Кристина Пурда - Каникулы на Аляске

…Находка Нэвала настолько воодушевила его, что он взялся за дело с удвоенной энергией. Но долгое время ничего найти больше не удавалось. Через пять лет, на одном из рынков Бомбея Нэвал познакомился с местным торговцем антиквариатом, главным хобби которого было коллекционирование монет. Богатый индус имел своих агентов по всей Индии, и скупал практически любую нумизматику, если, по его мнению, ей было более ста лет. В богато обставленном кабинете Рабхала Батанти Нэвал показал хозяину «монету», купленную им в Лондоне. По возбужденному лицу и горящим глазам Рабхала Нэвал понял, что коллекционеру она знакома. Не колеблясь, Батанти предложил Нэвалу сто английских фунтов. Еще через минуту сумма возросла до одной тысячи! Это были на тот момент очень большие деньги.

— Зачем Вам, уважаемый Рабхал, платить за непонятную монету такие огромные деньги? Разве она того стоит? — Старый индус заерзал в своем кожаном кресле и потянулся за платком, чтобы промокнуть пот, обильно покрывший его шею и лицо.

— Хорошо, мистер Нэвал, я открою вам секрет. Но обещайте, что тогда вы продадите мне монету… за две тысячи! — Батанти неотрывно смотрел в глаза собеседника, но тот и не думал отводить свой взгляд.

— Видите ли, мистер Батанти. Вы знаете, за что предлагаете деньги, а я не знаю, что за секрет Вы мне собираетесь открыть? И стоит ли он вообще денег?

— Стоит! Уверяю Вас, мистер Нэвал, стоит! Ну, хорошо! Обычно я ни с кем не делюсь информацией, откуда я добыл тот или иной предмет, но в нашем случае… — Батанти встал из-за своего огромного стола, опорами которому служили две искусно вырезанные из черного дерева скульптуры слонов. Он вышел в другую комнату и через минуту вернулся, держа в руках небольшую шкатулку, инкрустированную слоновой костью. Сев в свое огромное кресло, коллекционер открыл шкатулку и, держа руку на расстоянии от Нэвала, показал гостю ее содержимое. Как и предполагал Нэвал, на шелковой подушечке лежал знак, идентичный тому, что лежал на столе Батанти. В душном кабинете антиквара повисло молчание. Нэвал перевел взгляд с монеты на ее хозяина.

— Два года назад я был по делам в Калькутте. И там, мой коллега, тоже антиквар, показал мне эту штуковину. Скажу Вам, что я всю свою сознательную жизнь собираю монеты, но никогда ничего подобного не встречал. У меня в коллекции есть монеты, которым несколько тысяч лет, но эта… Вы видите, что она выглядит как новая! Но у меня есть чутье, и оно подсказывает мне, что с ней что-то не так. — Батанти опустил руку, и положил шкатулку рядом с монетой Нэвала.

— Я предложил своему другу хорошие деньги, и он любезно согласился продать мне эту… я бы сказал, скорее медаль, чем монету. — Хитрые черные глаза индуса сверлили Нэвала, но тот был спокоен и невозмутим. Мало того, во взгляде Батанти на мгновение появился испуг, но он тут же, сменился покорностью.

— Так вот, мистер Нэвал, мой друг рассказал мне, откуда у него оказалась эта медаль. Как любой благочестивый индус, мистер Варти, отправился в паломничество к священной горе Кайлас. Его путь пролегал вдоль горных хребтов Миш-Ми и Гималаев. Остановившись в одной горной деревушке на ночлег, он познакомился с хозяином, что приютил паломника. Тот год выдался очень неурожайным в предгорьях Миш-Ми, и семья хозяина хижины, как впрочем, и вся деревня, практически голодали. Мистер Варти был богат, и в разговоре с хозяином обмолвился, что собирает старинные монеты. Хозяин лачуги, заметно колеблясь, предложил гостю эту монету. Варти дал старику достаточно денег, чтобы он смог прокормить свою семью до будущего урожая, но на вопрос, где он взял эту странную монету, так и не ответил. На обратном пути из Тибета, совершив священную Кору, мистер Варти вновь заглянул к человеку, что продал ему монету. Материальное положение хозяина хижины было довольно плачевно, и Варти дал ему еще денег. В знак благодарности, хозяин рассказал, что эта монета перешла к нему от его отца и деда. А очень давно ее хозяином был человек, много лет, проживший в их местах, и бесплатно лечивший местных жителей. Он сказал прапрадеду хозяина хижины, что пришел из Шамбалы. — Батанти, вытер пот со лба и шеи. При последних словах он заметно понизил голос. Было заметно, что он взволнован, но глаза его выражали полную покорность, в отличие от момента начала разговора.

