А. Дж. Риддл - Холодный мир

– Приготовьтесь к удару, доктор Синклер.

Такие слова не хочет слышать ни один астронавт. Никогда.

На деле же удар оказывается мягким толчком. Даже через скафандр я слышу, как защелкиваются шлюзовые замки.

– Стыковка завершена, доктор Синклер. Удачи.

Я отстегиваю ремни и резким толчком направляю себя к входному люку. Чувствуя, что время на исходе, ручку я поворачиваю очень быстро. Если сейчас нас накроет облаком осколков, то боюсь, с нами обоими будет покончено.

Сердце колотится, кровь пульсирует в ушах. У меня такое чувство, что я раскапываю могилу, в которой кого-то похоронили живьем.

Люк отходит в сторону, открывая моему взгляду обшивку капсулы Мэтьюс, всю в черных отметинах от космического мусора. Но теперь все становится рискованнее: если я сейчас попробую повернуть замок на люке капсулы Мэтьюс и у меня ничего не выйдет – то все, никто не вытащит ее из безвоздушной могилы в вакууме космоса.

Я тяну замок, но рукоятка не поддается. Еще попытка – и тоже ничего. Наверное, люк поврежден одним из обломков.

– Как состояние, доктор?

– Перезвоните позже, – отвечаю я, тяжело дыша.

Я тяну еще и еще, но меня останавливает голос Фаулера.

– Джеймс, что-то случилось с люком?

Я оглядываюсь на камеры, но мне говорили, что они будут выключены, чтобы избежать передачи данных между ними и центром управления, сведя к минимуму риск повреждения капсул, как это ранее случилось с МКС. Наверное, Фаулер просто догадался.

– Да, заело.

– В вашей капсуле есть инструмент. Найдите ящик с надписью «Набор 1А». Как только вы увидите – вы поймете, что вам нужно.

Вернувшись в свою капсулу, я рывком открываю нужный кейс и осматриваю содержимое, сразу находя взглядом то, какое нужно. Оно похоже на баллонный ключ, только подходящий для гайки запорного колеса от двери шлюза. У него длинная рукоятка с удобной площадкой для ноги. Правда, нет инструкции, но она мне и не нужна. Большая ягодичная мышца – самая большая мышца человеческого тела. И при этом одна из самых сильных, способная растягиваться каждый раз, когда мы бежим, прыгаем или поднимаемся по лестнице. Среднестатистический человек может ногами выжать больший вес, чем в жиме лежа или сгибая руки.

Я возвращаюсь к шлюзовому люку, закрепляю приспособление на колесе замка, упираюсь спиной в стену, стараясь найти наиболее удобное положение, и начинаю давить.

Ничего.

– Джеймс?

– Я нашел инструмент. Использую.

– Понял.

На какой-то миг я прерываюсь, чтоб перевести дыхание, а затем начинаю давить со всей силой, на которую способен. Ноги дрожат, но вдруг раздается медленный металлический скрежет…

Замок поддается, и моя нога слетает с платформы, из-за чего я сам начинаю крутиться. На какое-то мгновение у меня даже начинается паника, потому что я боюсь, что порвал скафандр. Хотя никакого свиста выходящего воздуха не чувствуется, я все равно быстро оглядываю себя на предмет повреждений. Скафандр в порядке.

В этот раз пронесло, но впредь надо быть осторожнее.

Восстановив дыхание, я стараюсь успокоить и голос.

– Замок на люке сдвинулся.

Теперь я могу крутить его руками, хотя каждый оборот и дается с трудом.

Открыв люк, я отхожу в сторону, но потока выходящего воздуха не ощущаю.

Заглянув внутрь, я вижу два неподвижных тела в скафандрах, не проявляющих никаких признаков жизни при виде меня. Но мне не говорили, что их тут двое. Я ожидал увидеть только Мэтьюс.

– Вхожу в капсулу. – Я делаю паузу. – Вижу два тела. На открытие люка никто из них не среагировал.

– Вас понял, доктор Синклер. Мы не можем связаться с командиром Мэтьюс уже 90 минут. Второй член команды погиб во время уничтожения МКС.

– Я должен…

Но Фаулер перебивает меня, избавив от необходимости задавать вопрос.

– Нет, Джеймс. Его придется оставить. Космос накладывает свои ограничения.

– Вас понял.

После того как я осматриваю скафандры, все становится ясным: один из них разорван на клочки, как лопнувший воздушный шарик.

Обняв Мэтьюс, я поворачиваю ее ко мне – скафандр в порядке. Смотря на ее лицо, обрамленное белокурыми волосами, я чувствую, что, даже кажущееся безжизненным, оно излучает какую-то цепляющую ауру.

Вытолкнув ее через шлюз вперед себя, я перелетаю в свою капсулу следом и закрываю за нами люк.

– Мы вернулись. Мэтьюс по-прежнему без сознания. Мои действия?

– Ждите, док. Мы отстыкуем вас и заново наполним капсулу кислородом.

– Вас понял.

Я открываю аптечку, а мозг уже вовсю думает о том, что с ней может быть. В скафандре есть давление – значит, она не задохнулась, если, конечно, все работало исправно. Когда она ела последний раз? Похоже, давно.

Проверив набор медикаментов в аптечке, я лишний раз убеждаюсь, что они позаботились обо всем.

– Давление в капсуле стабилизировано, доктор Синклер. Снимите с нее шлем и окажите первую помощь.

Первое, что я делаю после этого, – прикладываю два пальца к ее шее.

Мое сердце замирает, когда я чувствую, какая она холодная.

Проснувшись, я вижу, что мой рот закрывает специальная маска, а незнакомый человек сжимает прикрепленный к ней пластиковый мешок, вгоняя воздух в мои легкие.

Грудь горит, а в горле пересохло.

Сняв маску, человек изучает мое лицо.

– Командир Мэтьюс, вы меня слышите?

Мой голос в ответ скрипит и звучит еле слышно:

– Да…

– Выпейте это, полегчает, – говорит он, поднося бутылку к моим губам.

Я киваю, после чего он выдавливает жидкость мне в рот. На вкус она сладко-соленая, должно быть, это, глюкоза, натрий и другие электролиты. Для моего обожженного горла это настоящий обволакивающий и успокаивающий бальзам.

На нем нет шлема, а потому мне сразу понятно, когда он говорит в ушную гарнитуру:

– Годдард, у нас все в порядке. Думаю, она просто обезвожена и истощена. Вот-вот начнется гипотермия из-за сниженного потребления экологической продукции, а также низкий сахар крови и дисбаланс электролитов.

Ответ он слушает пару секунд, но у меня все равно есть время, пока пью, изучить его лицо. Оно худощавое, с хорошей кожей, если не считать небольшого количества морщинок вокруг глаз. Наверное, он примерно моих лет, ближе к сорока, чем к тридцати. Короткие песочно-русые волосы наполовину прикрывают лоб. Голубые глаза смотрят сосредоточенно, но мягко; в его взгляде чувствуется участие. В какую-то долю секунды я понимаю, что мне с ним очень комфортно.

– Понял вас, Годдард, – отвечает он и потом уже обращается ко мне. – Ну как, лучше?

– Немного.

– Хорошо, – он забирает бутылку и крепит ее к стене специальной застежкой на липучке, так что теперь она никуда не улетит. – Простите, но я должен вас осмотреть.