Ася Плошкина - Заводное сердце. Девочка из ниоткуда [litres]

Захар махнул рукой и заспешил к чердачной лестнице.

Варя вернулась в свою спальню и даже прилегла на кровать, чтобы вздремнуть хотя бы часок. Но сон не шел – по всему телу от макушки до кончиков пальцев бежала мелкая дрожь. Что-то темное, вязкое прокралось в Варины мысли. Кажется, это густое грозовое облако называлось предчувствием. Очень плохим предчувствием.

Проворочавшись без сна полчаса, Варя поднялась с постели и, хотя до начала выставки оставалось еще немало времени, начала собираться. Умылась, постояла немного у раскрытого шкафа и выбрала скромное дымчато-серое платье с пуговками на вороте и широкой оборкой по подолу. Светлые волосы подобрала в высокую прическу и украсила черной лентой, в уши вдела серебряные серьги с россыпью мерцающих камней. Развернула бумагу со своей речью, но не смогла прочесть ни слова – буквы слились в бессвязную вереницу. Постояла у окна, глядя, как тает над городом грязный розово-серый рассвет, уступая место блеклому ноябрьскому дню, как штрихуют небо неспешные цеппелины, а ветер гоняет по мостовым истлевшие листья и обрывки газет.

Не в силах больше оставаться на месте, Варя выглянула из спальни. Никого. Ее одноклассницы наверняка еще сидят в своих комнатах, готовятся к выставке и встрече с родителями. Снизу, из большого парадного холла, доносились звуки суетливых шагов, звон посуды и сердитые окрики Полозова – шли приготовления к торжеству. Не зная толком, что сейчас будет делать, Варя побрела по коридору, дошла до лестницы и медленно, считая ступеньки, спустилась на второй этаж. Может быть, пойти в библиотеку и подождать там? Или прогуляться в оранжерее. Или… – Девушка повернулась и сделала пару шагов к залу торжеств – туда, где за закрытыми дверями вместе с остальными изобретениями стояла накрытая простыней «Чудо-стирка». Взглянуть бы на нее в последний раз перед выставкой, убедиться, что все в порядке. Правда, по правилам, это запрещено, да и зал может быть заперт – чтобы с работами наверняка ничего не случилось. Варя постояла немного в нерешительности, не зная, как поступить. И в тот момент, когда она уже уверилась, что лучше не искать себе неприятностей и отправиться в библиотеку, дверь в зал торжеств тихонько приоткрылась.

Злата, одетая в небесно-голубое шелковое платье, выскользнула в коридор. На ее лице, обрамленном безупречными локонами, блуждала рассеянная улыбка. Но не успела она сделать и дюжины шагов, как встретилась взглядом с Варей – удивленной и настороженной.

– Ты что здесь делаешь?! – выпалила Злата своим обычным капризно-требовательным тоном. – В зал запрещено заходить до выставки!

– Правда? – Варя сложила руки на груди. Грозовое предчувствие в ее мыслях становилось все плотнее. – Это я у тебя должна спросить.

– Не твое дело, Чударина! Еще не хватало перед тобой отчитываться.

Злата скорчила раздосадованную гримасу и, задрав подбородок, попыталась пройти мимо Вари к лестнице. Но та, удивляясь своему напору, ухватила обидчицу за локоть:

– Передо мной ты можешь и не отчитываться. А вот если я позову Гордея Ивановича, придется все объяснить.

– Никого ты не позовешь! – усмехнулась Злата. – Отпусти!

– Нет, позову, – Варя покрепче сжала пальцы. Ее снова, как тогда, в столовой, накрывала волна ярости.

С полминуты девушки молчали, испепеляя друг друга ненавидящими взглядами. Когда Злата поняла, что Варя не станет отступать, ее красивое фарфоровое лицо скривилось от злобы:

– Имей в виду, Чударина, если ты испортишь… Если ты только посмеешь испортить мне сегодняшний день, лучше тебе в гимназии больше не появляться. Я тебя в покое не оставлю. Будем травить тебя всем классом, пока…

– Я? – Варя опешила. – Я ничего тебе не порчу.

– Мой отец, – зашипела Злата. – Мои родители специально приехали в Цареград. На один день. Посмотреть, как я выиграю выставку. Я готовилась целых три месяца. Я не могу их разочаровать.

– Но зачем?! Ты ведь и так поступишь в любой университет – какой только захочешь…

– Не нужен мне никакой университет! – Злата перешла на звенящий, срывающийся шепот: – Сегодня вечером – торжественный ужин в мою честь. Отец пригласил друзей и уже заказал мне подарок. Если меня кто-то обойдет… И кто – никому не известная выскочка – это будет ка-та-стро-фа! Родители приезжают раз в полгода не для того, чтобы увидеть, как я провалюсь!

«Я думала, они приезжают, чтобы увидеть тебя!» – чуть не выпалила Варя. Но вовремя прикусила язык.

С первого этажа послышались громкие голоса и смех – приехали первые гости. Злата замолчала, прислушиваясь. Варя смотрела на ее побледневшие щеки, на плотно сжатые губы и глаза, ярко-голубые, в которых неожиданно увидела… страх? Девушка вспомнила, что никогда не видела, чтобы Злата получала письма от родителей. Каждое воскресенье, за завтраком, Амелия Никитична появлялась в столовой с корзинкой, в которой лежали конверты – большие и маленькие, пухлые или совсем тоненькие, белые, коричневые, нежно-голубые. Часть из них прилетала к секретарю школы по пневмопроводу. Другие доставляли в гимназию почтовые механоиды, и такие конверты были покрыты марками и наспех поставленными синими штемпелями.

В воскресенье завтрак всегда длился на полчаса дольше, чем в другие дни, – потому что счастливицы, получившие письмо от родителей, тут же забывали о еде, об учебниках и подругах и погружались в чтение. Варя с тоской ждала этого момента – ей самой письма никогда не приходили. Да и от кого? Только и оставалось, что смотреть, как Алиса с нежной улыбкой на лице читает длинные обстоятельные послания, которые прилетали от ее папы из другой губернии. Как оживляется вечно сонная Кира Филинова. И даже Рина с Тильдой на долгую четверть часа перестают болтать, жадно вчитываясь в ровные строчки.

Но Злата… Один или два раза Амелия Никитична протягивала Злате помятые открытки с пейзажами и видами европейских городов. На обратной стороне открыток было всего несколько слов, написанных размашистым почерком. Девушка за секунду пробегала их глазами, убирала в карман платья и с безразличным видом возвращалась к еде.

– Если я не возьму первый приз, – повторила Злата, – это будет позор. Мои родители… – Она прикусила губу, отвернулась и на несколько мгновений подняла к потолку влажно блестящие глаза.

– Послушай… – помолчав немного, проговорила Варя. Вся ярость вмиг схлынула, и голос девушки звучал мягко и немного печально: – Может быть, я могу чем-то помочь…

Она толком не знала, что сказать, поэтому сделала шаг вперед и осторожно взяла Злату за прохладную ладонь. Та вздрогнула и с минуту глядела на свою руку, растерянно хлопая влажными ресницами. И вдруг подняла на Варю сощуренные, искрящиеся ненавистью глаза.