В Бирюк - Венец [СИ]

— Ты… Ты понимаешь, что будет?! Это же… это запалить Русь со всех концов! Представь: тысяцкий Смоленский присягает государю, что Смоленск будет «на всей воле его». А Смоленский князь?! Его куда?!

— Туда. Куда Государь пошлёт. Как император Мануил поступает со своими провинциальными губернаторами?

— Но… но здесь же Русь! Не Византия!

— Типа: рылом не вышли? А не в этом ли и состоит дело правителя? Сделать свою страну лучшей. Или хоть — близко к наилучшей. Кто у нас ныне славнее Второго Рима? Кого за образец брать?

Факеншит! Как-то вы, молодые, всё это… просто-линейно представляете. Голову срубил, ворота открыл, царя поставил… Чему вас только в школе учат? Боятся, что мозги напряжёте?

Запомни, девочка: почти ничего, из того, что блазнилось мне во Всеволжске — не было сделано. Что-то я сам… отложил, понимая невозможность провести изменения «здесь и сейчас», кое-что притормозил Боголюбский.

Законы, слова… Должны быть люди. Живые люди, которые твой закон понимают, принимают и исполняют. Которые ежедневно надзирают за исполнением закона. В «Святой Руси» таких называют тиунами, ярыжками, бирючами, мечниками, мятельщиками… Позднее — чиновниками, бюрократами.

Закон должен быть обеспечен ресурсами. Людскими, силовыми, материальными… Иначе — чисто «кукареку», воздуха сотрясение. Ну, издали закон: «Всем по утрам и вечерам чистить зубы». В «Русскую Правду» записали. И что с того? Щёток-то зубных всё равно нет. Человек и рад бы закон исполнить, а не может. Невольный преступник. Дальше — вымогательство, коррупция. «Суд неправый».

Другое дело, что всякое в собрании сказанное слово, тут же передавалось. Повторялось на торгах, расходилось кругами по «Святой Руси». Перевиралось, переиначивалось так, как людям слышать хочется. И, воротясь ко мне, позволяло понять — а чего ж люди русские хотят?

Прямо скажу: я Руси не знал. Да и откуда? Много ли поймёшь, гуляючи по Киевскому боярскому подворью в мешке на голове, или бегая боярским ублюдком по ельникам на Угре?

И Русь меня не знала. А незнаемое — опасно, враждебно.

Когда же пошёл пересказ, слухи разные, что есть, де, мужик лысый, «Зверь Лютый». Который — «за». За добрых князей, за славных бояр, за простой народ, за веру православную… За «Святую Русь». Не все понимали, что если «за» кого-то, то кому-то «против».

Люди надеются на лучшее. То, что моё «лучшее» и их — две большие разницы, сразу не понять. А про то, что за всё в жизни приходится платить — забывают.

Так и с «земской присягой»:

— Ура! Воля! Как Новгород! Мы теперь только Государю челом бьём!

Но реально «взять под себя» все две сотни городов русских Государь не мог. Нечем.

«— Я имею право?

— Да, имеете.

— Значит, я могу?

— Нет, не можете».

«Право» — было объявлено. Оставалось «смочь». Создать «правоприменительную практику».

Это стало «предметом торга», «пространством взаимодействия», «потихоньку-полегоньку». Но получилось довольно быстро, с несколько неожиданными… элементами. О чём позже скажу.

Византийцы себя Византией не называют. Они — ромеи, Византия — Римская империя.

«Если на клетке слона прочтёшь надпись: буйвол, — не верь глазам своим» — мудрость от Козьмы Пруткова из Пробирной палатки.

Какой в Пробирной палатке зоопарк? Сколько и каких слонов они в своих пробирках держат? — Не знаю.

Нынешний «буйвол» на «слона» не тянет — только за заморенную клячу. Но «мемориальная табличка» сверкает. Позже эту идею: мы наследники Рима — будут использовать Османы. Название «Константинополь» сохранится до 30-х годов 20 в. Параллельно появится и Третий Рим. И все трое «римо-потомков» будут долго враждовать.

Антоний, в который уже раз за этот день, потрясенно смотрел на меня. Феодал никогда не отдаст свой феод! Это же все знают!

«Это Россия — страна неограниченных возможностей и невозможных ограничений» — мудрость от Жванецкого вполне актуальна и в Домонгольскую эпоху.

Законы того самого Исаака здесь действуют, а вот капитулярии Карла Великого — нет. Феоды (условные владения) не превращаются в аллоды (владение наследственное, безусловное). Тема была, есть и ещё долго будет «горячей» по всему феодальному миру. Поскольку затрагивает основы мироустройства. В смысле: феодализма.

Хорошо видна разница между Европой и Россией.

В Европе сын, а за неимением такового внук (прямые наследники по мужской линии, майорат) — естественные преемники, которые принимают на себя обязанности отца или деда. Родные и двоюродные братья отца служат где-то в других местах другим сеньорам.

Право наследования родственниками по боковой линии означает, что пожалование превратилось в аллод. Сопротивление этому было очень активным. В 1196 году император Генрих VI, добиваясь от знати согласия на наследование королевской короны, обещает в качестве благодарности признать наследственные права родственников по боковой линии. Закон этот так и не был принят.

В Германии всё Средневековье, если не было особого на то разрешения, или в первоначальном договоре не было специально оговоренного условия, или не существовало установившегося обычая, который, например, определял в XIII веке наследование феодов, принадлежащих министериалам, сеньоры передавали свои владения только по прямой линии.

В других местах феод мог перемещаться по всем линиям родства среди потомства того предка, который первым получил его во владение. Но не мог уходить за пределы этих родственных связей. Таково, например, лангобардское право.

В России ситуация обратная. Владение передаётся по боковым линиям: от брата к брату. Или дробится. Не становясь аллодом.

Попытка Петра Великого ввести в России майорат провалилась, будучи полностью отвергнута дворянством. Россия (как и Польша) упорно следует не феодальному (майорат или лествица), а семейному праву: поделить на всех. Уделы, вотчины дробятся, феодалы нищают, окрестьяниваются. В русском дворянском ополчении в 16–17 в. есть уже не только «худоконные», но и вовсе «пешие» помещики. Реформы Петра, переход к регулярной армии, когда дворяне были освобождены от необходимости являться на службу на своём коне со своим оружием — были огромным облегчением.

Вассал — служит. И для обеспечения своей службы получает владение. Связка «служба-имение» разорвана только 18 февраля 1762 года «Указом о вольности дворянства».

Пётр III позволил дворянам по желанию выходить в отставку и беспрепятственно выезжать за границу. Правда, во время войны правительство имело право потребовать явиться на службу под страхом конфискации землевладения.