А. Дж. Риддл - Холодный мир

– Неизвестно. Мы соблюдаем радиомолчание, а капсула не запрограммирована на какой бы то ни было вид анализа попадающих в поле зрения объектов – только определение местоположения по звездам.

Через несколько молчаливых минут я чувствую, как включаются передние маневровые двигатели. Значит, мы приближаемся к точке назначения.

– Откуда вы?

Я еле удерживаю себя, чтобы не ответить «Эджфилд». Лучше скажу ей попозже, что я осужденный уголовник, выпущенный из-под стражи на время работы астронавтом.

– Я вырос в Эшвилле, Северная Каролина. А ты?

– Нью-Йорк.

Она снова натягивает свой комбинезон. Ускорение внутри капсулы теперь ощущается гораздо меньше, и Эмма ориентируется тут гораздо лучше меня.

– Вы всегда хотели быть астронавтом?

– Точно не в подростковом возрасте. Тогда я просто хотела быть подальше от людей. Уединение и все такое…

– И вы предпочли быть запертой в ограниченном пространстве на несколько месяцев?

– Ну, вообще-то, МКС не была моей целью, – смеется она.

– А что тогда?

– Когда я была подростком, уже вовсю развивался космический туризм. Появились беспилотные туры на Марс, а зонды активно исследовали Пояс астероидов на предмет открытия шахтных разработок. А я – я всегда хотела быть частью первой человеческой колонии.

Занятно. Она гораздо интереснее, чем я мог подумать. Ничего из того, что она говорит, не было в досье.

Я хочу сказать что-то вдохновляющее в ответ, но все, что я могу выдавить из себя, это «Было бы круто».

– Выживать в новом мире, строить новое общество – это было моей мечтой.

– И какое бы общество построила Эмма Мэтьюс?

– Порядочное, вежливое и равноправное.

– Я бы хотел жить в такой колонии.

– Ну так я еще не отказалась от этой идеи.

– Просто немного сбились с курса.

Она широко улыбается.

– Этот космический каламбур получает оценку «три» по болевой шкале.

– Но сейчас, наконец, скорректировали вектор движения.

– Четыре.

– Хорошо, я прекращаю.

Она смеется и смотрит в иллюминатор.

– Я жива, и сейчас этого вполне достаточно.

– Живы и несетесь в космосе, не только полуобнаженная, но еще и со странным человеком. Что скажут ваши родители?

Ее улыбка сменяется грустью. Значит, родители умерли, – не стоило этого говорить.

– Ну, вы не выглядите таким уж странным.

– Да я просто супернормальный.

По тому, как она искоса смотрит на меня, я понимаю, что у нее все в порядке с пониманием сарказма. В разговоре со мной это просто необходимо.

– А вы всегда хотели создавать зонды?

– Ну вообще-то я… не разработчик зондов.

– А вообще-то кто вы?

– Инженер-робототехник, занимающийся… более сложными устройствами.

– Какими конкретно устройствами?

Пока она не знает, что я сделал, как далеко меня это завело и что по этому поводу думает весь остальной мир, надо сворачивать разговор.

– Такими, из-за которых я попадаю в неприятности.

Она смотрит на меня, пытаясь понять – шучу я или нет.

– И кому вы еще доставляете неприятности?

– Да практически всем.

– То есть вы бунтарь, – она слегка повышает голос.

– Борец за свободу.

– За чью свободу?

– За свободу всех, в общем-то.

Улыбка исчезает с лица Эммы.

– Вы это серьезно?

– Обычно я не бываю серьезен, но только не сейчас. Я создал нечто, способное вернуть обществу порядочность и свободу. Не отдельно взятой группе людей, а целому миру.

– И из-за этого попали в неприятности?

– Да. Меня неправильно поняли, а я так и не смог повлиять на человеческую природу. Меня никогда не волновало то, как люди воспримут созданные мной вещи, что впоследствии преподнесло мне очень ценный урок.

– Какой?

– Любые изменения или открытия, забирающие силу у тех, кто ею обладает, обязательно столкнутся с противодействием. И чем серьезнее изменения, тем больше будет сила, с которой их захотят уничтожить.

– Что-то типа третьего закона Ньютона: любому действию всегда найдется равное по силе противодействие.

– Никогда не думал об этом в таком ключе, но да, очень похоже.

У нас с Эммой много общего. Она хочет уйти подальше от людей и этого сломанного мира, чтобы начать все заново. А я хотел остаться здесь, чтобы попытаться исправить этот самый мир – посмотрите, куда меня это привело.

Снова включились головные маневровые двигатели. До места встречи остается пять минут, и, хотя инерция капсулы все еще очень велика, ее уже можно снижать.

– Осталось пять минут. Нам лучше одеться.

Когда мы, наконец, оказываемся на точке встречи, нас там ждут всего три капсулы. А я-то надеялся, что их будет больше, хотя есть еще вариант, что остальные в пути. Как я ни стараюсь скрыть беспокойство, Эмма его все равно замечает.

Подлетев к противоположным иллюминаторам, мы рассматриваем другие капсулы.

– Эти две беспилотные.

– С этой стороны то же самое. И что теперь? – отзывается она.

– Теперь будем ждать.

– А эти четыре капсулы не могут соединиться?

– Нет. Точнее, могут, но лучше соблюдать последовательность. Они запрограммированы на то, чтобы ждать, кто еще появится. И, кроме того, нам нужен основной элемент двигателя, чтобы добраться хоть куда-нибудь.

– Сколько нам еще ждать?

– Около двух часов.

– И чем будем заниматься все это время?

Я достаю упаковку с ИРП – индивидуальным рационом питания, или иначе «сухпайком».

– Для начала постараемся восстановить баланс жидкости в вашем организме и впихнуть хоть немного еды.

– Для этого потребуется гораздо меньше двух часов.

– Это так, но для того, чтобы рассказать вам о деталях нашей миссии, этого времени как раз хватит.

Пока она ест, я рассказываю об артефакте Бета, и она сразу перестает жевать. Конечно, она достаточно умна, чтобы представить все возможные варианты развития событий, тем не менее я их все равно перечисляю. И мы быстро пробегаем по целям экспедиции: установить контакт, попросить помощи, а если не получится, то выяснить, можем ли мы их уничтожить.

– Будем надеяться, что они хотят подружиться, – бормочет она с набитым ртом.

– Это точно.

Я восстанавливаю по памяти все, что помню о команде кораблей. «Пакс» меня интересует больше, но в то же время я помню Дэна Хэмпстеда из команды «Форнакс», просто потому, что он сильно от всех отличался.

– Я для вас как мертвый груз, – рассуждает Эмма. – Здесь все по какой-то причине, а я – просто потому, что потерялась по пути домой.

– То, что вы космический автостопщик, еще не отменяет вашей ценности как члена команды.

– Нет. Я бесполезна, потому что у меня нет необходимых для этой миссии навыков.

– Фаулер показал мне ваше досье, Эмма. Бесполезной вы бы нигде не стали. Тем более не здесь. Я в космосе впервые, и если на Земле строить роботизированные комплексы трудно, то тут это стало бы настоящим вызовом. А вы на протяжении нескольких месяцев обслуживали МКС, что автоматически делает вас отличным космическим работником. Помощь такого человека мне как раз не помешает.