Саймон Хоук - Гамбит Айвенго [litres]

Начало темнеть, Лукас лежал без движения в своей палатке, ощущая нарастающую вечернюю прохладу и пытаясь игнорировать пиявок, которые чуть ли не передрались, оспаривая право пустить ему кровь. Хукер просунул в палатку голову.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Буду в порядке, если эти кровососы до меня не доберутся, – ответил Лукас усталым голосом. – Можешь от них избавиться?

– У меня едва получается заставить их меня слушать, – сказал Хукер. – Ты внезапно стал весьма популярным, похоже, на кону стоит их профессиональная честь.

– Слушай, если нужно, столкни их чертовыми головами, – сказал Лукас, – только избавься от них. – Я не могу…

Внезапно шум снаружи усилился, и Хукер быстро отправился посмотреть, что там происходит. Через несколько мгновений в шатер вошла молодая женщина. Она была одета в ниспадающее платье из темно-фиолетового габардина, облегающее ее статную фигуру. У нее были длинные волнистые черные волосы и темные глаза. На ее шее красовалось бриллиантовое ожерелье с подвесками, а запястья охватывали парные золотые браслеты с драгоценными камнями. Она была на удивление милой, а ее голову украшала золотая корона, которую Лукас презентовал ей раньше.

– Это Ребекка, дочь Исаака из Йорка, милорд, – произнес Хукер. – Она пришла засвидетельствовать почтение безымянному рыцарю и справиться о ваших ранах.

Он прокашлялся.

– Она прогнала этих пиявок с некоторым… энтузиазмом.

– Они имели наглость говорить о лечении! – произнесла Ребекка взволнованно. – Дай им волю, они будут пускать человеку кровь, пока тот не умрет!

Хукер встал на колено возле кровати и прошептал:

– Она отослала пацанов на раз-два, – сказал он так, чтобы она его не расслышала. – Она понятия не имеет, кто ты такой, и я подумал, что будет безопасным ее впустить. Она только недавно приехала сюда с отцом, который дает деньги Иоанну в долг, хотя я бы не поставил на то, что он их когда-нибудь еще увидит. Я подумал, что нам не помешают друзья со связями, если ты понимаешь, о чем я.

– Откуда ты все это знаешь? – прошептал Лукас.

– Шутишь? Как только ты отдал ей корону, все только об этом и говорят. Ты утер им нос, оказав честь еврейке. Ходят слухи, что Исаак заплатил за твой доспех и коня в обмен за протекцию. Его не слишком любят в этих местах, ведь он богат, к тому же еврей.

Пока они переговаривались, Ребекка стояла у входа в палатку, сложив руки в замок с выражением серьезного беспокойства на лице. Лукас попытался сесть.

– Нам не следует шептаться в присутствии дамы, – начал он.

Она тут же бросилась к нему и мягко толкнула обратно.

– Не надо, мой господин, не вставайте. Вы ранены, – сказала она.

– Да, вид у меня неважный, – сказал Лукас, нежно снимая ее руки со своей груди и садясь, но, заверяю вас, я вовсе не ранен, просто устал.

– Я пришла узнать, не нуждаетесь ли вы в помощи, – произнесла Ребекка. – Вальдемар Фиц-Урс, советник Иоанна, настоял на этом. Он сказал, что так как я обучалась искусству врачевания у Мириам из Аэндора, я должна о вас позаботиться, раз уж вы назвали меня своей королевой.

Она опустила глаза.

– По правде говоря, он так поступил не из заботы о вас, мой господин, ведь Мириам была обвинена в колдовстве невежами, не разбирающимися в ее методах лечения. Боюсь, советник не так озабочен вашим здоровьем, как просто хотел избавить этих норманнов от позора почитания еврейки на их празднестве, которое происходит прямо сейчас. Насколько я рада оказанной вами чести, мой господин, настолько же я обеспокоена. Это было неразумно. Несомненно, вы не знали, что я еврейка, в противном случае вы отдали бы предпочтение другой.

– Я не знал, – сказал Лукас, – если честно, я собирался выбрать норманнскую девушку, чтобы как-то утихомирить эту знать. По правде говоря, чествование женщин только за их красоту меня не привлекает. Мне не по душе подобные пустые проявления тщеславия. Что касается вашей веры и происхождения, я встречал многих евреев во время моих странствий, и кое-что знаю о ваших убеждениях. И если я их не разделяю, то я совсем не нахожу их претящими. Я не из тех, кто преследует и обижает ваш народ.

– Тогда вы действительно рыцарь редкой породы, – сказала она. – Правда ли то, что говорят люди, – вы саксонец?

– Боюсь, что не могу вам ответить, – сказал Лукас. – Слишком многое поставлено на карту, и я еще не готов открыться. Вынужден попросить вас проявить терпение.

Она опустила глаза.

– Прошу простить мое любопытство, мой господин, – сказала она тихим голосом. – Я не хотела показаться дерзкой.

– У вас нет причин просить прощения, – произнес Лукас. – Это должен сделать я. Похоже, что, выбрав вас, я породил слухи о том, что ваш отец является моим патроном, предоставившим мне все необходимое для участия в сегодняшнем состязании. Это не добавит ему любви норманнов.

Она улыбнулась.

– Но и не уменьшит их любовь к его деньгам. Норманны хорошо обращаются со мной, насколько это возможно в отношении любого еврея только благодаря тому, что им хорошо известно о крупных суммах, которые Иоанн берет в долг у Исаака. Так что до тех пор, пока им нужен узурпатор, они продолжат относиться к нам с определенной добротой.

– Ваш отец рискует, – сказал Лукас. – Едва ли Иоанн будет честен в своих делах с евреем. Он может принудить его отдать все состояние, и что тогда будет с вами?

Она слегка повела плечами.

– То же, что было с моим народом всегда. Что мы может сделать? Наша судьба в руках господа.

Лукас улыбнулся.

– Он займется улаживанием споров всех наций и решением проблем народов, пока мечи не будут перекованы в орала, а копья – в садовые ножи. Нации перестанут воевать друг с другом, а мужчины перестанут учиться быть воинами.

Ребекка взглянула на него в изумлении.

– Вы цитируете пророка Исаию? И на иврите !

– Оружейники все еще делают мечи и копья, – сказал Лукас. – Они все еще не перешли на изготовление инструментов для земледельцев. Я не собираюсь вести с вами религиозные споры, но будет разумным взять судьбу в собственные руки вместо того, чтобы вверить ее богу.

– Подобное легко говорить мужчине, но это совсем не просто для того, кто был рожден и женщиной, и еврейкой, – произнесла она. – Всего наилучшего, добрый рыцарь.

Она слегка ему поклонилась и ушла.

– Интересная женщина, – сказал Хукер.

Бобби и Финн зашли в шатер. Снаружи было темно и тихо, большая часть рыцарей и знати отправилась на банкет, в то время как зрители рассосались до завтрашних гуляний. В прохладном ночном воздухе раздавался стрекот сверчков.

– Пришлось подождать, пока не уйдут твои гости, – сказал Бобби. – Поразительно красивая женщина. Кто она?