Саймон Хоук - Интрига хранителя времени [litres]

Портос выглядел совершенно комично. Его движения были избыточными и нелепыми, он дрался, словно охваченный ужасной паникой. Однако, вместо страха на его лице застыло выражение полной концентрации, лоб избороздили глубокие морщины, брови нахмурились, а язык слегка высунулся изо рта. Работа его ног заставляла вспомнить неуклюжую плужную лошадь, тяжеловесную и неловкую, и казалось, что он вот-вот споткнется о собственную ногу. Его уколы и рубящие удары были наиболее бесхитростными среди всех участников схватки.

Атос, напротив, выглядел совершенно расслабленным и беззаботным. Он был воплощением экономичности и позволял своему оппоненту приблизиться, предпочитая работать на короткой дистанции. Андре вскоре поняла причину этого. На очень близком расстоянии бычья сила опытного мушкетера была решающим преимуществом. Он использовал кинжал редко, но когда это происходило, то он либо бил противника тупым концом, либо пытался колоть в верхнюю часть туловища. Примечательно, что он, казалось, был безразличен к своей защите и, хотя он увернулся от натиска одного гвардейца и быстро расправился со следующим, Андре увидела, как умелый фехтовальщик, избегая вовлечения в ближний бой, мог бы воспользоваться его небрежной защитой.

Но интереснее всего было наблюдать за юным блондином по имени Д’Артаньян. Он единственный отказался использовать кинжал. По правде говоря, он у него отсутствовал, и было похоже, что парень не особенно от этого страдал. Его стиль, если бы его можно было назвать таковым, был самым своеобразным, и в то же время наиболее эффективным. Было вполне очевидно, что гвардейцы никогда не встречали никого, кто бы использовал свой меч подобным образом, и они, казалось, не знали, что с ним делать. Он пользовался свободной рукой, чтобы время от времени перехватывать свою огромную рапиру двумя руками и отбрасывать противников, подобно борцу. Андре не сдержала смешок, когда увидела, как он схватился с двумя гвардейцами одновременно. Он парировал удар первого из них злобным двуручным ударом наотмашь, используя рапиру, словно это была дубина. В результате тот совершил почти полный оборот, и, когда второй гвардеец подскочил к нему, Д'Артаньян прижался к первому и выбросил руку, чтобы схватить того за горло. Не ожидавший столь неортодоксального маневра первый гвардеец мгновенно пришел в состояние шока, что дало Д'Артаньяну достаточно времени, чтобы парировать укол второго гвардейца, а затем ударить первого коленом в пах. Человек обмяк, и Д'Артаньян отпустил его, чтобы сконцентрировать свое внимание на втором противнике. С помощью странного, двуручного кругового парирования он переместил рапиру охранника по кругу и вниз, пока та не коснулась земли. После чего он наступил на нее и сделал выпад, зарядив гардой своей рапиры гвардейцу в лицо. Последовал быстрый укол, и все было кончено. Юноша поспешил на помощь Портосу.

Портос с благодарностью уступил своего противника Д’Артаньяну, который атаковал с энтузиазмом и мальчишеским ликованием, улыбаясь от уха до уха. За считанные секунды Жюссак оказался в тяжелом положении. Атос, убив своего оппонента, присоединился к Портосу, который прислонился к коновязи и вытер лоб носовым платком.

– Я бы ему помог, – сказал Портос, тяжело дыша, – но мой завтрак все еще тяготит меня, и, кажется, я полностью вымотан. Кроме того, похоже, моя помощь ему не нужна. Боже, ты это видел? Какой жуткий удар! Никогда не встречал ничего подобного. Он обращается со своим мечом так, будто это садовая мотыга!

– Не хотел бы я оказаться его садом, – сухо сказал Атос. – Юнец дерется удивительным образом, но чертовски эффективно. Сама мысль о том, что я собирался сойтись с ним на дуэли, причиняет мне острое беспокойство.

Противник Арамиса в изрезанной на полосы форме, опять позволил мушкетеру уклониться от натиска, только на этот раз он воспользовался собственным импульсом для продолжения движения и побежал прямо в сторону Андре. Она сместилась в тень и прижалась к стене. Он продолжал бежать, пока не оказался совсем рядом с ней, и в этот момент он остановился, развернулся и достал из-за пояса пистолет. Когда Д'Артаньян проткнул Жюссаку плечо, охранник вытянул руку и тщательно прицелился. Андре вышла из тени и нанесла удар ногой, сбив прицел в самый момент выстрела. Пуля ушла в небо. Непривычная одежда и обувь в сочетании со скользкой глиной под ногами сыграли с нею злую шутку – Андре потеряла равновесие и основательно шлепнулась на землю, состоящую из грязи после недавнего дождя и экскрементов лошади, которая ранее облегчилась на этом месте.

Написанную на лице охранника ярость мгновенно сменило выражение невероятного разочарования, когда он увидел, кто ему помешал. Какое-то мгновение он что-то бессвязно бормотал, потом перевел дыхание и сказал: «Ей богу, мадемуазель!» Потом сунул пистолет обратно за пояс и ретировался. Сидящая на земле Андре принюхалась и поморщилась.

– Вы только взгляните! – сказал Арамис. – Ангел в грязи!

– Я ей обязан жизнью, – сказал Атос.

– Нет, нет, ты ошибаешься, – сказал Портос. – Этот выстрел предназначался мне.

– Вы оба неправы, – сказал Арамис, – именно мою жизнь она спасла.

– Нет, совершенно очевидно, что это была моя жизнь, – сказал Д’Артаньян. – Этот гвардеец определенно метил в меня.

– Не будь смешным, – сказал Арамис. – Ты стоял спиной, как ты мог видеть?

– И все же, целью был именно я, – сказал Д’Артаньян.

– Друг мой, – сказал Портос, – это действительно чудо, что ты такой опытный фехтовальщик, ибо ты явно слеп. – Говорю тебе, она спасла меня!

– Господа, господа, – сказал Арамис, – этот спор очень просто разрешить. Пойдем, вытащим даму из грязи и спросим, кого она хотела спасти.

Атос похлопал его по плечу и показал пальцем. Андре нигде не было видно.

Пока они спорили, Андре быстро вернулась в карету и приказала кучеру отвезти ее обратно в «Люксембург». При виде ее, сильно вымазанной в грязи, кучер поднял брови, но промолчал. Ему хорошо платили, и если дама решила провести любовное свидание в луже навоза, то его это не касалось. Развлечения пресыщенных богачей были ему непонятны, да и по боку. Он считал, что ему повезло, что его наняли.

Оказавшись в фойе «Люксембурга», Андре проигнорировала косые взгляды и сморщившиеся носы, и прошла в свои комнаты. Она знала, что Хантер придет в ярость. Несомненно, он уже вернулся и обнаружил, что она ушла, не оставив ни слова объяснения. Она воспользовалась каретой и частью их денег и теперь возвратилась, испачканная и провонявшаяся, после того как пропадала все утро и большую часть дня. Она подготовилась встретиться с его гневом. Остановившись у двери их апартаментов, она сделала глубокий вдох и вошла. Никаких следов Хантера. Испытав облегчение, она пошла в спальню переодеться.