В Бирюк - Чума [СИ]

Наилучший уголь — при быстром подъёме температуры до 430–440 °C, 82 % углерода. В ретортах догоняли и до 1775 °C. Получали 96.5 %. Ставить такие пром. установки не стали. Огнеупоры из «синей глины» нынче у нас есть, но процесс получается плохим. Прогорает, трескается и рассыпается.

Другое дело, что для моего тигельного производства требуется немного высококачественного угля. Построили отдельную специализированную опытно-промышленную печку.

Для знатоков: мастера, по виду булатного клинка, определяют качество угля, на котором металл сварен.

Ориентация на массовый уголь позволяет не задирать температуры. И это хорошо: при 500 °C всё остальное, что хорошенького есть в дереве, разлагается. Зачем терять кучу полезного?

Мы начинали с пятой части угля от веса дерева. Против восьмой у здешних углежогов. Как я тогда радовался! Потом научились работать лучше.

Сосна даёт 41 % угля от веса дров, берёза — 34 %. Проценты — в лабораторной реторте. В промышленной печке — на треть-четверть хуже.

Чуть арифметики.

Общее производство железа на «Святой Руси» — 200 т. (12 тыс. пудов). Мы выплавляем треть — 4 тыс. пуд. Руда у нас качественная, Каширско-Серпуховская. Для такого количества железа при таком качестве руды достаточно 5 тыс. пуд., 4 неполных учана. Четыре лоханки, которыми мои рудосборщики сплавляют собранную руду по Оке. По ресурсам — рудным полям, транспорту — можно в разы больше. Можно, но не нужно.

Выплавляем эти четыре тысячи пудов в темпе две плавки в день по полсотни пудов каждая.

Понятно? — Сорок дней работы. В году.

Это нормальный тех. процесс?! «Домны работают от войны до войны» — русская традиция. А здесь…

«Металлургия как сезонный промысел». Тут — грибы собираем, тут — рыба на нерест пошла, а тут — чуток по-выплавляем. «Дело было вечером, делать было нечего…». Так в Малой Азии хетты железо плавили.

«Зимой в тех горах рождается железо…».

Конечно, зимой. Когда ж ещё ему «рождаться»? — Летом там скот пасут, заняты люди.

Чтобы выдать 64 т. железа/год (всего-то один железнодорожный вагон!), как работает сейчас моя домна, нужно 80 т. руды и 320 т. угля. Я про это уже…

Из выплавленного металла надо сделать изделие. На тульских молотовых заводах в 1662 г. требовалось от 10,4 пудов древесного угля на пуд пруткового железа. Это хороший показатель: у каталонцев бывало и 40 и 70 пудов на пуд полосового и брусочного продукта.

Проще: между чугуном в домне и серпом крестьянским на прилавке металлурги съедят ещё 700 т./год. Т. е. «реакторы» должны давать 3 т. угля в день. Соответственно, в «реакторы» должно идти 10 т. дерева ежедневно. Подсушенного и мелкорубленного. И ещё столько же — в топку. Откуда выгребаем золу и делаем поташ. Я про это уже…

Уточню: после запуска прокатного стана и рубки заготовок из горячего листа штампами, расход топлива упал в разы против традиционных кузнечных горнов. Одновременно стали, мартен, вагранки, сложные изделия… — уголёк «кушают» хорошо.

Немелкое производство. Полу-непрерывное: завалка сырья, выгрузка угля — каждые 12 часов. Остальное — как получится. Темп обеспечивается постоянным прогревом, предварительной подсушкой. И конструктивными особенностями, конечно.

Ребята насмотрелись на домну и захотели «тако же». Потом увидели на моих рисунках «промышленные реторты вагонного типа», размечтались…

Дрова в топку и перегонку крошат. 40 м. куб/день. Чурки 6–7 см. длиной, 1–2 см. толщиной. Называется: «тюлька». Трудоёмко. Но у меня много дешёвых рабочих рук: полон, новосёлы.

Попутно — личностный аспект. Вот тебе топор, вот бревно. И щепи его. Кто больше накрошил — молодец, «возьми с полки пирожок». Через неделю подобной деятельности можно почти точно сказать: будет из конкретного человека толк, или он так, «из-под палки на подхвате».

Автоматизация внедряется. Но «мех. колун» или цепные пилы годны тем, кто сам к ним годен, кто хочет и может учиться.

Полтораста тысяч фунтов железа в год, при потребности типового крестьянского хозяйства, с разумными расширениями, на уровне десятка фунтов, деть некуда.

В этом году у меня многочисленный полон, есть множество вынужденных переселенцев, растёт число добровольных. Но между появлением человека и осаживанием его на землю — временной лаг. По закону «срок натурализации» — шесть лет. По факту… с осени до весны — минимум.

Конкретно: если в этом, 1167, году будет испомещенно две тысячи крестьянских семей — хорошо. Мы утраиваем этот показатель год от года. Но «из ничего — ничего и бывает». В первом, после того, как я уселся на Стрелке, нормальном году (1165) была заселено две сотни хозяйств.

Есть марийские и эрзянские куды, посёлки мещеры и муромы. Им железо давать бестолку — их надо учить, переселять и переустраивать.

Лесовики рвутся в переселенцы. Одних манят «белые избы», богатый образ жизни. Других выдавливает «Усть-Ветлужское соглашение»: «десятина во всём» для многих тяжела. А с новосёлов я ничего не беру. Кроме погашения ипотеки, конечно.

Немного идёт на замену выбывшего. «Слёзы» — крестьяне относятся к железу трепетно. Потерять, к примеру, топор — редчайшая глупость.

Немало съедает армия, промышленность, фронтир, чуток продаём.

Потребность этого года, очень приблизительно, не потому, что не знаю — учёт у меня поставлен, а потому что всё быстро меняется — полста тысяч фунтов. Треть выплавленного. Домна простаивает не потому, что плавить не из чего, а потому, что не надо. Излишки идут на склад.

Железо в слитках «есть не просит». Хотя, конечно, место занимает и присмотр за ним нужен. По моим «среднепотолочным» прикидкам баланс произведённого и потреблённого сойдётся через год-два. Потом ещё год-два будем поднимать металл со складов. Потом интенсифицируем сбор и транспортировку руды. Года три. А может и пять-семь.

«Люди-хлеб-железо» — триединая основа Всеволжска. На «третьей ноге» имеем трехслойную «подушку безопасности».

От объёма выплавляемого железа рассчитывался потребный объём угля и, соответственно, размеры и количество «реакторов». Закладывая запас по железу, я, естественно предполагал такой же «запас прочности» по углю. Но у нас получилось лучше: вместо 12 % у местных углежогов вышли на 30 %.

«Самый умный?» — Да! В части перегонки древесины индустриальным способом. Умный и способный учиться этому занятию. А вы знаете чего это стоило?! Ежевечерне выковыриваемые из ладоней занозы, постоянно слезящиеся от дыма глаза, обожжённое плечо под сгоревшим прямо на теле кафтаном… У печей быть да не обжечься? Это потом появляются технологические карты, техника безопасности, приспособления и оснастка, а в начале…

Почему сам? Можно ж было работников… — Можно. Одного — прогнать за бестолковостью, другого — запороть из-за ленности, третьего — схоронить по азартности… И учить, учить, учить… тому, чего и сам-то толком не знаешь. Чего никто в этом мире не знает.