Борис Штерн - Феникс сапиенс [калибрятина]

— О, если ты меня будешь так обнимать и гладить, я согласен остаться. Хоть на целых пять дней. И поработать не прочь — что ж не поработать, пока инструмент в порядке! Ты ведь за двадцать с лишним лет стала слаще. Молодые думают, мы с тобой старые и вялые и спим зубами к стенке. Что они понимают в жизни, эти недозрелые!

Запевала и Красотка радостно поддержали идею пожить несколько дней в этом чудесном месте. Камнебой с Остроглазом согласились, сначала без энтузиазма, но, поговорив с подругами, тоже горячо поддержали — видимо, у подруг нашлись несокрушимые доводы. Соорудили шалаши и дружно неистово предались инстинкту продолжения рода. Все располагало к любви — и чудесный запах, и отсутствие гнуса, и ласковая ночная прохлада, и просторная стоянка. Скорее всего, именно здесь был внесен решающий вклад в преодоление грядущей демографической проблемы. А Приемыш, которого по ночам раздражали сопутствующие звуки, особенно когда они испускались синхронно из трех шалашей, поднимался на холм и изучал звездное небо.

— Отец, — сказал Приемыш на четвертое утро, — Северная звезда стала выше и вообще не заходит, даже когда Малый Топор оказывается ручкой вверх. Раньше она всегда заходила. И вообще все северные звезды стали выше, а южные — ниже.

— Что же тут удивительного? — ответил Землевед. — Видишь то облако? Если перенестись в его сторону на четверть дня пути, оно окажется гораздо выше, может быть, прямо над головой. Так и звезды — мы ведь уже шесть лун плывем на север — прямо к северной звезде. Только половину луны плыли на юго-запад, а теперь снова на север.

— А тогда и солнце должно сдвинуться к югу?

— Должно. Сейчас середина года, начало сезона дождей.

— А где же дожди?

— Ну, был вчера дождь! Хотя что это за дождь — короткий ливень, а сейчас снова ясно. Но я считал луны, сейчас середина года, когда солнце должно проходить точно между севером и югом, а в полдень стоять прямо над головой, так что кол, воткнутый прямо, не отбрасывает тени. Мне кажется, солнце тоже съехало к югу. Принеси-ка вон ту ровную палку.

Землевед воткнул палку в землю, сделал отвес из длинной тонкой травинки и камушка, выровнял палку по отвесу.

— Ну вот, видишь, отбрасывает тень.

— Но мне кажется, еще не полдень.

— Давай подождем. Будем отмечать конец тени камушками.

Тень немного укоротилась и снова пошла удлиняться. Землевед измерил пальцами наименьшую длину тени и длину палки. Тень была в три раза короче.

— Там, откуда мы плывем, сейчас тени нет. Значит, солнце на небе в три раза выше, чем расстояние по прямой, которое мы проплыли на север. Ты понимаешь, почему?

— То, что мне мало лет, вовсе не значит, что я глуп. Чего тут не понимать?!

— Хорошо. Мы плыли шесть лун, но не по прямой. Будем считать, четыре луны прямого пути. Значит, до солнца 12 лун пути, если плыть по реке, только реки такой нет, что вела бы к солнцу.

— Далеко! Почти год пути! А до чхудз сколько пути?

— Если бы к ним вела прямая река — два дня. А так, через горы и саванну, приходится идти четыре дня.

— Как далеко солнце! Наверное, это хорошо, а то бы оно нас изжарило. А звезды тоже так далеко?

— Наверное, так же далеко. Все они на небе — не на том небе, по которому плавают облака, а на настоящем высоком небе. Знаешь, я, пожалуй, этой ночью отдохну и пойду с тобой на холм. Посмотрим вместе на звезды — давно не смотрел на них.

Землевед с Приемышем поднялись на холм в сумерках. Вначале зажглась Вечерняя Красавица, потом крайние звезды Охотника. Скоро стал виден весь Большой Топор, Журавль и под ним — яркая Северная звезда.

— Давай проверим твое зрение, — предложил Землевед. — Смотри на вторую звезду в ручке топора. Видишь там что-нибудь еще?

— Ты говоришь про еще одну звезду рядом? А как ее можно не видеть? Неужели есть те, которые ее не видят?

— Конечно, есть. Я еще вижу, но уже с трудом — нужно поводить глазами, тогда вижу.

— А вон, видишь, рядом с Северной звездой две маленькие звезды?

— Да, треугольник получается.

— А посмотри внимательно на верхнюю из них. Ничего не видишь?

— Нет, куда мне…

— Она состоит из двух очень близких звездочек!

— Надо же! Я и раньше этого не видел. Да, по правде, настоящий остроглаз у нас ты, а вовсе не старший сын!

Луны не было. Вечерняя Красавица вскоре зашла, заря совсем погасла, и началась звездная вакханалия в сопровождении хора кузнечиков. Кажется, Землевед с Приемышем еще не видели такой яркой Голубой Дороги.

— А знаешь, отец, ты был не прав, что солнце и звезды на одном небе. Звезды дальше, гораздо дальше, чем солнце, неужели ты не видишь?

— Тогда получается, что нет одного высокого неба. А как же тогда они все вместе крутятся вокруг нас? Посмотри своими острыми глазами — Голубая Дорога раздваивается. А что посередине — пустота? Или Дорогу закрывает что-то темное?

— Похоже, ее середину закрывают темные облака, будто полоса черного дыма. Но там, на темной полосе, много звезд, значит, они ближе к нам, чем черный дым, застилающий далекую-далекую Голубую Дорогу.

— Да, мне кажется, мы смотрим в бездну! Но как она вся крутится вокруг нас?! Я много чего повидал и никогда не трусил, но сейчас стало немного страшно — будто холодок по спине. Кажется, мы, глядя на небо, приблизились к чему-то жутковатому — к какой-то тайне, которая не для нашего ума.

— Помнишь, ты говорил про облако: если перенестись ближе к нему по земле, то облако станет выше. Но если звезда вообще не видна на небе — сколько к ней не несись, она все равно не взойдет. Как она поднимется, если спрятана за краем земли? Она и останется за краем.

— Да, ты правильно говоришь. Я не понимаю, почему мы видим Северную звезду, когда Малый Топор смотрит ручкой вверх — она всегда пряталась при этом. Мы подплыли ближе, и она вышла из-за земли, будто мы плывем по выпуклой равнине.

— А как равнина может быть выпуклой? А как по ней тогда может спокойно течь река?

— Да никак! В том-то и дело! Я же говорю — это тайна не для нашего ума. Пойдем, поспим немного.

На утро пятого дня стоянки осоловевшие проголодавшиеся путешественники задумались о еде и разбрелись за добычей. Остроглаз набил дротиком на мелководье мешок рыбы, Приемыш принес корзину раков, Землевед, уйдя с луком, принес на плечах молодого кабанчика, Мамаша вернулась с корзиной орехов, Запевала пришла, обвесившись связками кистей неведомых прозрачных желтовато-зеленых ягод, и только Камнебой с Красоткой, смущенные и обессиленные, вернулись последними ни с чем.

— Какие вкусные ягоды, вкусные и сочные! — сказала Мамаша. — Но кажется, мы перестарались с рыбой и с мясом. Мы не сможем съесть все — половина протухнет.

— Съедим! Под землю провалимся, но съедим! — рыкнул Землевед, потрясая кулаками.