Фрэнк Герберт - Машина бытия

Вывод: аборигены, выполняя свои обязанности по регулированию численности населения, правильно опрыскали гремп и одного алекса; при этом аборигены отчетливо сознавали, что жидкость для опрыскивания не только размягчает древесину гремпа, но и вызывает тотальную амнезию у алекса, которого ею обливают. С вероятностью ноль, запятая девяносто четыре, эти три аборигена столкнулись с последствиями еще одного свойства жидкости, а именно: если ее вдохнуть, она подействует на аборигенов как афродизиак. (НАПОМИНАНИЕ: необходимо проинструктировать аборигенов и напомнить, что они должны распылять жидкость только от себя и по ветру.) Несомненно, что алекс нашел аборигенов, когда они страивались и были абсолютно беспомощны.

Возвращаясь в мое убежище, недоступное для алексов, я вернул кости дневному вождю для выполнения соответствующих погребальных обрядов. Его горе привело меня к выводу о том, что погибшие были его сожителями, но тем не менее это не помешало ему исполнить его обязанности и призвать деревенских жителей в туалеты. Теперь я нахожусь в своем укрытии, но сенсоры дальнего обнаружения говорят о том, что освобожденный алекс приближается к деревне. Проблема с гелями, таким образом, очень скоро будет решена. Я готовлюсь к операции возвращения алекса в загон с помощью пульта дистанционного управления воротами. Память алекса восстановлена в достаточной степени для того, чтобы найти дорогу в загон, где его радостным воем встретят остальные его обитатели.

«С моей памятью что-то случилось, – сказал себе алекс. – Поэтому-то я и заблудился».

Провал в памяти злил его, и, когда он понял, что находится почти в городке худжи, он пришел в ярость. Но, даже несмотря на это, алекс колебался. Он понимал, что его привел сюда врожденный инстинкт. Хочет ли он еще худжи? Нет… есть более важные вопросы.

Что случилось на вечеринке, где праздновали мой день рождения?

Он повернул назад, развил предельную скорость, чтобы привести в порядок ум и выжечь ярость. Земля жалобно стонала под его ногами. Он давил листья и низкорослый кустарник. Когда он вломился на поляну, путь ему преградили невысокие мягкие худжи, которые появились с противоположной стороны. Это был слишком большой соблазн. Несъеденных худжи – а их было больше половины – он развесил на ветвях деревьев, чтобы они дозрели, а затем с удвоенной быстротой, дабы наверстать потраченное на худжи время, бросился на вечеринку.

Добежав до опушки леса, где начиналась открытая равнина, алекс выбежал из зеленого полумрака и с растрепанным мехом бросился к загону – там шла вечеринка. Он уже слышал приветственные крики, но – о, ярость яростей! – он не мог попасть внутрь! Гремп был твердым, деревья высокими, а шипы очень острыми. Лозы пахли не так, как они должны были пахнуть, когда размягчались и становились невероятно вкусными.

Тем не менее откуда-то доносился тот самый, нужный запах.

Алекс направился туда, на источник запаха, и нашел ту самую штуку, которую худжи использовали для опрыскивания гремпа. Штука эта была большая, и перекатывали ее на четырех круглых подпорках. Когда-то и алексы делали такие штуки. Но когда жизнь становится простой и легкой, то к чему напрягаться?

Принцип работы этого аппарата понять было нетрудно. Дважды обойдя машину, алекс окончательно сообразил, как ею пользоваться. Он встал на самую большую из своих задних ног, взял в руку шланг и направил раструб на гремп, а свободной ногой принялся нажимать рычаг насоса.

Никакого толка.

Алекс внимательно осмотрел место, откуда должна была вылетать струя, и увидел, что оно деформировано и сплющено. Ох, уж эти глупые худжи! Это было просто смешно. Минутное дело. Когтями ближайшей боевой конечности он исправил дефект, попробовал еще раз. Из раструба дугой вылетела великолепная струя жидкости. Алекс направил струю на гремп. Жидкость пенилась, сталкиваясь с деревом. От запаха завибрировали вкусовые сосочки. Гремп приобретал невероятный вкус после того, как пропитывался этой жидкостью. Как хорошо! Но алекс отказался от еды. Этот поток жидкости заставил его все забыть! Это был единственный логически обоснованный ответ. А теперь у алекса появилась идея, которую нельзя было забывать – да он и не хотел.

Сквозь переплетенные колючки алекс видел, как струя душем обдает его сородичей алексов. Они своим громким завыванием приглашали его войти и присоединиться к празднеству, и это было очень мило с их стороны, потому что сегодня был его день рождения.

Те, кого он облил, стали проедать путь наружу. Те, на кого жидкость не попала, продолжали вопить: «Возвращайся! Как ты можешь есть эту ужасную дрянь?»

Алексу все это страшно нравилось. Их веселье помогало ему сопротивляться желанию присоединиться к пожирателям. Так вот как работает эта система! Он опустил распылитель и перестал качать жидкость.

Очень скоро на свободе оказалось великое множество алексов. Они смотрели на своего сородича, и голод буквально светился в их выпяченных глазах. Алекс понял, что они учуяли запах крови худжи, запекшейся в волосках его челюстей: он никогда не отличался опрятностью в еде. Он отскочил в сторону. Идея перестала казаться удачной.

Алексы угрожающе приближались.

Алекс отступил.

Ближе…

Отскок.

Необходимость придавала сил. Алекс закричал: «Худжи!», – потом повернулся и со всех ног бросился бежать. От скорости бега теперь зависела его жизнь.

За ним неслась вся стая.

Алекс бежал быстрее всех, ведя стаю к поселению худжи.

ЗАПИСЬ: Здесь доктор Ватсон (также известный как FX-248). Множество алексов вырвалось на свободу. Сенсоры дальнего обнаружения указывают на то, что приблизительно сто алексов направляются к деревне аборигенов. Мне придется покинуть укрытие и отправиться туда же, прибегая ко всем необходимым предосторожностям, ибо алексы передвигаются быстрее, чем охранные роботы с интеллектом уровня L27. Данные мне директивы противоречивы. Я должен всеми доступными средствами оберегать аборигенов, но при этом я также должен беречь свои функциональные возможности. Не уверен, что смогу помочь аборигенам защитить себя от алексов; это просто физически невозможно. Вероятно, можно посоветовать алексам изменить направление движения или попробовать отвлечь их. Я не знаю, насколько эффективно я смогу выполнить задачу защиты аборигенов, не ставя при этом себя в опасное положение.

Закончив свой одинокий ритуал, Хью Скотт вышел из хижины и окинул взглядом узкие улочки деревни. Горе надо утопить в деле, сказал он себе. Только очень немногие худжи, такие же ревностные, как и дневной вождь, находились на улице для того, чтобы обойти и ароматизировать кусты по периметру деревни. Мочеиспускание гасило ощущение одиночества и утраты. Строение тел землян не дарило им такой радости.