Олег Дивов - «Если», 2016 № 04 (247)

То, что я произношу про себя, но достаточно четко, нейроинтерфейс перехватывает в мозговой зоне Вернике, адаптер переводит на белуший язык, а «шуруп» передает. Сейчас приветствую Шарлин. Только, боюсь, мое приветствие смахивает на речь неандертальца в высоком собрании. И вместо «досточтимая госпожа, примите уверения в моем глубоком уважении», получается что-то вроде «это я, че пялишься?». Шарлин делает «бочку», может со смеху, и мотает головой — мол, не парься, давай лучше поиграем: хочешь покататься у меня на носу? Прямо китенок, а не взрослая особь на сносях.

С тюленями общаться проще. В отличие от белух латраки являются одиночками, поэтому их мысли, чувства да и язык более бедны, без оттенков. Роберта я и без машинного перевода понимаю недурно, слов у него немного и каждое дорогого стоит.

На хозяев Шарлин работает за еду, она на третьем месяце беременности. Роберт, скорее всего, просто запрограммирован на исполнение команд.

Ладно, плывем втроем. Им надо иногда всплывать, а я обойдусь. Над нами почти нет льда, но Шарлин почему-то беспокоится.

В «окне» гидролокатора уже показалась группа целей: суда в походном ордере, целая флотилия. Атака, думаю, учебная — и то хорошо.

— Скоро у нас будут гости, — сказала белуха и любезно, хотя не очень понятно, предупредила: — Осторожно, впереди — мягкое, но острое.

Пока я размышлял о сложностях перевода, Роберт без долгих раздумий шмякнул арктическую цианею хвостом. Единственное, чего он по-настоящему боится, — белые медведи, но я успокоил, объяснив, что так далеко в море они не заплывают.

Вот и гости — в сравнении с ними любой медведь покажется вполне приятным зверем. Такие, как я, только круче: люди-кальмары, люди-кошмары, три особи; видел уже их на борту командного судна, в соседних баках. Позывные «Дрейк», «Рэли» и «Морган».

Как-то доктор Хартманн разоткровенничался насчет своих любимых созданий: в результате внесения новых генов с помощью вирусных векторов у них появился внутренний панцирь гладиус и разрастание тканей, пышно именуемое мантией. В ней и жабры, и щупальца прячутся запросто. Но сейчас кальмаролюди не прятали, а гордо выпускали все это хозяйство на несколько метров. Среди щупальцев, по слухам, имеется особо шаловливое, именуемое гектокотиль и несущее половые функции. Недаром мадам зоопсихолог (была на командном судне и такая фифа) проводила с кальмаролюдьми куда больше времени, чем со мной, всегда выходя от них в приподнятом настроении. Еще их ткани пропитаны хлоридом аммония, придающим им положительную плавучесть. А чего стоит радула, язык-терка в их раскрывающейся нижней челюсти, который любую самую твердую добычу перетрет в съедобную кашицу! Какое счастье, что из меня сделали всего лишь полурыбу, полутюленя, а не такого вот красавца. Хотя, прямо скажем, с питанием им проще.

— Они мне тоже не нравятся, — пропищала Шарлин и снова добавила парадоксальное: — Они мягкие, но твердые.

Мягко-твердые как раз пристроились ко мне со всех сторон.

— Сегодняшнее задание является не учебным, а боевым, — сообщил по гидроакустическому каналу Дрейк, их вожак, сохранивший на предплечье «Вольфсангеля» — татуировку бандербата «Азов». — Мы вас сопровождаем.

— Но…

— Эй, жирдяй, засунь это «но» себе знаешь куда! — рыкнул он, насколько это можно сделать в воде.

Да чтоб тебя гринда сожрала. Всего ничего: я должен установить мину на одно из этих гражданских судов. Не макет, а самое настоящее взрывное устройство. Кошмаролюди меня «подстраховывают», чтобы не увильнул. Пришла и соответствующая команда от управляющего сервера — попробуй ослушайся.

Прелюдия закончилась, герою пора отработать цистерну неприглядной жрачки, которую хозяева израсходовали на него, и дюжину поцелуйчиков от мадам зоопсихолога (и так уже облизавшей всех подряд морских тварей). Я-то надеялся притвориться послушным и в подходящий момент удрать, но вопрос питания удерживал меня; потом привык по-скорому исполнять приказы, что занозами вонзались в мой мозг. Даже радовался, как ловко все стало получаться. Неспроста эта радость. Похоже, через нейроинтерфейс тихой сапой мне втюхали психопрограмму, предписывающую покорность.

Флотилия, к которой я неотвратимо направляюсь, — гринписовцы в собственном соку, «экологи без границ». Узнаю «пиратов ее Величества» по характерной раскраске труб и надстроек. Эти беспредельщики обычно появляются там, где надо зарубить какой-нибудь национально-ориентированный проект, подняв по всем СМИ ор-крик о кошмарном загрязнении окружающей среды. Проект под угрозой санкций сворачивается, после чего в этот район подгребает транснациональная корпорация с правильной пропиской в Лондоне или Калифорнии, начиная уже без всякого шума разведку и разработку в интересах западных акционеров.

Некий повар сготовил здоровенную провокацию. Моя роль в ней будет эпизодической, но важной. Я прикреплю мину к борту головного судна флотилии. Получив пробоину, гринписовская посудина может отправиться ко дну — во всяком случае, дыма и грохота будет предостаточно. Остальное легко предугадывается. Западный Альянс обвинит русских, конкретно Северный флот, в том, что он цинично утопил международных экологов после того, как те углядели российский военный секрет вроде стометровой торпеды, способной пробить Америку насквозь, или утечку из канализации. Затем — эскалация, вселенский визг. А в итоге — Россия, такая-сякая, отдай свою долю Арктики.

По правде говоря, я принялся правильные мысли из головы изгонять, чтоб хозяева не засекли их через нейроинтерфейс и не всполошились. Однако свято место пусто не бывает, на их место сразу явились предательские думки. Если ничего изменить я не в состоянии, то, может, примкнуть к силе и преданно поцеловать Мамону в зад?

Но ребята со щупальцами так достают меня, проносясь мимо, словно возле затонувшего бака с мусором. Какие же они вертлявые, на радость хозяевам. И мне придется гадость за гадостью делать, чтобы быть полезным доктору Хартманну. А ведь не водились предатели в моем роду, я в этом стопудово уверен.

Вроде никогда не молился, но сейчас обращаюсь к небесам, чтобы океан пришел мне на помощь. Притом стараюсь не горячиться, иначе шпионский нейроинтерфейс засечет мое бурление. «Забери хоть одного из этих извращенцев, — долбил мой внутренний голос, а дальше я как-нибудь сам выкручусь». Когда уже устал взывать, а до цели оставалось три мили, гиперборейская бездна откликнулась.

Из серой глубины выскочила гринда, цапнув Рэли, так сказать, за фаберже. Может, из-за душка от хлорида аммония приняла его за самого настоящего кальмара. Мигом утащила, от кальмаромонстра только крик остался.