В Бирюк - Венец [СИ]

Если за столом две сотни «героев», то во дворе сотен пять обслуги. Не считая отрядов, которые просто в детинце на постой поставлены. Вокруг Десятинной мощённая площадка, включающая все четыре дворца. На мостовую конями нельзя. Коновязей нет. Те что есть — чуть ли не за стеной детинца. С утра было тепло, снег и землю внутри града Владимирова перемесили в кашу. С навозом. Слезай с коня черте где, топай по чавкающей грязи, ковыряя кашу острогами.

Это счастье, что у меня упряжь лёгкая, седло «черкесское», кроме конных копейщиков — никто шпор не носят.

Парни мои намывались-начищались. Парадки нет, а брать трофейное… Коли все в таком будут, то нам краденое зачем?

«Настоящего воина видать по порядку в оружии и чистоте в одежде, а не по рубахе шёлковой да поясу золочённому».

Были чистенькие, стали… чуть чище, чем все.

Шутки шучу, сказки сказываю, пытаюсь поддержать у моих спутников оптимистическое настроение, сделать им праздник. Я-то представлял им приглашение сюда как честь, а если они себя будут чувствовать неумытыми замарашками, то какая ж это награда?

Что порадовало: у распорядителей хоть какой-то намёк на организацию.

— Всеволжские? Сща гляну. Ага. Вас пятеро. Остальные — пусть гуляют.

Нехорошо. Сухан с Пантелейкой гуляют в сторону конвоя с конями. Мне без них… Забарился, Ванюша, привык, что вокруг тебя прислуга скачет. А ныне сам вокруг своих награждаемых поскачи.

Тот же зал, п-образный стол. Перекладинка поднята. Успели помост сбить, на него стол и лавки поставили. И трон затащили. Андрей — «по полному профилю»: в мономаховке, бармах. Крест и меч под руками на столе лежат, посох над троном торчит.

Технология почествования такая: бирюч сбоку вопит имя с титулом. Очередной вятший выбирается из-за стола, а выбраться, скажу я вам, сидя на лавке в общем ряду, не просто. Бежит на пустое место посреди «покоя». Становится в паре шагов от помоста. Я так понимаю, что Боголюбский видит поверх стола только глаза на задранном к нему лице.

Всё это время «со-едалище», в смысле: присутствующие на пиру, шумно высказываются по поводу «опубликованного» персонажа. Стучат ногами в пол, руками и кубками по столу и сообщают:

— Вася — хороший!

Более всего, конечно, усердствует команда поименованного. Некоторые, из числа непричастных и особо пьяненьких, пытаются шутить и язвить. Более разумные соседи притормаживают:

— Нашим же тоже туда бежать. Нафига нарываться?

Пока «чествуемый» бежит, перед Андреем на стол кладут подарок. Награждаемый добежал — важный боярин сбоку орёт мотивационную часть: за что награждается и чем. Андрей выдаёт в запрокинутое лицо пару фраз, типа:

— Вася, друг, уважаю. Прими, не побрезгуй.

Дотрагивается до подарка, типа приподнял.

Пара слуг снимают хрень со стола и передают паре слуг внизу. Те, с поклоном, вручают одариваемому. Тот кланяется, благодарит.

Так — двести раз. Какие-то приёмы оптимизации, типа:

— Награждается Вася. Пете приготовится, — не предусмотрены.

Хуже. Государь почитает долгом своим явить особое внимание, дружественность. Типа:

— А как твоя пегая кобылка? Всё хромает?

После чего следует полный отчёт о здоровье данного транспортного средства, о самочувствии всех его родственников, о семействе и поголовье осчастляемого.

Другой боярин возле Государя вздымает кубок и вопит в зал:

— Ну, выпьем за Васю!

Государь приподнимает свой кубок, типа хлебанул здравницу, Васе тоже подносят посудину, он суетится, не соображая куда девать подарок: и подарок, и кубок надо держать двумя руками. Слуги забирают подарок, дожидаются, когда Вася запрокинет посудинку да ещё и покачает вверх дном, показывая, что государева милость воспринята в полном объёме, забирают посуду, возвращают подарок и отправляют. В сторону места постоянной посадки. В кубок наливают следующую порцию.

Чисто к слову: две сотни мужиков из одного стакана. Причём, из-за сырой погоды, походных условий, боевых ран и беспорядочной сексуальной жизни, разного рода прыщики, язвочки, потёртости и ранки… имеют место быть.

Периодически поток награждаемых останавливается: кто-то из сотрапезников дошёл до такого состояния, что больше терпеть не может. В смысле: хочет восславить государя. А не так, как вы подумали.

Восславляют. Чем дальше — тем вычурнее, истовее, задушевнее. Некоторые от полноты чувств и резких движений, валятся за лавки или под столы. Прислуга их вынимает и выводит остыть, в смысле: проблеваться от верноподданнического угара на мартовском снежку.

Начали часов в девять утра, нынче семь вечера. Понятно, что вовсе не всё время за столом провели с кубками налитыми. Но кто хотел — тот успел. Теперь и кто не хотел — успевает. Делать-то нечего. Сиди и кивай с умным видом:

— Да-а, Вася храбрый воин. Заслужено, заслужено. Да-а, Петя мудрый воевода. Достоин, достоин.

«Проклятие размерности» — слишком большое войско. По хорошему, сюда, на награждение, надо пригласить всех хоругвенных предводителей. «В нынешних ценах» — тысяча человек. Нереально.

Или разбить «личный состав» на части и повторить процедура раз десять. Нереально: на десять дней вывести из строя верхушку войска и государства.

Или «делегировать полномочия» — в каждую группу назначить своего представителя. Не пройдёт: «вассал моего вассала — не мой вассал». Человек служит тому, кому он лично принёс присягу и кто, лично, эту присягу принял. «Брак по доверенности» — бывает. «Служба по доверенности» — нет.

Общество, начав утречком, периодически прерывая процесс богослужениями, прогулками до Десятинной и обратно, как-то сдерживалось, не переходило в состояние тотального нажирания или засыпания. Однако, не-тотальное — присутствовало, было хорошо выражено и широко представлено.

С одного взгляда при входе в залу стала понятна… решительность Боголюбского, его готовность идти на конфликт.

Рассадка. Я уже объяснял, что порядок рассадки за столом средневекового феодала характеризует взаимоотношения куда значимее, чем расстановка членов Политбюро на трибуне Мавзолея при первомайском параде.

Коллеги-попандопулы наслышаны об этой проблеме, некоторые даже пытаются как-то решать её в своих конкретных обстоятельствах. Но здесь — 30–40 групп с их внутренней, устоявшейся, наследственной часто, иерархией. Всех персонажей нужно однозначно (по расстоянию от государя) проранжировать. При этом сами группы желательно не перемешивать: им в своём привычном окружении удобнее. «Удобнее» — меньше ссор между соседями за столом. Но если храбрый полоцкий десятник окажется сидящим «выше» путивльского тысяцкого… такую обиду никакими подарками не замажешь.