Ким Робинсон - Годы риса и соли [litres]

– Возможно, тут происходит какой-то другой вид передачи энергии, не обязательно через нервы, а через меридианы, и это необходимо в той же степени, что и нервы.

– Возможно. Но посмотрите сюда, – он указал на одну из схем, – они не рисуют поджелудочную железу. И надпочечников нет. А оба эти органа выполняют жизненно важные функции.

Бхакта сказала:

– Для них важнейшими органами являются только одиннадцать: пять инь и шесть ян. Сердце, лёгкие, селезёнка, печень и почки – это инь.

– Селезёнка не жизненно необходима.

– … Затем шесть органов ян – это желчный пузырь, желудок, тонкая кишка, толстая кишка, мочевой пузырь и три обогревателя.

– Три обогревателя? Что это такое?

Она прочла по китайским подписям к рисунку:

– Сказано: «У них есть имя, но нет формы. В них сочетаются действия органов, регулирующих воду, поскольку огонь подчиняет воду. Верхний обогреватель – туман, средний – пена, нижний – болото. Соответственно, сверху вниз, верхний – в голове и грудине, средний – от сосков до пупка, нижний – всё, что ниже пупка».

Исмаил покачал головой.

– Они обнаружили это при вскрытиях?

– Они, как и мы, редко делают вскрытия: по сходным религиозным соображениям. Но однажды, в эпоху правления династии Сун, примерно в 390-м исламском году, они вскрыли трупы сорока шести повстанцев.

– Едва ли это помогло бы. Нужно увидеть много вскрытий и анатомирований, не держа в уме никакой предвзятости, прежде чем что-то начнёт проясняться.

Монахи и монахини смотрели на него теперь с каким-то странным выражением на лицах, но он вернулся к изучению рисунков, продолжая:

– Это течение в теле и всех его органах… они имеют в виду кровь?

– Гармоничный баланс жидкостей, не только осязаемых, как, например, кровь, но и духовных, цзин, шэнь и ци, так называемых Трёх Сокровищ…

– Но что они собой представляют?

– Цзин – источник перемен, – нерешительно подала голос одна монахиня, – живительный и питающий, как жидкость. «Эссенция» – другое персидское слово, которое можно использовать для перевода. На санскрите – «семя», или возможность размножения.

– А шэнь?

– Шэнь – это разум, сознание. Как наш дух, но и часть тела тоже.

Исмаил заинтересовался.

– Они его взвесили?

Бхакта засмеялась, и все вслед за ней.

– Их врачи ничего не взвешивают. Они думают не о вещах, а о силах и отношениях.

– Что ж, я всего лишь анатом. То, что вдыхает в органы жизнь, выше моего понимания. Три сокровища, одно, мириады – мне неизвестно. Похоже, действительно есть какая-то живительная сила, которая приходит и уходит, прибывает и убывает. Вскрытие не видит её. Возможно, это наши души. Вы верите в возвращение душ, не так ли?

– Да.

– И китайцы тоже?

– По большей части, да. Но для даосов не существует чистого духа, он всегда соединён с материальным. Поэтому их бессмертие требует переселения из одного тела в другое. И вся китайская медицина находится под сильным влиянием даосизма. Их буддизм во многом похож на наш, хотя, опять же, более материалистичен. Преимущественно этим и продиктовано то, что китаянки в преклонном возрасте начинают помогать общине и готовиться к следующей жизни. В конфуцианской культуре в принципе не говорится о душе, хотя и признаётся её существование. В большинстве китайских письмён граница, проведённая между духом и материей, расплывчата, а иногда и вовсе отсутствует.

– Оно и видно, – сказал Исмаил, снова глядя на рисунок меридианов. Он вздохнул. – Что ж. Они долго занимались наукой и помогали живым, в то время как я лишь зарисовывал вскрытия.

Они продолжили. Вопросы поступали всё чаще и чаще, сопровождаясь комментариями и замечаниями. Исмаил старался, как мог, отвечать на все. Циркуляция крови в сердечных камерах, функция селезёнки, и есть ли такой орган вообще, расположение яичников, шоковые реакции на ампутацию ног, затопление проколотых лёгких, непроизвольные движения конечностей при воздействии игл на участки головного мозга – он говорил о том, что видел в каждом из описанных случаев, и по мере того, как тянулся день, толпа становилась всё более настороженной, а выражение лиц слушателей, сидевших на полу, странным. Пара монахинь молча удалилась. Когда Исмаил описывал процесс свёртывания крови после удаления зубов, в комнате воцарилась мёртвая тишина. Многие отводили взгляд, и, заметив это, Исмаил осёкся.

– Как я уже сказал, я простой анатом… Но посмотрим, сможем ли мы согласовать то, что наблюдал я, с вашими текстами по теории…

Он выглядел разгорячённым, словно его лихорадило, но только в лице.

Наконец настоятельница Бхакта поднялась на ноги, подошла к Исмаилу и взяла его дрожащие руки в свои.

– Хватит, – мягко сказала она. Остальные монахи и монахини встали, сложив перед собой руки в молитвенном жесте, и поклонились ему. – Всё, что могли, вы уже сделали. А теперь отдыхайте, а мы о вас позаботимся.

Исмаил поселился в маленькой келье при монастыре, изучал китайские тексты, недавно переведённые монахами и монахинями на персидский язык, и преподавал анатомию.

Как-то раз они с Бхактой шли в обеденный зал из больницы; жаркий и парной, предмуссонный воздух обволакивал их тёплым, влажным покрывалом. Настоятельница обратила внимание Исмаила на маленькую девочку, резвившуюся среди дынных грядок в большом саду.

– Это новое воплощение предыдущего ламы. Она появилась у нас в прошлом году, но родилась в один час со смертью старого ламы, что большая редкость. Нам, конечно, не сразу удалось её найти. Мы всего год назад приступили к поискам, и она незамедлительно объявилась.

– Его душа перешла от мужчины к женщине?

– Как видите. Поиски по традиции велись только среди мальчиков. Это стало одной из причин, почему её было не так легко опознать. Она сама настояла на том, чтобы пройти испытания, невзирая на свой пол. И это в четыре года. Она опознала все личные вещи роши Пэна, намного больше, чем обычно узнают новые воплощения, и пересказала мне наш последний разговор с Пэном практически слово в слово.

– Да вы что!

Исмаил вытаращился на Бхакту, и та ответила на его взгляд.

– Я будто снова заглянула ему в глаза. И вот было объявлено, что Пэн вернулся к нам в облике бодхисаттвы Тары, и с тех пор мы начали уделять больше внимания девочкам и монахиням, что я, конечно, всегда поощряла. Мы переняли китайский обычай и открыли двери монастыря старухам Траванкора, где они могут посвятить свою жизнь изучению сутр или медицины, чтобы потом вернуться в родную деревню и заботиться о ближних, а также обучать наукам своих внуков и правнуков.

Девочка скрылась среди пальм в дальней части сада. Новая луна серпом повисла под яркой вечерней звездой. Лёгкий ветерок донёс звуки барабанного боя.