Фрэнк Герберт - Машина бытия

Машина резко взмыла вверх из пластретового углубления в плоской крыше Центра эвтаназии к видневшейся вдали островерхой крыше Центра дознаний. Тегас предпочитал не появляться в этом районе административных зданий. Он и сейчас предпочел бы там не появляться.

Его охватило страшное ощущение того, что весь его мир потрясен до основания. Он чувствовал, что попал в ловушку, не просто в клетку воздушного экипажа, летящего в пластретовую цитадель Центра дознаний; он чувствовал, что попал в ловушку всей экосистемы этой планеты. Такого ощущения он не испытывал никогда – даже в то незапамятное время, когда он приземлился здесь во плоти кондиционированного хозяина после путешествия, которое истощило возможности его выживаемости. Однако это было вполне обычное дело для Тегаса – искать новые планеты и новых хозяев. Это стало второй натурой – умение подобрать подходящую планету и подходящую форму развитой жизни. Правильно выбранные цивилизации уже обладали способностью к межзвездным путешествиям, что и позволяло Тегасу совершать новые путешествия, исследовать новые возможности, пробовать разных хозяев. Такую жизнь нельзя было назвать скучной. Обитатели этой планеты тоже были уже готовы к межзвездному прыжку, надо было лишь подождать.

Но Тегас вдруг испытал сильный страх, поняв, что его может уже не быть, когда эта цивилизация созреет для межгалактической космонавтики. От этой мысли он ощутил усталость, раны, нанесенные временем. Он почувствовал себя затупившимся инструментом.

«Где я допустил ошибку? – думал он. – Неужели в исходном выборе не той планеты?»

Его Бацитная половина, обычно не медлившая с замечаниями, молча вбросила в их общее сознание мысль о том, что впереди Тегаса ожидает полная неизвестность.

Это разозлило его. Будущее всегда неизвестно. Он принялся исследовать сознание своего нового хозяина, чтобы оценить, как можно использовать его в неизбежном поединке. Хозяин был хорош – здоровый, сильный; его мышцы и нервная система могли превосходно поддержать и усилить способности Тегаса. Это был хозяин, который мог сослужить хорошую службу; вероятно, он может прослужить дольше, чем Уильям Бейли. Тегас принялся делать все возможное за оставшееся в его распоряжении время: убирать блоки для обеспечения быстрой и точной нервной реакции, устанавливать буферы в сердечно-сосудистую систему. Он гордился своим умением работать; он никогда не злоупотреблял хозяином, пока тот оставался жизнеспособным.

Естественная выносливость Тегаса, то, что позволяло ему действовать, жить и интересоваться окружающим – его бесконечное любопытство, – оправдывали себя. Что бы ни случилось впереди, это всегда будет новым. Он прочно утвердился в новом хозяине, приспособил память Кармайкла для своих нужд и приготовился к встрече с неизбежным ближайшим будущим.

Внезапно в сознание Тегаса закралась очень неприятная мысль.

Его личное прошлое было поистине необъятным, он имел опыт жизни в существах, которые не были людьми. Насколько хитрой была их «Всеобщая база личностей»? Могут ли они выявить не человека? Нет ли у них шаблонов, которые позволят выявить в его текущей личности черты Уильяма Бейли… или кого-то еще, о ком могли быть сведения в их Центре данных?

Мышление его пришло в неистовое движение, поднимая образы, покоившиеся на самом дне сознания. Он понял, что все его существо представляет собой связку плененных им личностей, напоминающую неразделимый сноп колосьев.

Он воспринимал мелькавший внизу ландшафт скорее подсознанием, чем глазами. Он снова испытал мелкие уколы лихорадочного страха. Какие инструменты психометрии используют дознаватели? Насколько незаметно? В любом случае он должен, невзирая ни на что, оставаться Джо Кармайклом. Но… в нем было намного больше личностей. Он буквально физически ощущал течение настоящего момента, которое влекло его к опасности.

Опасность – опасность – опасность. Как Тегас, он оценивал ее интеллектуально, но эмоционально реагировал на нее как Джо Кармайкл.

Тело его покрылось холодным потом.

Машина начала снижаться. Он видел затылки андроидов через стекло внутреннего окна кабины. Это были обрубки, лишенные каких бы то ни было эмоций; от них не приходилось ждать помощи. Машина нырнула в туннель, скупо освещенный холодным алюминиевым светом, а затем вырулила на парковку – замкнутое помещение с темно-желтыми стенами и потолком. Издалека доносился звук какой-то непрерывной деятельности.

Это заставило Тегаса вспомнить о том, как однажды его хозяином было существо из колониальных насекомых. Это было не самое лучшее воспоминание; оно заставило Тегаса содрогнуться.

Машина нашла парковочное место и окончательно остановилась. Двери с шипением открылись. Андроиды встали по обе стороны от выхода. Один из них жестом предложил ему выйти.

Тегас попытался сглотнуть, но безуспешно – в горле Кармайкла было сухо, как в пустыне. Он выбрался из машины и окинул взглядом безликих андроидов. Вокруг не было никаких признаков присутствия людей. На Тегаса навалилось невыносимое чувство одиночества.

Андроиды, не говоря ни слова, взяли его под руки и повели к куполу кабины лифта. Магнитное поле подхватило их и вознесло вверх. Мелькали стены и выходы. Лифт сделал вираж, наклонив Кармайкла и роботов под углом в сорок пять градусов. Андроиды стояли рядом, невозмутимо застыв рядом с ним, словно рыбки в аквариуме. Лифт снова принял вертикальное положение и выбросил их в помещение, напоминающее амфитеатр.

Под ногами из ничего возник твердый пол.

Тегас поднял голову и осмотрелся. Зал был огромен. Сквозь купол было видно бездонное синее небо, а вокруг были люди – люди – люди, ряды скамеек, заполненных бесчисленным множеством людей, которые все смотрели на него.

Он быстро проанализировал свои эмоции, оценил ужасающую ауру этого места, его психическую хутцпу . Здесь находились одни только начальники, у них не было никакой иной религии, кроме уверенности в собственной самости, никто не кашлянул, никто не зашевелился.

Они, застывшие, как айсберги, ждали его появления.

Такого места он не мог представить себе даже в кошмарном сновидении. Но место это он уже когда-то видел и тотчас его узнал. Если Тегас должен закончить свой путь, то он должен сделать это именно в таком месте. Все его чувственные воспоминания, которые могли найти здесь свой конец, буквально взвыли внутри него.

Из расположенного по левую сторону от лифта входа вышел человек – Вичентелли.

Тегас внимательно смотрел на подходящего к нему человека, в его глубоко посаженные глаза, врезанные в лицо, лишенное всякой поэтичности, на твердые щеки, каменный рот. Это было лицо, изобличавшее фанатика-трудоголика: работа – работа – работа. На этом лице не было никаких следов обычной человеческой радости. Это была машина для утверждения насилия – либо в качестве зрителя, либо в качестве участника. Это лицо было частью тела, в котором не осталось места для мягкости.