— Из Шамбалы? Но что это такое? Где находится эта местность?

— Я интересовался этим вопросом. Но так ничего толком и не узнал. На севере Индии ходят легенды, о далекой и сказочной стране, что лежит за снежными хребтами Гималаев и Тибета. Ее основали боги, спустившиеся на нашу Землю с небес. Но где эта страна, никто не знает. Говорят, что жители этой страны обладают необычайными способностями читать мысли на расстоянии и исцелять людей. Говорят, что они живут очень долго или вообще бессмертны. Говорят, что это они принесли нашим народам письменность, календарь, математику, рецепты врачевания. Но я не встречал людей, побывавших в Шамбале. Даже мистер Варти, мой друг, несколько раз совершавший паломничество к горе Кайлас, практически ничего не знает о том, где находится эта загадочная страна. Но он рассказывал мне, что в одном из монастырей горной страны Каро-Корум, он беседовал с монахом-настоятелем, рассказавшим ему о том, что общался с человеком, прадед которого побывал в Шамбале, и лично видел ее Хранителя. — Рассказ Батанти почему-то отнял у него много сил, и к концу разговора, он сник.

— Я вижу, что моя монета, мистер Нэвал, вам гораздо важнее, чем мне Ваша. Что же, я с удовольствием уступлю Вам ее… за сумму, которую Вы мне предложите.

— Я думаю, что она стоит тех денег, что вы предлагали мне, но за информацию, о ее предыдущей судьбе, и о том, как разыскать мистера Варти, я согласен Вам хорошо доплатить…

Прекрасная, ранняя весна выдалась в этом году в долине реки Брахмапутры. Буйными белыми и розовыми красками цвели деревья и придорожные кустарники, окаймлявшие узкую горную дорогу. Запахи рододендронов и горных елей, зарослей самшита и жимолости, смолистых стволов лиственниц и гималайских кедров, разнотравья и множества весенних цветов, настоянные на чистейшем горном воздухе, создавали неповторимый аромат и кружили голову. Жужжание пчел и разноголосое пение птиц, радовавшихся весеннему солнцу, наполняли все вокруг жизнью и гармонией.

По дороге, не спеша, шел одинокий путник, опираясь на посох, то ли сделанный из какого-то легкого серебристого металла, то ли из дерева, но окрашенный в довольно редкий для здешних мест, цвет. Одет он был вполне обычно. Старые полустертые сандалии из буйволиной кожи, белая холщовая туника. На боку широкая плетеная из цветных полосок плотной ткани сумка. Худощавое загорелое лицо бронзово-оливкового цвета, голубые, глубоко посаженные глаза. Густые вьющиеся черные волосы, черные брови, черные усы, переходящие в бороду, подбитую местами сединой, делали этого еще молодого человека, но выглядевшего благодаря бороде старше, довольно симпатичным. Высокий рост, широкие плечи, крепкие мускулистые руки, и главное, гордая, величавая осанка, выдавали в нем человека, явно благородного происхождения. Возле огромного, величиной с небольшой дом валуна, лежащего справа, путник приостановился. Обойдя камень слева, он застыл на месте, зачарованный неожиданно открывшейся перед ним фантастической панорамой. Далеко внизу, плавно извиваясь, словно огромная серебристая змея, несла свои неспешные воды, дальше, в долину, священная Брахмапутра. Прямо у его ног, только немного ниже, ярко-красным живым ковром, среди сочной молодой зелени, уходило далеко, к самой реке, поле диких горных тюльпанов. Немного левее, не более чем в полумиле, раскинулась небольшая деревня, состоящая из десятка маленьких белых домиков. Еще левее деревни, уходило вдаль поле, сплошь покрытое сине-голубыми цветами, соперничающими по насыщенности и голубизне с весенним небом Гималайских предгорий. Дальше, за рекой, простиралась зеленая сочная равнина, а за ней уже в голубой дымке, плавными изгибами хребтов, все бледнее и бледнее уходя вдаль, мерцали вершины гор Миш-Ми — восточной оконечности Гималаев.