В Бирюк - Вляп [СИ]

— Кушать подано!

Он поправляет:

— Ты должен выйти из кулисы, подойти к партнёрам по сцене на расстояние три шага и, поклонившись, произнести эту реплику.

— Да ради бога?! Чего сложного?! Сща сбацаю!

— Стоп. Маршировать не надо. Ещё раз. И подкрадываться — не надо. И вразвалочку — не надо.

Раза с десятого, если вы сообразительны, а режиссёр терпелив (бесконечно) вы научитесь ходить. В этой роли, для этой реплики.

Вы поняли, коллеги? — Вы не умеете ходить. Неважно сколько вам лет — вы не умеете ходить. Не умеете стоять, сидеть, лежать. Так, как это необходимо в образе.

— Стоп. Где у тебя руки? Ещё раз.

И ещё раз через десять вы научитесь держать руки так, как положено такому слуге в таком доме при подаче такой реплики.

— Стоп. Как ты это сказал? Кричать — не надо. Юмор — неуместен. Интонация неправильная. Ещё раз.

Ночью вам будет сниться эта реплика в двадцати двух интонационных вариантах.

— Почему ты кланяешься большим поясным поклоном? Ты русская девица из сказок? Ещё раз.

— Почему ты после реплики сделал «налево кругом»? Ещё раз.

Это не Гамлет или Отелло, не Ромео с Джульеттой. Это просто одна реплика слуги в чём-то от Чехова или Островского. Это — дни вашего напряжённого труда. С профессионалом, с учителем, который вас, бесконечно терпеливо, поправляет. Натаскивает. Не на искреннее выражение высоких чувств и движений души. Просто правильно сказать: «кушать подано».

Если у него не хватит терпения, то… На спектакли ходит довольно воспитанная публика. Гнилыми помидорами вас не закидают. Так только, поморщатся: фальшив, неискренен, не достоверен. Ну и ладно: не получилось в актёрах — пойду в управдомы.

Так — в театре. Здесь, в жизни, в средневековье ваша фальшь — ваша смерть. Быстрая или медленная — по ситуации. Здесь не интересно о чём вы сфальшивили. Этот — врёт, в дом пускать нельзя, пусть нужники чистит.

Такое — «оптимистический сценарий». Если в этой реплики вы дали неточную интонацию, просто лишний беглый взгляд в в сторону, а потом, после обеда у кого-то из господ живот вспучило, то… после десятка ударов кнутом на подвесе вы назовёте всех участников заговора против хозяина. От Анаксагора до Стивена Кинга.

И это — навсегда. Испорченную репутацию в этом обществе невозможно восстановить. Вы — омега. Мишень для плевков и пинков всех окружающих.

Вы вывались из образа, вы не сумели показать своего персонажа выпукло, достоверно.

Чисто к слову.

Когда Табаков озвучивал кота Матроскина, с ним, по словам его домашних, невозможно было быть рядом. Он говорил голосом Матроскина, он поступал как Матроскин, он был им. Дома, в своей семье, каждый день, каждую минуту.

Вжиться в образ. Жить в нём. Каждую минуту, каждый вздох. Это, если только вы не прошли мощную профессиональную школу, единственный путь для достижения достоверности. А если ваш образ не достоверен, то… в средневековье — на плаху, под плети, в могилу.

Мне, как и любому попандопуле, который не вырезал всех аборигенов на расстоянии досягаемости, всех зрителей-слушателей, нужно быть достоверным, нужно жить в образе, который достался. В образе малолетнего раба-наложника богатого киевского боярина середины 12 в.

Жить в образе. Ежеминутно, каждый вдох-выдох. Или — сдохнуть.

И стал я себе представлять как мы с Хотенеем… Всякие ситуации, по большей части в реальности не реализуемые. Всякие позиции… хотя я не воздушный гимнаст и на многое не способен. И свои чувства в них. Как эти мои чувства у меня возникают, нарастают и выражаются.

Такой… аутотренинг с моделированием.

Получается интересная картинка. Как бы мы с ним в моих фантазиях не игрались, как бы я не распластывался и не отдавался, а финал один: мне его жалко и защитить хочется. Хочется завернуть «в кольцо рук своих», спрятать у себя на груди, оборонить со всех сторон.

Я уже говорил, что сновидений не вижу. То есть, конечно, вижу как всякий нормальный человек. Каждые 15–30 минут. За ночь — десятка два получается. Но не помню. А вот когда помню… Или сильно устал, или подсознание сигналит о проблеме.

После трёх-четырёх таких сюжетов в собственных снах, стал в полудрёме думать — а что это я, собственно, вижу? — Проявление материнского инстинкта?! Да у меня его и в лучшие-то времена не было! Только отцовский. В ограниченных дозах и в сильно смазанной форме.

И вообще: как это возможно, такие чувства, со стороны сопливого подростка по отношению к взрослому здоровому мужчине? Со стороны холопа бесправного к боярину, к собственному хозяину и господину?

Получается, что базовый инстинкт продолжения рода у меня выражается не в стремлении накачать чего-нибудь подвернувшееся семечками, хотя и это — с радостью, а в стремлении оградить и защитить.

Получается, что для меня важно не «кто сверху», а кто защитник. Тот — муж и хозяин. Это-то при моей полной здесь бестолковости, бессильности и ни на что не годности!

Вот такая отрыжка ретроградного детского воспитания периода коммунякского застоя.

То есть, как демократ и либерал, я готов трахаться со всем что шевелится. А, как совок, я это шевелящееся — хочу согреть и оберечь. Даже при полном осознании собственной к этому непригодности.

Прогрессирующая шизофрения как следствие неполного распада системы общественно-моральных ценностей периода прошлого века. Личный дурдом в голове.

Мда… Не думаю, что Хотеней с этим моим подходом согласится. Насчёт «кто здесь муж и хозяин». Как бы он, после первого же проявления моего такого… «защитительско-утешительского» инстинкта, не отправил меня на кобылу. Или — к столбу.

В моей прежней жизни немало видел семей, где она, вроде бы — жена. А по сути — «муж и защитник». И ничего, живут счастливо. Если жена умная и ведёт себя не только по-хозяйски, но и правильно. Как выглядит «правильно» в нашей ситуации?

Время идёт, у Хотенея дел выше крыши — весна, подготовка к посевной.

Это не только для земледельца, это и для землевладельца — горячая пора. Одно межевание чего стоит. Мужики на межах, бывает, до крови бьются. Это — смерды. Если бояре… или — не бьются, или — крови много бывает.

Тут с Низу, с низовьев Днепра, весть пришла — берладники Олешье взяли.

«Берладники» — от города Берлады на Дунае. Свободный рынок свободных людей. Бандитов. Разбойников, наёмников и неудачников. Предшественник Сечи Запорожской и Тортуги Карибской.

Собираются человеческие отбросы со всей Восточной Европы. Включая Среднюю, и, частично, Западную. Всю зиму пьянствуют. Потом, либо к кому-то из правителей нанимаются, либо просто идут грабить что приглянулось.

Тут, видно, большая ватага собралась. Вот и захватили по весне Олешье — последний русский порт на Чёрном море. Точнее на Днепре, но недалеко от устья. Как половцы в Дикое Поле пришли — Русь земли только теряет. Последний ход к морю остался. Теперь и тот закрыли.