Генри Олди - Один плюс один

Но тут я вовремя заметил блеск оптического прицела на холме, метрах в ста впереди. Они и это предусмотрели. Я прикинул, успею ли я его достать из реактивной пушки, спрятанной в моем правом рукаве. Может, и успею. А может, и нет. Пятьдесят на пятьдесят. Можно, конечно, рискнуть, но что-то подсказывало мне, что сейчас не стоит. А я всегда верю своему «внутреннему голосу».

Я медленно поднял руки. Пока меня обыскивали, я с интересом рассматривал их. Несомненно, группа захвата — автоматы, ножи, гранаты, запасные магазины, у каждого еще и по пистолету. И действуют толково, слаженно. Чувствуется выучка. А вот руки вязать они не умеют. При необходимости я освобожусь за десять секунд. Ну что, все? Пистолет, обоймы, нож — все забрали. Только самое главное не нашли: рукавную пушку. А в ней, как-никак, шесть зарядов. Еще повоюем! А теперь — в город? Точно, в город. Ага, у них и машина за холмом стоит. Тем лучше — быстрее доберусь. Спасибо, ребята.

В последний момент я все же очнулся и успел отскочить на тротуар, чуть не сбив с ног полного гражданина в шляпе, тащившего два огромных торта. Такси с визгом затормозило на том самом месте, где я находился секунду назад.

— Ты что, ослеп?! Прямо под колеса лезешь! Вот я сейчас как выйду… — но тут он взглянул мне в глаза и осекся. Толстый гражданин тихо сказал:

— Наркоман. Милицию надо вызвать.

Он думал, я не услышу. Но я услышал.

— Вызывайте.

Гражданин испуганно шарахнулся в сторону и поспешно затерялся в толпе. Никого он не вызовет — его же, в случае чего, в свидетели потянут, а ему домой надо — торты кушать.

Я дождался зеленого света, перешел улицу и зашагал к институту. Однако, что же со мной происходит? Во сне — ладно, я за год привык; но сон наяву — это уж слишком! Так действительно недолго под машину угодить.

Рабочий день, как обычно, начался со словесного поединка с Генкой Зеленковым, которого все у нас звали просто Зеленкой. Гена, как всегда, начал клянчить трансформатор для своей установки (второй год не могут выписать!), а я, естественно, не соглашался, потому что мне тоже надо было ставить эксперимент. В конце концов мы сошлись на том, что в первой половине дня ставлю эксперимент я, и Гена дает мне свой осциллограф (осциллограф у Зеленки классный, «широкоэкранный», не то что мой), а после обеда я возвращаю ему осциллограф и трансформатор в придачу.

Гена отправился в библиотеку, а я отсоединил свой осциллограф, подсоединил Генкин, включил установку и начал «откачивать вакуум». В идеале, конечно, надо догнать его до одиннадцатого порядка, но мне и десятого хватит, тем более что на одиннадцатый придется качать почти весь день.

За час я вывел установку на режим, установил катодный ток, включил масс-спектрометр, самописцы и уселся за осциллограф. Кривая ползла, как ей и полагалось: маленький пик, провал, большой пик и медленный плавный спад с выходом на нулевой уровень. Можно снимать осциллограмму и считать энергию активации.

Я еще раз взглянул на экран осциллографа и замер…

…Выкрашенные в серый цвет бронированные ворота успели местами облупиться и проржаветь. Они со скрипом отворились, пропуская нас, и снова захлопнулись. Я услышал лязг задвигаемого засова. Приехали.

Меня вытолкали из машины и повели в дом. Мы поднялись по заплеванным ступенькам, прошли по узкому коридору и остановились перед высокой обшарпанной дверью без надписи. Старший из моих конвоиров вошел, а двое других остались караулить меня. Обезоружить их не составило бы особого труда, но я хотел посмотреть, что будет дальше. Возможно, мне удастся получить какую-нибудь полезную информацию.

Через минуту дверь открылась, и меня пинком направили внутрь. За столом сидел толстый майор в серо-зеленой полевой форме и листал бумаги. Когда я вошел, он оторвался от этого занятия и уставился на меня. С минуту он молчал, оценивающе меня рассматривая. Видимо, прикидывал, что делать с новым задержанным. Старший группы захвата, судя по знакам различия — капитан — стоял у меня за спиной. Наконец майор решил, что изучил меня достаточно, и разлепил недовольно надутые губы.

— Я знаю, что вы будете говорить, и знаю, что все это вранье, — от него сильно несло перегаром. — Поэтому давайте сразу начистоту. Правда — единственное, что вас может спасти. Итак, с каким заданием вы высадились?

Правду я ему, конечно, не скажу, но и прикидываться случайным прохожим тоже бесполезно. Особенно учитывая конфискованный у меня арсенал.

— Разведка.

— Что именно вы должны были разведать?

— Я получил приказ проникнуть в запретную зону.

(Так у них называется зона вокруг Абсолютного Исполнителя).

— Один ваш уже проник туда.

— Не знаю, о ком вы говорите.

Конечно, это он о Крэе. Значит, Крэй у них, как мы и думали. Уже легче. Им он нужен живым.

— Не врать! — он ударил ладонью по столу. — Вы все прекрасно знаете. Откуда вы прибыли?

— Вам не все равно? Из Серана.

— Не врать! Мы засекли ваш аппарат еще в стратосфере. И тот, на котором прибыл ваш сообщник — тоже.

Неплохо у них работает служба наблюдения! И все равно он дурак, хоть и много знает. В Центре давно догадывались, что им известно о наших визитах. Теперь догадки подтвердились. Ладно, скажу ему правду — это уже роли не играет.

— Хорошо, не буду врать. Я с Альтанга.

Майор был несколько удивлен.

— Что такое Альтанг?

— Планета, вращающаяся вокруг звезды, которую вы называете Клонг.

Майор вытаращил глаза. Кажется, я сказал лишнее. Или он за сумасшедшего меня принял? Впрочем, мне без разницы.

Однако он на удивление быстро взял себя в руки.

— Что вам было нужно в запретной зоне?

А вот этого говорить нельзя. У них полно легенд о запретной зоне, но точно они ничего не знают. Знаем только мы, да и то не все. Все теперь известно одному Крэю. Да и то не факт.

— Это наше дело.

— Послушайте, — майор с трудом сдерживался, — здесь вам не ваш Альтанг. Если вы будете молчать, мы все равно найдем способ вытащить из вас то, что вы знаете. А потом расстреляем. А если вы признаетесь сами, у вас есть шанс выжить.

Хватит. Пора заканчивать представление.

— Я расскажу вам все. Вы можете не поверить, но… — продолжая говорить, я незаметно проворачиваю внутри пут кисти рук. Веревка съезжает вниз. Готово. Руки свободны.

С разворота бью ребром ладони по шее стоящего сзади капитана и, пока он валится на пол, срываю с него автомат.

— Ни звука, или вы — покойник.

Майор ошалело хлопает глазами и постепенно белеет. Достать пистолет он и не пытается.

Решетки на окне нет — явный недосмотр. И прямо под окном стоит машина. Возле нее двое в военной форме курят и лениво переговариваются.