Артем Углов - Предел прочности. Книга вторая

- Что меня порою несет.

- Вот и с ней похожая ситуация.

- Хорошо, это я понял. Но что послужило причиной трансформации личности?

- Врачебная тайна.

Другого ответа, признаться, не ждал. Поэтому задал следующий вопрос:

- А от меня вам что нужно?

- Секс с Альсон.

- Ха-ха-ха, смешно, - передразниваю я Валицкую, но та абсолютно серьезна. – Вы шутите?

- Нет. Мне нужно, что бы ты вступил с Альсон в половой контакт. Сразу оговорюсь, в самом факте соития нет необходимости, только попытка.

- И как вы себе это представляете? – я даже не способен возмущаться, только таращусь в красивые и одновременно отталкивающие глаза Анастасии Львовны.

- Легко. Зовешь вечером в свою комнату и говоришь, что займешься с ней сексом.

- А дальше!?

- А дальше занимаешься.

- Вы в своем уме? – я даже не возмущен, вопрос получается безвольным, сиплым. Настолько был ошарашен поступившим предложением.

- Более чем, - Валицкая сдержана и хладнокровна. – Впрочем, повторюсь, сам факт секса не нужен. Как показывает практика, ты в состоянии вовремя остановиться.

Вспоминаю свое позорное бегство со спущенными штанами из дома Алины.

- Я против.

Валицкая пожимает плечами, словно говоря тем самым «другого я не ждала». Отбивает ритм ноготками по поверхности стола, и произносит отстраненно:

- Запомни одно, Воронов – речь идет о будущем девушки. Сейчас она юна, и все это выглядит мило и забавно, но лет через тридцать зрелище станет жалким – взрослая женщина ведущая себя, как ребенок. Я уже молчу про то, что она никогда не сможет завести нормальную семью и детей.

- И что, секс с ней все исправит?

- Попытка секса. Не думаю, что полноценный контакт получится.

Чувствую, как жар приливает к лицу, а пальцы помимо воли стискивают подлокотники. Слишком явный намек на утреннее фиаско с бывшей. Не удивлюсь, если она и подослала Светлану, с одной ей ведомой целью. Толстая склизкая змея… Молчу, не желая доставлять лишнее удовольствие Валицкой. Если она рассчитывать изучить реакцию препарированной мышки, то глубоко заблуждается. До ушей долетает глубокий тембр собеседницы:

- В своем болезненном состоянии она достигла гармонии: ребенок и взрослый научились уживаться друг с другом. Если не последует внешнего толчка, способного вывести систему из равновесия, девушка пропадет. Нужен принц, который поцелует принцессу, пробудит ее ото сна. Так ведь в ваших сказках написано?

Там не было ни слова про секс. Хотя кто знает, может в оригинале все именно так и было, а Шарль Перро сгладил некоторые шероховатости. Иначе зачем целовать в губы тело, лежащее в гробу?

- Я не принц, расколдовывать принцесс не умею.

- Ты не принц, ты эгоистичная скотина, которая сублимируют братские чувства на постороннего человека. Очнись, Петр, твоя родная сестра живет в другом мире, а Лиана взрослая девушка, которой нужна психологическая помощь. Конечно, ты можешь и дальше продолжать строить из себя старшего братика, только вот такая игра никому счастья не принесет, а Лиане она и вовсе вредна. Вся эта забота только усиливает образ беззащитной малышки.

- Тогда объясните…

Но Валицкая не собирается продолжать разговор. Она устало откидывается на спинку стула и глухо произносит:

- Иди, Воронов, свободен.

Молча встаю и направляюсь к двери. Слышу окрик:

- Трость!

Действительно, палочку забыл: то ли эффект от таблеток, то ли непростой разговор повлиял. Боль в ноге совершенно не чувствуется, так, легкое покалывание.

- Всего доброго, Анастасия Львовна.

Ответного пожелания не дожидаюсь, выхожу за дверь. Иду по пустому коридору и прислушиваюсь к глухому постукиванию трости. Сейчас лишняя опора не нужна: походка легкая и свободная, как в былые времена. Периодически верчу палочкой, словно пропеллером, и пару раз та улетает, вырвавшись из рук. Один раз и вовсе взмывает вверх, едва не выбив окно на первом этаже. После чего я успокаиваюсь, и дальше веду себя прилично.

Несмотря на внешне приподнятое настроение, чувствую себя отвратно. Казалось бы, радоваться должен: МакСтоуну прилюдно утерли нос, нога не болит. Только вот внутри висит тяжелая хмарь, и понять не могу, отчего так тошно. Может права Валицкая, заигрался я в старшего братика. Прислушиваюсь к себе, но нет, сердце внутри не екает. Не верю этой змее подколодной, ни на секунду не верю. Тогда в чем причина? Ответа так и не нахожу.

Выхожу на улицу и вдыхаю прохладный весенний воздух, пропитанный ароматами подступающего лета. Легкий ветер проветривает мозги, разгоняет свинцовый туман в голове, но ровно до той самой поры, пока не возвращаюсь в казарму. Едва переступаю порог, как мысли снова затягивает сизой дымкой.

Жую пересохшими губами и понимаю, что хочу пить - один из побочных эффектов чудодейственного лекарства.

Стучу тростью по коридору и заворачиваю в общий зал. Здесь необычайно тихо для столь раннего времени. Замечаю Марго и Джанет за одним из столиков, чуть дальше расположился Луцик, пьет чай. Соми привычно возится у холодильника и нагружает поднос бутербродами. Возле самой стойки сидит МакСтоун, напротив него пустая бутылка вина. Вторую он медленно потягивает из горлышка, нисколько не заботясь о сбегающих изо рта струйках жидкости. Воротник испачканной рубахи расстегнут, пиджак скомкан и валяется на соседнем стуле. Вижу его и непонятно чему радуюсь: может кислой физиономии, а может, потому что он один.

- Ааа, пришла, мартышка, - протягивает Том, едва замечает меня. Сведенные в кучу глаза, заплетающийся язык - все вместе говорит о том, что парень в стельку пьян.

- Что, просрал свою любовь? - выдает он и злобно щерится. Нет, не пьян, показалось. Смутила этакая лихая разнузданность, не свойственная парню. Он всегда умудрялся оставаться собранным, даже в самые трудные времена, будто хорошо вымуштрованный солдат. И точно никогда бы не позволил себе смять пиджак или пить из горла, обливаясь вином до самого пупка.

- Что бы просрать, нужно для начала приобрести, - говорю и ощериваюсь в ответной улыбке. – У меня не было взаимности, а вот ты свою любовь просрал. Сам, по собственной тупости, трахая лучшую подругу своей девушки.

- Воронов, прекрати немедленно, - подала голос Джанет со своего места. – Ты же видишь, в каком он состоянии.

- Он? – едва сдерживаю смех, рвущийся наружу. – А в каком, блять, я состоянии? Может мне еще и пожалеть его прикажешь?

- Воронов!

Ну я уже не смотрю на Джанет, все мое внимание вновь сосредоточено на фигуре МакСтоуна. Он уже отставил бутылку в сторону и теперь не сводит с меня глаз. Пропала былая непринужденность в его позе, сплошные желваки гуляют на скулах.

Что ж, отлично. Крепче сжимаю рукоять трости в ладони и говорю первое, что на ум приходит: