В Бирюк - Венец [СИ]

Я могу пойти со своими измышлизмами к Боголюбскому. Он сразу в это поверит. Просто потому, что «они — все такие». «Гречников» сунут в поруб. Как Окаянного когда-то держали, как Чародея.

Боголюбского представят «кровожадным чудовищем», «пожирающим своих юных братьев», их — «невинными овечками».

Найти «неопровержимые доказательства»… вряд ли. Даже если в их вещах найдут собственно деталь бюста Святой Варвары… подкинули. Умопостроения, логические обоснования… не слоганы. Их не вбросишь. Вбросят иное: «кровавый тиран», «братоубийца». Клятвопреступник: обещал «за всё хорошее», а даже и братьев своих на муки обрёк.

«Постправда», «хайли лайкли», «одна бабка сказала», «да это ж все знают». Репутация Боголюбского… их предыдущие взаимоотношения… Правдоподобно.

И понесутся вопли юродивых:

— Пришёл на Русь царь! Царь страшный, царь жестокий! Ирод ныне сидит в Киеве! Ждите, православные, избиения младенцев невинных, истребления народа русского!

Немало людей сыщется ныне в войске, кто отшатнётся, испугается кровожадности Боголюбского. По любому основанию. Государю надлежит быть милостивым. Пойдут потоком просители:

— Государь! Во ознаменование великой радости — венчания твоего, яви милость, прости братьев твоих, помилосердствуй.

«Милосердие — выше правосудия» — это ж так… исконно-посконно. А уж если и в правосудии нет уверенности, если есть «длительные неприязненные личные отношения»…

И не то, чтобы «гречники» были столь любимы народом и войском, вообще — значимыми величинами. Но поиграть ими, показать всем жестокость Андрея, представить его злобным взбесившемся зверем… желающие найдутся.

Ситуация — безвыходная. Андрей ненавидит «гречников». Те знают об этом, панически его боятся и, соответственно, тоже ненавидят.

Вина княжичей не в них самих, а в тех отношениях, которые сложились в семье между взрослыми до их рождения. Возможно, когда-то эту неприязнь можно было устранить. Остался же в Залесье их брат Ярослав. Боголюбский его ценил, похоронил в своей любимой церковке Покрова на Нерли.

Ныне обе стороны полны ненависти, сдерживаемой лишь требованиями общества в части внешней благопристойности. Княжичи убили бы Андрея, но боятся. Андрей выслал бы их, но неприлично.

«Выслал»… Изгнание — «высшая мера» для русских князей. Если я иду к Боголюбскому с доносом, то он их изгоняет. После чего они становятся символом «неправды государевой». Знаменем борьбы «за свободу и справедливость», за братскую любовь, за «Святую Русь». Против кровавой тирании. Жертвами.

Давайте вернём их, давайте дадим им «причастие в Земле Русской». А для этого свергнем «злобного деспота», «жадного Боголюбского», отобравшего у братьев-сироток их отцову задницу. Раздробим Залесье, расчленим Русь. По справедливости, по-божески, как с отцов-прадедов…

Постоянный «Дамоклов меч». Любой противник Боголюбского будет ссылаться на «законные права бедных сирот».

Обычный способ решения династических проблем: убить соперника. Дело ведь не в нём самом, не в его личности, желаниях, а в возможностях, полученных по факту рождения. Желающие воспользоваться благами, проистекающими от приближённости к «особе с возможностями» — всегда найдутся. Дело Шванвича — просто один из примеров.

Убить «гречников»? — Боголюбский не позволит. «Границы допустимости». Итить их демаркировать.

Византийцы использовали ещё три метода: ослепить, кастрировать, постричь в монахи. Всеволод (в РИ) применит ослепление к своему племяннику, Безокому. Одновременно официально отклоняя такое обвинение: в предыдущий раз, во времена Мономаха, на ослеплятеля вся Русь поднялась, грех страшный. Но и не сильно упорствуя в отрицании: я в Византии таких страшилок набрался… бойтесь меня, аборигены.

Что бы «гречники» ни сделали, Боголюбский ничего, кроме изгнания им не назначит. Как не требовал (в РИ) ничего иного для смоленских княжичей, в отношении которых был уверен: они организаторы убийства его брата Перепёлки.

Мне эти «дамокловы мечи» — противопоказаны. Я ещё с ретортами вагонного типа не до конца разобрался, у меня выход белого скипидара нестабилен, а тут ещё и козни княжеские… Мусор, помехи. Вычистить бы. Зачистить. До блеска…

Примирить — нельзя. «Испорченные отношения не восстанавливаются». У них «испорченные» — с ещё до рождения.

Выгнать нельзя — вернутся. Продемонстрировано.

Убить нельзя — запрещено.

Оставить как есть — нельзя. Любая хоть чуть хитромудрая падла их использует… или они сами… против Боголюбского, «за справедливость». Раздробление страны и кранты моим планам насчёт «белоизбанутости».

«Дилемма Эскобара»: выбор третьего варианта из двух плохих. У меня — выбор пятого.

«Выйду ночью в поле с конём». И уйду. К едрене фене. Куда-нибудь, где можно будет просто делать хлорку. Или, там, выводить штаммы. А не морочить мозги взаимоотношениями наших славных, через одного — святых, князей святорусских. Как скорпионы в банке…

Едва расцвело, как прискакал княжий сеунчей:

— Государь зовёт Воеводу с сотоварищи на почестный пир. Душ — пять, на душах — радость, одежонка — богатая, морды — благостные.

«Вторая сторона медали» — после коронации подданные преподнесли государю подарки. Какое-то невообразимое количество — под тысячу штук. Теперь волна катится в обратную сторону: Государь должен одарить соратников.

Наградить отличившихся, отличить верных, отдариться дарителям. Три задачи «в одном флаконе». По моему мнению, корректно не решаемо, а, с учётом размерности, без компьютеров — невообразимо.

Есть ряд ограничений.

«Взаимозачёт» не допускается.

— Ты мне подарил ножик. Теперь я тебе его взад подарю.

Это — оскорбление.

«Перекрёстное опыление» не допускается.

— Вася подарил мне ложку, а Петя — вилку. Теперь я подарю Васе вилку, а Пете ложку.

Такое — обида. С оттенком антигосударственной провокации:

— А нафига нам такой государь? Мы что, сами, без него, не можем друг другу эти подарки сделать?

Понятно, что большинство полученных государем подарков будет со временем снова пущено в оборот. Как правило, не проданы, а именно снова подарены. Но другим людям, в других местах.

Есть предпочтения конкретных людей. Это — маловажно. Одаряется не человек, а представитель конкретного дома. Позже подарок будет передариваться внутри рода или круга дружественных родов.

Есть специфика момента. Вокруг разграбляемый, при этом «закрытый» скорым бездорожьем, город.

Дарить красивую рабыню…? — Бывает. Кыпчаки частенько дарят русским князьям «вельбудов и девок». Но не таком уровне, не с таким сурово православном государем, не при ценах «роба по резане».