окунули в эти самые санки.

Вкинули.

Нет, всё-таки это дровни: сзади нет бортика. А внутри по полу солома рассыпана. Вот в эту солому меня мордой лица и воткнули.

Я дёрнулся, но руки подставить не сумел — мешало что-то. Зацепился что ли? За спиной рукавами? Дёрг-дёрг — никак. Хотя тут причина дошла относительно быстро: пока я оплеухи переваривал, меня, оказывается, и повязать успели. Интересно так захомутали: за локти. И теперь все эти бывшие носители зерновых, притаившиеся в донной части транспортного средства, абсолютно свободно лезли в глаза, кололи лицо и забивали глотку.

Я же не корова чтобы солому кушать! Моя глотка… реагирует рефлекторно. Как безудержный кашель переходит в рвоту — каждый и так знает. Попытался отодвинуться. Соблюсть гигиену, так сказать.

Чистоту в дровнях.

Тут лошадь пошла, меня сразу же подкинуло. Естественно, приложило об бортик. Естественно, лицом. Такое моё счастье. Кто-то из мужиков вякнул неразборчиво, повернувшись, ухватил меня снова за шиворот, и я оказался лежащим на спине, битым лицом к небу.

Теперь, уже много позже, могу честно признать — большую часть первых дней я постоянно находился в состоянии стресса. Более-менее полного ступора. Или проще — «Охреневания». Именно так — с большой буквы. То есть — глаза открыты, все вижу. Хотя с перспективой были… вопросы. Что ближе, что дальше — сначала соображал хреново. Нормальный глазомер восстанавливался месяцами.

А вот с пониманием смысла картинки… Были очень мощные проблемы.

Точно сказано: «видят, но не разумеют». Это про меня. И дело не только с распознаванием. Вычленить отдельный объект из панорамы… Типа: это дом или просто холмик? — довольно быстро стало удаваться. Вычленяется.

Хуже было с осмыслением — а что бы увиденное значило? Если это холмик, но в нём живут, то кто жители? Хоббиты? Сурки? Троглодиты?

Можете не пробовать — все варианты неверны.

Для осмысления нужен процесс мышления. Нужны мысли. Как минимум. А у меня первое время были только рефлексы. В голове — каша из обрывков междометий. Наиболее длинный связный кусок тогдашней моей мыслительной деятельности выглядел так: «Во, бл…!». А самый литературный пример выражения эмоций — «йиэё-моё!». Такое сплошное… «йотирование по площади».

Мужик зашипел, лошадка дёрнула, меня немедленно снова приложило лбом об бортик (как же эта дубина называется? слега? оглобля?) и мы — поехали. В памяти всплыло: «потрёхали рысцой».

Ещё один эффект с самых первых дней моего пребывания здесь — странные фокусы моей памяти. Типа вот этой фразы: «а не потрёхать ли нам рысцой?» Откуда это? — А фиг его знает! Всплыло…

Всякая хрень, попадавшаяся на глаза за время жизни, давно забытая — вдруг начала появляться и проявляться. Как старый негатив в «мокрой» фотографии. Иногда — интегрировано, большим блоком. Со всеми подробностями, включая вкус пломбира, который мы ели с девушкой, за которой я ухаживал в молодости. Я тогда очень успешно употребил фразу о Нгоро-Нгоро и особенностях использования слоновьего помёта. Пока девушка отвлеклась на совмещение полученной информации с собственным тезаурусом, я успел существенно продвинуться… в процессе ухаживания.

Но чаще фраза, картинка, формула или формулировка прорезывались в виде куска чего-то. Часто — непонятно чего. И самое скверное — этот процесс вспоминания был малоуправляемым.

Вдруг всплывает: «ортованадат итрия активированный европием». А куда, откуда, зачем…?

Позже я провёл немало времени, вспоминая всё вспоминаемое. Пытаясь собрать из разных кусочков что-то связанное.

Профессионалы называют такую прокачку — «массаж массивов». Актуализация информации. А куда ж без неё? Почти по Николаю Гумилёву:

Я лежал на спине и тупо смотрел на небо. Небо как небо. Очень чёрное. Очень звёздное. «Колючие звёзды». Наверное, надо было бы найти Большую Медведицу, определить направление нашего движения, засечь азимут и взять параллакс. Или наоборот?

Нашёл. Медведица. Большая…

Увы, в мозгах — полная пустота. В тот момент меня бы даже на роль древнего акына не взяли.

«Что вижу то и пою».

Видеть — вижу. А — что? Про что петь-то?

Чёрные, белые и серые пятна по сторонам начали раскладываться на составляющие. Глаза постепенно фокусировались. Стало ясно: мы едем по речной долине. Справа на невысоком обрыве — чёрный лес. Слева — тоже лес, но дальше. А между этими двумя чёрными полосами — белое пустое пространство. «Белое безмолвие». Безмолвие, но не беззвучие — скрипит. Снег…

Не могу сказать, как быстро до меня дошли эти простые мысли. Прежде на точность ощущения времени я обычно не жаловался. Однако здесь внутренние часы первым делом сломались. Напрочь. Хуже всего то, что у меня из памяти, из восприятия пропадали целые куски времени. Как при клиническом алкоголизме: помню, что что-то было, а ЧТО именно было — не помню.

Мучительное чувство.

Сани тащились, встряхивались, качались… От качки, скрипа полозьев, мелькания всего этого черно-белого пейзажа начало мутить. Чувствуя набирающие силу рвотные позывы, я завозился, примериваясь к низкому, скошенному назад, борту саней. Взгляд скользнул по ногам. И зацепился за необычную деталь.

Мои ноги были обуты в лапти.

Ме-е-е-едленно.

Повторим это вслух: я обут в лапти.

С минуту я тупо разглядывал наблюдаемое явление. Явление лаптей на МОИХ ногах. Потом поднял ногу и покрутил ступней, согнул ноги в коленках — точно, мои ноги. Постучал друг о друга — никакого эффекта. Дёрнулся их понадкусывать. На зуб попробовать. Но со связанными за спиной руками это несколько… затруднительно.

И моим мозгам снова наступил глубокий абзац… Очередной… Глу-у-убокий…

Я никогда… Нет, не так.

Я НИКОГДА в жизни не носил ЛАПТИ. Не потому, что неудобно, или у меня какие-то предпочтения, или там предрассудки насчёт этой обуви. Просто их не было в моей жизни. Знаю, что вообще-то есть. Где-то. Но в моем реале — нет.

Из того, что я видел — НИКТО НИКОГДА НЕ НОСИЛ ЛАПТИ.

Этот продукт кустарного промысла я видел один раз в далёком школьном детстве в краеведческом музее, куда нас водили всем классом. Второй раз — в виде украшения на автомобильном зеркале одного «братка».