Дэвид Брин - «Если», 2015 № 04 (242)

Самая ужасная страшилка насчет медицины — это долгожданная печать органов. Потому что люди перестанут бояться вести себя неосторожно по отношению к своему организму. Зачем не пить, когда тебе могут напечатать и поставить новую печень? Человек несколько сдерживается в своих безрассудствах биологическим фактором. А если будет замена органов, главным станет сохранить голову, и то многие думают, что это не обязательно. Человеческое безрассудство — последовательное. Кроме того, новая медицина породит новый виток жестокости в войнах. Пенициллин и хирургия во многом сделали возможными страшные войны 20 века. Соответственно, биотехнологии, печать органов и новое поколение медицины скажут свое слово и в этой сфере.

Хочется надеяться, что человечество не будет использовать биотехнологии себе во вред, что мы сможем защититься от деструктивных биотехнологий. Что в борьбе меча и щита победит щит.

Сосед подошел к вертолету и стукнул его скальпелем по носу.

— Что же ты не летаешь, дурачок? — сказал он сердито. Вадим принялся одеваться.

— Биоэлементы… — ворчал дядя Саша, запуская скальпель во внутренности «колибри», — Кому это надо? Живые механизмы… Полуживые механизмы… Почти неживые механизмы… Ни монтажа, ни электроники… Одни нервы! Простите, но я не хирург, — Вертолет дернулся. — Тихо ты, животное! Стой смирно! — Он извлек скальпель и повернулся к Вадиму, — Это негуманно наконец! — объявил он. — Бедная испорченная машина превращается в сплошной больной зуб! Может быть, я слишком старомоден? Мне ее жалко, ты понимаешь?

Какое произведение из научной фантастики, с вашей точки зрения, лучше всего описывает современный сценарий развития биотехнологий?

Современный сценарий, как ни странно, лучше всего описывает советская «фантастика ближнего прицела» 1960-х годов. Там можно найти и про современное сельское хозяйство, и про медицину, например. Потому что современный сценарий развития биотехнологий — эволюционный. Мы просто прилаживаем биотехнологии к тому, что есть, и смотрим, что получится.

Что касается будущего, то мне нравятся Стругацкие, в произведениях которых рассыпано много биомеханического. Даже звездолеты, кажется, выращиваются из биозародышей…

Лично мне в фантастике очень не хватает хорошего биопанка. Надо заказать фантастам.

/форсайт

/гуманитарные технологии

/медицина

© Артем Костюкевич, илл., 2015

Сегодня целью — и вызовом! — являются теоретические биологические и социальные пределы продолжительности и качества жизни. Речь должна идти о скачке в средней продолжительности жизни до 120 лет. По существу это означает не совершенствование системы здравоохранения, а проектирование и пересборку системы образа жизни.

Революции в медицине и средняя продолжительность жизни

Несколько упрощая, можно сказать, что для достижения биологического предела продолжительности жизни необходимо было пройти через несколько медицинских революций.

Первая революция — это создание акушерства и примитивной травматологической медицины (лечение переломов, лечение ран, уход за больными). Этот переход минимизировал видовые факторы смертности: большая голова плода при узком тазе матери, обусловленном прямохождением. Он сопровождался неолитической революцией, то есть переформатированием систем деятельности в сторону производящего (сельского) хозяйства, что отчасти решило проблему голодной смерти (по крайней мере, в урожайные годы в зонах устойчивого земледелия). Как следствие средняя продолжительность жизни выросла до 40–50 лет. Потеснив травмы и голод, на второе место выдвинулись инфекционные заболевания. Борьба с ними составила содержание первого эпидемиологического перехода, который продолжался большую часть Нового времени.

Вторая революция — это так называемый первый эпидемиологический переход, минимизирующий материальные факторы смертности. По-видимому, его начало можно маркировать открытием противооспенной вакцинации, а завершение — полным уничтожением оспы на земном шаре. Первый эпидемиологический переход включает в себя создание вакцин против целого ряда болезней, открытие антибиотиков, гормонов, иммуномодуляторов. Сформировалось и стало повсеместной социальной практикой понятие о гигиене, что позволило, в частности, резко снизить младенческую и детскую смертность. Этот переход уже совершен. Он сопровождался технологической революцией, в значительной мере обеспечившей защищенность человека от влияния агрессивной внешней среды, и «зеленой революцией», которая позволила решить проблему голода, по крайней мере в развитых странах. Результатом первого эпидемиологического перехода стало снижение в развитых странах смертности от инфекционных заболеваний до пренебрежимо малых величин и соответствующее пропорциональное увеличение средней продолжительности жизни до 70–80 лет. Антибиотики, гормоны, противовирусные препараты позволили поставить под контроль некогда крайне опасные обыденные заболевания: ОРЗ и ОРВ практически перестали убивать людей. Теперь первое место в списке причин смерти заняли сердечно-сосудистые заболевания. Растет статистика онкологических заболеваний.

В начале 1970-х годов в ряде стран Запада возникло серьезное увлечение физической культурой в форме фитнеса, было сформировано современное понятие здорового образа жизни и возникла соответствующая индустрия. Это событие получило название второго эпидемиологического перехода, или фитнес-революции. Считается, что фитнес-революция переложила ответственность по поддержанию здоровья населения с государства на «конечного потребителя здоровья», то есть человека. Это привело к созданию своеобразного частно-государственного партнерства между системой здравоохранения и фитнес-индустрией, результатом чего стал рост продолжительности жизни, повышение ее качества, увеличение социального капитала.

Современное здравоохранение сужает спектр образов жизни до двух или трех, что же касается «здорового образа жизни», то он всего один. Этот единственный предполагает отказ от вредных привычек, перманентную диспансеризацию, потребление лекарственных средств постоянно и в значительных количествах, активные занятия фитнесом под наблюдением врача. Здоровый образ жизни оказывается предельно несвободным. Можно выразить эту мысль по-другому: «здоровье» как услуга со стороны системы здравоохранения обременено целым набором внешних априорных требований. Вполне понятно, что в действительности эта услуга не должна содержать никаких обременений. Сегодня такой идеал недостижим, но, во всяком случае, к нему нужно стремиться.