Артем Углов - Предел прочности. Книга первая

Джанет лишь презрительно сморщилась. То же мне, ценительница высокого искусства. Оно на то и высокое, что каждый видит в меру собственного понимания.

Мысль мою неожиданно развил сухопарый мужчина, возникший рядом, когда я изучал скопление разноцветных многоугольников.

- Простите за назойливость, молодой человек, но позвольте узнать, что же вас так заинтересовало в данной картине. Я уже десять минут наблюдаю за вами. Вы буквально пожираете глазами сие скромное произведение.

Сказать ему, что я пытался подслушать разговор Джанет Ли с пожилой дамой, а сие скромное произведение расположено к ним ближе всего? Вместо этого я поднес пальцы к подбородку и задумчиво произнес:

- Ничего страшного, вы нисколько не мешаете. Что же касается вашего вопроса… Знаете, это картина навивает весьма нежные и в то же время грустные переживания, которые я испытал, созерцая первый закат в ином мире. Расставание с родным домом далось непросто, с другой стороны, я был переполнен ожиданиями, связанными с переездом.

- Потрясающе, - в каком-то исступленном волнение произнес мужчина. – Я писал эту картину, потеряв прежнюю любовь. Стоял на балконе, любовался кровавым закатом и верил, понимаете, верил и надеялся, что не все еще потерянно в жизни. Странный коктейль из горечи расставания и сладостной надежды на губах. Как вы смогли это прочувствовать?

Я лишь скромно потупил взгляд.

- О, да чего же слепы порою коллеги. Знаете, как они называли сие творение? Структура, потерявшая суть. Нет, вы представляете? Потерявшая суть! Оказывается, я слишком увлекся, стирая границы между пространством и формами. Глупцы, этих границ и не существовало вовсе, только чувства, только переживания, обнаженные и без прикрас.

- Воронов, нам пора, - рядом возникла Джанет. Заметив нахмурившееся лицо художника, она поторопилась добавить: - прошу прощения, маэстро, у нашей службы свои законы.

- Так вы и есть та самая настойчивая леди из службы безопасности, что разыскивает подругу? - складки на лице творца немного разгладились. – Значит и вы тоже… Что ж, позвольте выразить свое искреннее соболезнование, молодой человек. Эта работа убьет вас. Убьет все то живое и открытое миру, что несомненно сидит внутри вас. Нельзя губить столь драгоценный дар чувственности в мрачных казематах службистов. Поверьте мне, молодой человек, легко потерять себя, идя наперекор предназначению. А найти потом… увы, такое порою не по силам даже лучшим из нас.

- Благодарю за добрые слова и наставление маэстро, - я склонил голову, ощущая, как пальцы Джанет тянут меня за майку прочь.

- Секундочку, - мужчина необычайно ловко для своего возраста прыгнул к картине и одним движением снял ее со стены. – Она всегда была лишь насмешкой в устах злопыхателей, - необычайная тоска зазвучала в голосе маэстро. – В вашем лице она приобретет настоящего ценителя, того единственного, которого она заслуживает. Так что сделайте мне одолжение, примите сей скромный дар.

- Оставила одного всего лишь на несколько минут, - кипела от ярости Джанет. – Альсон, где ты была? Я же просила присматривать за Вороновым.

- Прости, - тихо произнесла малышка, едва поспевая за нашим скорым шагом. Мы буквально бежали по булыжной мостовой, так что девушке с ее невысоким ростом приходилось тяжело.

- Картину еще эту у художника забрал, - продолжала распекать меня старшая по группе.

Не забрал, а подарили. Говорить об этом Джанет в ее теперешнем состоянии было бесполезно, да она сама все видела и слышала. Девушка просто выпускала пар, я же благоразумно помалкивал, стараясь не уронить тяжелую картину. В массивной раме произведение искусства весило килограммов десять, если не больше. Благо, маэстро заранее побеспокоился о переноске собственного творения, упаковав и снабдив его специальными ручками.

- Теперь таскай ее по городу, - Джанет и не думала успокаиваться. – Такси брать не будем, пешком прогуляемся. Здесь идти всего ничего, пешком за тридцать минут управимся. Ты же хотел ознакомиться с городами иномирья?

Хотел, да еще как. Мое воображение рисовало футуристическую картину громадного мегаполиса с высотными шпилями зданий, в тысячу, нет, в десятки тысяч этажей, покрытых многочисленными прогулочными площадками с зеленью парков и каскадом искрящихся фонтанов. С летных площадок то и дело взмывали в воздух причудливой формы флаеры, иногда похожие на стремительные серебристые пули, а порою на двухэтажные лондонские автобусы, непременно красные, с цветастой рекламой на борту. Они встраивались в плотный воздушный трафик, уходящий бесконечно далеко, за видимую линию горизонта. Чуть выше парили громадные туши дирижаблей, величественные и не торопливые, в отличие от вечно снующей мелюзги внизу. Небесные гиганты знали себе цену и соревновались разве что с облаками белоснежностью выпуклых боков. В гондолах, напоминающих многопалубные круизные лайнеры, играла музыка, звучал смех, а столпившиеся на обзорной площадке пассажиры любовались красивыми пейзажами. Наиболее отчаянные из них, под крики и улюлюканье товарищей, перевешивались через перила, что бы увидеть внизу… А что они там могли увидеть, в далеком низу, на земле, лишенной солнца массивами небоскребов и бесконечным трафиком над головой?

Об этом футуристические картинки в журналах умалчивали, рисуя город мечты исключительно по пояс. Что там ниже, додумывайте сами, ибо зрелище выходило непристойное, в приличных изданиях не публикуемое.

Я готов был увидеть и то, что выше и то, что ниже, без прикрас и цензуры, но столкнулся с неожиданным препятствием: города не было. Того громадного мегаполиса, подпирающего шпилями небосвод, не существовало. Вместо него мне подсунули небольшие уютные улочки, украшенные цветами и кустарниками. Самое высокое здание насчитывало всего четыре этажа! Да в моем родном захолустье панельные трущобы были куда выше, чем эти домишки из развитого мира. Где масштаб, где величие?

- Небоскребы? – Альсон казалась озадачена моим вопросом. – Это если только в деловом центре, но их высота точно не достигает тысячи этажей. Мы можем проверить.

Она достала из сумочки странное прямоугольное зеркальце, провела ладошкой над темной поверхностью и о чудо, предмет из женского гардероба оказался электронным девайсом. На экране замелькали картинки, едва поспевая за быстрым танцем маленьких пальчиков.

- Самое высокое здание расположено в деловом районе и насчитывает, - вновь стремительное движение пальцем, - четыреста девятнадцать этажей.

Я разочарованно вздохнул. Нет, район Монарто выглядел симпатично. Более того, он мне нравился своей непередаваемой атмосферой уюта. Именно так должно выглядеть место, в котором всей семьей выходишь на прогулку, под ручку с вечно молодой женой, а вокруг вас крутятся неугомонные дети. Здороваешься с соседями, улыбаешься встречным прохожим и дышишь безумно аппетитным запахом свежеиспеченного хлеба и корицы. Слишком мило и уютно для места, где никогда не жить.