Генри Олди - Один плюс один

Я нашел большую корзину и набрал в нее «буряков». Тут меня привлек странный блеск в противоположном углу хижины. Насколько я помнил, там лежали стрелы. Да, стрелы. Но их наконечники… Это было золото!

Когда я выбрался из хижины, держа в руках корзину с «буряками» и золотыми наконечниками, то сразу заметил несколько раскрашенных рож, выглядывавших из-за частокола между насаженными на него черепами. Вот-вот, там им самое место! Прямо близнецы-братья. Я погрозил дикарям кулаком, и рожи мгновенно исчезли. Еще бы! Нагнал я на них страху. Вместо того чтобы упасть замертво после их «отравленной» стрелы, я погнался за ними, метая громы и молнии, добрался до их деревни и выпил запас яда, наверное, на целый месяц! Теперь больше не сунутся. Я перехватил корзину поудобнее и зашагал к кораблю.

…Джек сидел посреди заросшего высокой травой луга и самозабвенно набивал очередную самокрутку.

— А, это ты, Фрэд! (Вообще-то мое имя Федор, но Джек зовет меня на свой лад.) Посмотри, что я нашел!

— Что?

— Да ведь это же конопля! Вроде нашей индийской. Тут целое море кайфа! На всю жизнь хватит. И никакой полиции, — на лице Джека блуждала мечтательная улыбка. Видимо, он уже успел выкурить пару косяков, и теперь пребывал в благостном расположении духа, сидя посреди огромного конопляного поля. Впрочем, после местного самогона мое настроение было примерно таким же.

— А я нашел сырье для своего аппарата и золото, — похвастался я.

— Слушай, Фрэд, давай поживем здесь недельку-другую. Я запасусь планом, ты — своим грызлом, а потом полетим дальше. Здесь, наверное, и уран есть — будет на чем лететь.

После недолгих раздумий я согласился. Не планета, а рай!

…Розовые слоны весело носились вокруг меня, сотрясая землю, и мешали спать. Наконец они все же угомонились, и я отключился.

Когда я очнулся в очередной раз, то почему-то не увидел ни зеленого солнца, ни розовых слонов, ни Обдолбанного Джека, ни нашей старой жестянки. Вокруг возвышались светившиеся сами по себе салатного цвета стены без окон, а я лежал на выдвижной жесткой койке, и сверху на меня лилась холодная вода.

Черт! Да это же альдебаранский вытрезвитель! Ну конечно, я опять надрался в «Межзвездном Алкоголике» у Колченогого Билла, и меня оттранспортировали прямиком сюда. Теперь штраф сдерут, и немалый — я к ним уже в третий раз попадаю.

Я выдал свое любимое сложносочиненное предложение и, дрожа, выбрался из-под холодного душа.

Только это был не просто сон. И даже не «белочка»! Со мной случился «прорыв», нечто вроде ясновидения. И я найду эту планету! Выберусь отсюда, отыщу Обдолбанного Джека, заправим нашу старую жестянку… Да, надо только не забыть, чтобы Джек как следует закинулся своей дурью перед тем, как составлять программу курса к Ориону!..

1990 г.

…Мы сидели за столом не больше двух часов, но в воздухе уже повисло сизое сигаретное облако «топорной» концентрации, стол был засыпан рыбьими костями и чешуей, а в канистре оставалось не более трех литров пива. Все находились уже в стадии легкого веселого опьянения, сыпали плоскими шутками и анекдотами, и каждый преимущественно слушал самого себя. Из обшарпанных колонок хрипел «ДДТ», на который, кроме меня, никто не обращал внимания. Песни хорошие, но ведь слышали их все уже по сто раз. Скукота. Пиво, рыба, полузнакомая компания и хрипение магнитофона — все то же. Есть, конечно, книги, есть друзья из рок-клуба, и еще есть нелюбимая работа. Про нее и вспоминать не хочется. И зачем я на экономический поступал? Надо было предков не слушать — идти на литературный. Ну не поступил бы сразу, ну отслужил бы в армии — так вернулся бы и все равно поступил. А так с этими бумагами… Предки теперь на два года в Венгрию укатили, а я тут сижу и дурею от скуки…

— Слышь, Серега, а что у тебя за повязка на руке? Металлист, что ли? Тогда почему клепок нет?

Если бы я еще сам точно знал, что это за повязка! Была там вроде какая-то родинка. Но как в шестнадцать лет перед днем рождения отец мне повязку на руку наложил, так я ее больше и не разматывал. И у самого, кстати, такая же. Говорит — наследственное. Болезнь какая-то, вроде рака. Не дай бог, свет на родинку попадет — все. Помереть можно. Пока ребенок — еще ничего. А после шестнадцати, и до самой старости — выход один: носить повязку и никогда не снимать.

Правда, что-то я про такую болезнь никогда не слышал. Но эксперименты проводить не хочется — уж очень серьезно отец тогда говорил. И сам повязку никогда не снимает. Даже когда купается.

— Серега, да очнись ты! Перебрал?

— Нет, я в норме.

— Так я тебя спрашиваю: что за повязка?

— Да ничего особенного. Упал когда-то, руку до кости об железяку разодрал. Шрам там жуткий. Лучше не смотреть.

— А мы не слабонервные. Покажи.

— Шрамов никогда не видел?

— И то правда, Стас, ну чего ты к человеку пристал?

— А мне интересно. Что за жуткий шрам такой, на который и посмотреть нельзя?

Черт бы побрал этого Стаса! Вечно, как напьется, ему дурь всякая в голову лезет. Может, действительно показать, чтоб отвязался? Да нет, отец же не зря предупреждал. Надо было правду сказать… Так все равно бы не поверили, на смех подняли!

— Слушай, Серега, ты меня уважаешь?

Ну вот, началось! Нализался-таки. Скажешь: нет — так еще и драться полезет. А драться я с ним не хочу.

— Да, уважаю.

— Тогда покажи шрам.