Артем Углов - Предел прочности. Книга первая

- Оставим Альсон в покое, давай поговорим о тебе, - привычный голос Ловинс слегка заплетался. Сладкая патока, сочащаяся из каждого слова, напоминала о вкусе паршивого ликера, которым успел провонять каждый миллиметр обшивки салона.

Я старался не смотреть, не поворачивать голову, чувствуя обжигающее дыхание на коже шеи. Непослушные пальчики девушки пытались расстегнуть одну из пуговиц на рубашке.

- Что ты делаешь?

- Я? - кажется Катерина даже обиделась столь дурацкому вопросу. – Награждаю своего спасителя. Ты же хочешь этого?

- Нет, - прохрипело в миг осипшее горло.

- Воронов, кого ты обманываешь. Не забывай, перед тобою детектив, - девушка глупо хихикнула. Ее пальцы наконец справились с пуговицей и ладонь скользнула под ткань рубашки, нежно поглаживая грудь. – Я же нравлюсь тебе, правда? Альсон мне все рассказала.

Тело превратилось в глину, голова поплыла в хмельном тумане, но слова… последние сказанные слова, крючком зацепили сознание, потянули из тумана сладкого блаженства.

Я положил свою ладонь поверх ее, останавливая волнительные поглаживания и наконец отважился посмотреть в глаза. В глаза пьяной и обдолбанной неизвестной дрянью девчонки. И тут мигом все встало на свои места. Как будто в ноздри ударил резкий запах нашатыря, приводящего в чувства. Я отодвинулся от Ловинс, попутно снимая женскую ладошку с груди.

- Ууу ти-ти, - издала странную серию звуков девушка и захихикала. Резко остановилась и неожиданно трезвым голосом сказала: - Воронов, другого шанса не будет, никогда. Ты это понимаешь? Или сейчас или ни-ког-да.

- Если мы это сделаем, что будет потом? – чужим для себя голосом произнес я.

- Трахнемся. Ты хотел сказать, что будет, когда мы трахнемся, - девушка вновь захихикала. - Воронов, ты как благородная девица из аристократической семьи, боишься называть вещи своими именами. Что будет, когда ты отдерешь меня на заднем сиденье служебного авто, как последнюю шлюху, - девушка сделала вид, что задумалась. – А знаешь, ничего. Ты мне не нравишься и никогда не нравился. Было в тебе что-то такое любопытное, как в экзотической обезьянке из зоопарка. Но чем больше я на тебя смотрела, тем больше разочаровывалась. Ты такой же клоун, как остальные, как этот вечный придурок МакСтоун, корчащий из себя настоящего мужика. – Брезгливое выражение на лице девушки неожиданно стало мягким и заботливым. Она протянула ладонь ко мне, и я ощутил ласковое прикосновение пальцев к щеке, а чуть погодя легкое, едва заметное поглаживание. – Воронов, у тебя есть последний шанс трахнуть девушку, которую ты любишь. Другой возможности я тебе не предоставлю, ни-ког-да.

- Значит я упустил свой шанс.

Когда захлопывал за собою дверь, из салона доносилось довольное пьяное хихиканье. Что за адское представление происходит, что за чертова карусель? Кажется, я знал механика, который привел механизм в действие. Альсон в своем детском белом сарафанчике стояла на краю асфальтовой площадки, и все так же невинно улыбалась, хлопая ресницами.

Ноги сами понесли к ней, а пальцы до бои сжались в кулаки. Чувствовал, как всепоглощающая ярость начинает захватывать изнутри, пожирать и поглощать плоть огромными кусками, заглатывать, не давясь. Я радовался ей, предвкушая скорую расправу. С радостью отдавал сознание на откуп этой огромной твари, но та неожиданно замерла, пытаясь раскусить гранитный булыжник, возникший из небытия.

- Вы можете представить себе все, что угодно, - говорила Валицкая на одной из многочисленных лекций, – последний день собственной жизни или что происходящее вокруг всего лишь сон. Любой вариант, в который ваше сознание должно поверить, безотлагательно и в ту же секунду. Результат удивит вас. Пускай и не сразу, но вы увидите, насколько сложен и многогранен мир, сколько в нем звуков цветов и запахов, которые вы упускаете поглощенные ежедневной рутиной. Поразитесь пустым и мелким эмоциям, постоянно одолевающим и портящим жизнь. Выйдите за рамки обыденности, меняйте мышление, развивайте и тренируйте свою нейронную сеть. И в какой-то момент этот механизм станет срабатывать помимо воли и не важно: радуетесь ли вы, обнимая любимого человека или злитесь, готовые сказать обидное слово. Новый прием позволит вам не только контролировать чувства и держать ситуацию под контролем, он заложит фундамент в будущее развитие личности. Да, это не панацея и не спасение, а всего лишь маленький кирпичик в основании или необходимый инструмент в руках хирурга, как вам будет угодно.

В тот день Анастасия Львовна не открыла для меня ничего нового. Даже в самом горячем споре я не забывался, краешком сознания наблюдая за ситуацией и мог остановиться, стоило только захотеть. Проблема была в другом - я не всегда этого хотел.

Как и сейчас не желал останавливаться, наблюдая впереди фигурку в белом сарафане. Чувствовал, что придушу мелкую заразу, стоит только подойти на расстоянии вытянутой руки. Шел и слышал произнесенные когда-то Лианой слова: «ты ее любишь». Напрочь лишенные эмоций, звучавшие приговором ей самой в первую очередь. Вспомнил волосатого Горбаковски, распростертого на полу, которому готов был сломать руку только от одной мысли, что он мог обладать той самой.

Интересно, Альсон испытывает схожие с моими чувства, смотрит на меня ровно так же, как и я на Ловинс? Сладостная боль близкая к мазохизму или другому психическому расстройству, название которого мне неведомо. Мы больны, мы серьезно больны одним и тем же, только симптомы болезни проявляются у каждого по-разному.

Все ушло, когда я остановился напротив и посмотрел в широко распахнутые глаза Лианы. Нет, не от страха, а от ожидания или скорее любопытства. Да-да, неприкрытого детского любопытства, порою забавного, а иногда жестокого, способного оторвать стрекозе крылья и бросить заживо в кишащий муравейник.

- Я подготовила тебе такой подарок, а ты все испортил, - с долей обиды в голосе произнесла она и замерла, ожидая дальнейших моих действий.

Рука потянулась к лицу девушки, и часть сознания не без удовлетворения отметила, как дрогнули мышцы ее лица, мелко и быстро для человеческого глаза, но я все же заметил. Протянул ладонь и коснулся щеки девушки, ровно так же, как это делала пару минут назад Ловинс. И не было в этом жесте ни капли эротизма, ни жалости, одно лишь сочувствие.

Вечером того же дня я сидел на собственной койке и лениво перекидывался мячиком с Вейзером. Отскок от пола… поймал. Сжал в руке резиновую сферу и запустил обратно, с обязательным рикошетом от коврика салатовой расцветки. Украшательством в нашей комнате занимался исключительно Вейзер, именно он и притащил эту тряпку в первый год обучения, заботливо постелив ее под свою койку. Коврик полгода наслаждался видом босых пяток хозяина, после чего переместился ближе к ванне, полежал там три месяца и ушел ко входной двери, однако впитав в себя излишек уличной грязи, был вынужден постираться и занять окончательное место в центре комнаты.