Ася Плошкина - Заводное сердце. Девочка из ниоткуда [litres]

Разглядеть плакат как следует Варя не успела. Дверь подъезда распахнулась, и навстречу ей выбежала невысокая женщина с усталым конопатым лицом. Одета она была в истрепанное зеленое платье и две пухлые шали, перекрещенные на груди. Цветастый платок на голове, а в руках, красных и распухших, – большущий и, по виду, тяжелый мешок. Варя замерла, вглядываясь в доброе лицо с запавшими серыми глазами, – кажется, это и есть мама Захара. Увидев девушку, она замедлила шаг и уже раскрыла рот, готовясь что-то сказать, но Варя кинулась ей навстречу и сунула в руки корзину:

– Это вам, возьмите!

– Что ты, деточка, не нужно… – смутилась женщина.

– Возьмите, пожалуйста! – Варя начала краснеть, и, несмотря на протесты Катерины Андреевны, поставила корзину на землю у ее ног. Потом повернулась и зашагала прочь, постепенно прибавляя шаг.

– Барышня, милая, постойте! – донеслось ей вслед. – Куда вы!

Спектакль как раз закончился, когда Варя прибежала на бульвар. Ее пропажу заметила только Алиса, но виду не подала. Зато вечером на чердаке девушку уже поджидал рассерженный Захар.

– Ведь я же просил! – воскликнул он, едва Варя переступила порог. – Нам с мамой не нужна помощь! Мы сами можем о себе позаботиться!

– Это не я! – выпалила Варя и тут же покраснела, сообразив, какую сказала глупость.

– Ага, как же! – фыркнул Захар. – Наверное, это была какая-то другая барышня в гимназической форме и с лиловыми глазищами.

– Ну, хорошо, – Варя выпрямилась. – Да, я была у твоей мамы. Мне хотелось помочь ей, совсем чуть-чуть. Это ведь мелочь!

– Для кого мелочь, а для кого и нет, – пробурчал Захар. – Говорю же, мы сами справимся.

– Но помощь иногда нужна всем! Особенно тем, кто привык всегда справляться сам. И если я тебе помогла – это не значит, что ты стал слабее.

Захар немного помолчал, уставившись в маленькое чердачное окошко, на которое уже налипла ночная мгла.

– Вообще-то, – мальчишка покраснел, – я хотел сказать спасибо. Мама так обрадовалась… Она хоть поужинала по-человечески. И все эти кремы-бальзамы – говорит, от них уже гораздо лучше.

– Я так рада!

– Знаешь… – помолчав, добавил Захар. – Я весь вечер вспоминаю мамино счастливое лицо. Давно ее такой не видел. Очень давно.

Он взъерошил и без того растрепанные соломенные волосы, оглядел мастерскую, тряхнул головой, будто решаясь на что-то.

– Я всего лишь трубочист, что я могу… Работаю здесь целыми днями, терплю это все, а приношу только жалкие гроши. Даже на хороший ужин – и то не хватит. Все мечтаю – ты знаешь уже, – что открою однажды лавочку со своими штуковинами. Дурак! – Захар горько усмехнулся. – Ведь знаю же, что чушь это все. А все равно выдумываю. Лавка своя! Нет, мне таких денег не накопить.

Варя молчала, беспомощно переминаясь с ноги на ногу.

– А на фабрику пойти – так там, говорят, еще и поменьше платят. И смена – от зари до позднего вечера. Меня ведь даже помощником механика никто не возьмет. Может, кочегаром или самым младшим ковшевым. Но вот если бы…

– Если бы что? – оживилась Варя.

– Если бы я выучился… – Захар прошелся по комнате. – Если бы хоть школу закончил… Мог бы и приличную должность получить. Машины обслуживать или даже… – В голосе мальчишки зазвучала надежда: – Самому изобретать! Не в Альянсе, конечно, – кто ж меня туда возьмет…

– Возьмут, если увидят, что ты умеешь!

– …но хоть в маленькой какой мастерской. Вот тогда бы мама не уставала больше. Не болела, не плакала. Не стирала бы руками эти проклятые сорочки и простыни! – Захар сжал руки в кулаки. – Ела бы яблоки и сыр, когда захочется. Носила платья почти как у важных дам. Может, даже ездила на паромобиле… И я. Я бы какие угодно штуковины мог собирать. Из хороших деталей – а не из тех, что на свалке нашел или выменял на блошке на такой же мусор…

– Ты хочешь сказать… – Варя шагнула к другу, не решаясь поверить в то, что он вот-вот произнесет.

– Да. Я буду участвовать в этой вашей выставке. Я знаю, что меня могут наказать. Очень… – Он сглотнул. – Очень сильно наказать. Но иначе мне никак не выучиться. И не помочь маме. Я не хочу чистить трубы и бросать уголь в топку, пока все легкие себе не сожгу…

– Тебя не накажут! – выпалила Варя. – Я не дам тебя наказать. Если что-то пойдет не так, я возьму вину на себя. И не спорь! Скажу, что это я все придумала. Что заставила тебя, забрала твое изобретение…

– Вот еще! – Мальчишка фыркнул и смерил хрупкую Варину фигурку насмешливым взглядом. – Заставила она меня. Кто поверит? Да и не позволю я такого… Никогда не лгал и дальше не буду.

– Я все-таки очень верю, что это не понадобится. То есть немного солгать, конечно, придется, – девушка принялась теребить светлую прядь. – В самом начале выставки. Но только самую малость.

– А если они… Ну, попечители эти или как их там. Если они разозлятся? Что тебе будет?

– Ничего не будет! – Варя махнула рукой и постаралась придать своему голосу беспечность, хотя холодный и скользкий червячок страха все-таки пробрался в ее мысли. – Может быть, сделают выговор. Лишат десерта. Запретят ходить на прогулки. Ну или даже исключат…

– Исключат? – Захар округлил светло-серые глаза.

– Ну и что с того? – хорохорилась Варя. – Это ведь не единственная гимназия.

– Отчаянная ты, – немного помолчав, сказал мальчишка. – Спасибо.

– Благодарить пока не за что. Давай лучше подумаем, что приготовим к выставке. Времени у нас осталось не очень много – надеюсь, Гордей Иванович не раскричится, когда я скажу, что все-таки хочу участвовать.

– Когда она там? В конце ноября? – засуетился Захар. – Нужно выставить «Подметайку» – она у меня получилась лучше всего. Нет! Что, если попробовать «Чудо-стирку» до ума довести? Может, и успею. – Юноша расхаживал по комнатке, иногда останавливаясь, чтобы почесать в затылке или, закусив губу, устремить взгляд куда-то в сторону. Мысли у него в голове взрывались снопом разноцветных искр.

– «Чудо-стирка» – лучше всего! – поддержала его Варя. – Ты точно всех заткнешь за пояс. И поможешь маме. И может быть, тебе дадут патент и станут выпускать множество таких машин…

– Да уж прям… – смутился Захар. – Есть, правда, еще кое-что. Я на кладбище машин землеройку видел, все хотел починить… Но это слишком долгое дело, не успею. И деталей нет.

– Землеройку?

– Да. Субтеррину, – рассеянно произнес мальчишка. И вдруг удивленно поднял брови. – Ой, что это у вас? Шестерня? Затейливая, никогда таких не видел!

Варя вздрогнула. Она не заметила, как вытянула из ворота рубашки медальон на длинной цепочке и принялась вертеть его в пальцах. Тяжелое зубчатое колесо с объемным геометрическим узором – треугольник, спрятанный внутри квадрата. По бокам к колесу крепились острые узорчатые крылышки.