В Бирюк - Венец [СИ]

На Руси эта проблема, возникшая при объединении земель под Московской шапкой, решалась Иваном III местничеством, Петром I — табелью о рангах. Боголюбский про такое не знает, задача возникла спонтанно, лепит «как бог на душу положит».

В смысле: от души, не сдерживаясь.

Справа от Боголюбского — Искандер, затем юрьевичи по старшинству, племянники, Мачечич с Добреньким, Живчик с Матасом, пленный Ярослав-«братец». Дальше край ряда занимают смоленские княжичи.

Наглядное выражение понимания Боголюбским веса русских князей. Многофакторный оптимум по критериям кровного родства, преданности, влиятельности, перспективности.

Есть подробности. Цэреушные аналитики много бы написали в духе «намавзолейных расстановок». Мне и всем остальным чётко видно, что Андрей третирует смоленских князей и демонстрирует «милость к падшим», к князьям пленным: Михалко и «братцу».

Оба в ходе сегодняшних туда-сюда хождений на «службы третьего и шестого часов» торжественно принесли присягу на верность Государю.

С другой стороны от Боголюбского духовенство. Кирилл, Антоний, прочие епископы. Дальше с десяток игуменов и пресвитеров. Почти все местные, Киевские и Вышгородские.

Картинка — «государь слил». Нет двух наиболее ярких лидеров противника: князя Жиздора и митрополита Константина. По причине упокоения. А вот их окружение, что князья, что иерархи — весьма уважаемы и за столом Государя чествуемы.

Есть мелочи: нет Поликарпа Печерского, нет киевских и волынских бояр. Но это надо смотреть и видеть. А так… примирение и единение в натуральную величину.

Я и сам в какой-то момент засомневался. Андрей, вообще-то, миролюб и добротвор. Где-то в глубине души. Но чтобы его до этого состояния довести… Новгород уже сдался?

Нас посадили на краю, среди прочих наёмников. Народ оглянулся оценивающе. А чего смотреть? Алу в снежно-бело-грязном, Чарджи в угольно-чёрно-заляпанном, остальные в простеньком сереньком без блестяшек. Нищебродь кое-какая. Потом пошёл шепоток:

— Зверь… Зверь Лютый… зверятичи… всеволжские… дикие с дебрей…

Одностолешники (или правильнее — со-жральники?) снова задёргались. С одной стороны, мы, вроде бы, у Боголюбского «в любви». С другой — сунули на нижний конец стола.

Мне-то плевать, я сюда ребят привёл, чтобы они полюбовались на всю эту… толпу героев и прочих витязей.

Был сходный случай, ещё в Рябиновке, когда после моих раколовных приключений Аким Янович вздумал надо мной таким, столо-позиционным, способом «восторжествовать». Дело тогда плохо кончилось: я, в порыве ответных эмоций, громко разъяснил присутствующим разницу между путевыми и межевыми вёрстами. И понеслось…

Не буду. Ничего никому разъяснять не буду, сижу тихо-мирно, никого не трогаю, дадут примус — починю.

Ага, сщас…

— Господин Воевода Всеволжский Иван. Государь вся Руси, Великий Князь Андрей Юрьевич желает почествовать тебя. Поди сюды, к Государю.

Ну, подошёл. Здрасьте, веве.

Чёт мне Боголюбский не нравится. Чёт у него вид дурашливый.

Сразу школьная программа полезла:

Тут боярин как завопит как оглашённый. Хотя, почему — «как»? Он как раз и оглашает. Не знаю, кто текст составлял, но Андрей руку приложил, чувствуется его стиль. С постоянными отсылками к Богородице: и в город я проник под покровом Пресвятой Богоматери, и Лядские ворота взял попущением Царицы Небесный, и бойня перед Софией пред ликом Оранты, и группа у Софийских… Такое ощущение, что я у Девы Марии в фаворитах. В изначальном, французском, смысле этого слова.

Наконец, Андрей, ехидно поглядывая на меня поверх стола, делится с собранием тяжкою заботою:

— Денег тебе дарить бестолку: ты и сам богат, мало кто на Святой Руси с тобой калитой сравняется. Одежонку нашу русскую, баскую, золотом-шёлком шитую, соболями изукрашенную, ты не носишь. Перстней, колец, крест, каменьями драгоценными изукрашенный — не наденешь. Оружье какое… Сам говоришь: обычай наш препятствует.

Вздыхает тяжко, «что ж тебе подарить, такому привередливому?», и радостно сообщает:

— Посему дарую тебе деисуса, любимого прадедом моим Всеволодом, прозываемого Великим, в Иерусалиме-городе освящённого, из самого Царьграда привезённого.

И похлопывает по куску доски-пятидесятки перед собой на столе. Метра в полтора длиной, сантиметров 60 шириной. На ребро поставил, показал. Чтобы я порадовался и ощутил. Эту… факеншит, несказанное умиление и глубокую благодарность.

Тесина. Нарисованы три головы. «Оплечный деисус». В центре — Христос. С несколько утомлённым взором. Типа: как вы все мне надоели. Справа хипарь — сильно волосатый и бородатый Предтеча, с вопросом во взгляде: шо за хрень опять? Слева — Богоматерь. Недоверчиво-унылая: ну и какую ещё гадость вы уделали?

Странно: Грабарь утверждал, что икона конца 12 века, Владимирская Русь. А Андрей говорит, что век одиннадцатый и Византия. Может, это прототип той, что в Третьяковке?

Искусствоведеньем заниматься некогда: двое слуг перекидывают эту тесину крашеную со стола вниз, нижние подхватывают и мне с поклоном вручают. А в ней за два пуда веса и взять её… Поперёк — неуважительно. Подмышку, на плечо, вертикально… аналогично. Такие габаритные пиломатериалы нужно таскать парой. Или, хотя бы, без выпендрёжа.

Стою я как дурак с этой еловиной… виноват — с липовиной: из липы доска. Народ вокруг уже моё затруднение уловил. Вот же… нехорошие редиски — никто помочь не удосуживается, подхихикивают. А мои сидят далеко. Да и молодёжь: пока Чарджи не скомандует — сами не осмелятся.

Ну и ладно. Предки предканутые, а видали ли вы кино индийское?

На плече нельзя — святыня, однако. Но ведь и голова на что-нибудь пригодна.

Закинул доску… Виноват: «Деисус оплечный» — на макушку и, старательно выдерживая равновесие с направлением, топаю к своему посадочному месту.

Тут чудак со стакан о м сунулся. Типа: «а государевой милости отхлебнуть?». Я к нему повернулся — он и улетел. И кубок уронил. Слабоват. Наши совейские инженера никогда не роняли налитую, взятую в руки рюмку. «Сам упади, а стакан сохрани» — закон жизни в коллективе. Тебе ж больше не нальют!

Народ в зале несколько обалдел: на Руси головы носят. На плечах. А вот на голове… ничего тяжелее шапки. Почему — не знаю.

Почему на Востоке или в Африке женщина несёт кувшин на голове и крутит задницей, а наша баба два ведра на коромысле и не шелохнется? Почему узбек тащит корзину земли на плече, а русские мужики тот же груз вдвоём на носилках? Ну не от хилости же! Национальные разгрузочно-погрузочные особенности, итить их транспортировать. Наукой толком не изучены.