Ася Плошкина - Заводное сердце. Девочка из ниоткуда [litres]

– И молчал?!

– Понимаешь… По правде сказать, то, что я придумал, – почти невозможно. А если даже все получится, нас за такое, скорее всего, убьют.

– Говори же!

– Хорошо, – сдался Захар. – Но ты скажешь, что я сошел с ума.

Князь Кручинин оторвался от чертежей и растянул губы в подобие улыбки.

– Как идет работа? – Полозов стоял в дверях лаборатории и, задрав подбородок, оглядывал помещение хозяйским взглядом.

Низкий зал без окон, блестящие металлические столы уставлены странными приборами с трубками и вентилями – Полозов узнал только перегонный куб. Повсюду громоздятся колбы и реторты, пустые или заполненные разноцветными жидкостями. Вдоль стен выстроились книжные шкафы.

Двое инженеров Альянса при появлении Гордея Ивановича подняли тяжелые окуляры. Тут же замолчали токарные станки и сварочная машина, перестали лететь во все стороны искры и металлическая стружка.

– Превосходно. Быстрее, чем планировалось.

– Я хотел бы взглянуть.

Прошло всего несколько дней после освобождения из казематов, но здесь, в лаборатории, князь Кручинин явно чувствовал себя хозяином. Улыбчивый, небрежный, одетый в белоснежную выглаженную рубашку – он вел себя так, будто толпа соглядатаев не следила за каждым его шагом, а Блюстители не дежурили под запертой дверью. О месяцах, проведенных в казематах, напоминали только синяки и ссадины на худом гладко выбритом лице.

– Пожалуйста, – князь сделал приглашающий жест.

Полозов подошел к столу и оглядел бумаги. Сквозь скупую графику технических чертежей проступали механические руки и ноги, массивный позвоночник и легкие из множества металлических пластин.

– М-да, это впечатляет, – процедил Гордей Иванович, рассматривая сеть тонких трубок-сосудов, повторяющих контуры будущего механоида. – А это что такое?

Большие желтоватые листы покрывали незнакомые символы, закорючки и схемы. Что-то похожее Полозов видел в кабинете князя много месяцев назад. Крути, стрелы, колбы с томящимися в них драконами, птицами и змеями – все это вперемешку с длинными и подробными химическими реакциями. Химию Полозов помнил не слишком хорошо, но ему сразу стало понятно – в некоторых цепочках вместо привычных формул стоят незнакомые буквы и символы.

– Алхимия, – улыбнулся Кручинин. – Я здесь именно за этим.

– Я хотел бы знать все подробности! – потребовал Полозов.

– Видишь ли, это не так просто объяснить. Алхимики всегда шифровали свои трактаты, и разобраться может только посвященный. Я мог бы рассказать тебе – хоть это и займет много времени… Но ведь алхимия – только для врагов Прогресса. Ты уверен, что хочешь узнать?

– Я… – Полозов побледнел. – Нет, пожалуй…

Внутри у него все клокотало. Кручинин! Снова издевается, держит его за дурака. Опять приходится отступать, мямлить, соглашаться.

– Мудрое решение. В этих формулах зашифрована жизнь. Жизнь, созданная в колбах и машинах. Магистр ведь именно этого от меня хочет. Поверь, Гордей, мне нет смысла его обманывать.

Полозов не выдержал прямого открытого взгляда и принялся разглядывать темную громадину за спиной у князя. Завешенный полотном, этот предмет больше всего напоминал огромную пневмокапсулу.

– Алхимическая печь, – с готовностью сообщил Кручинин. – Атанор. В ней все и произойдет.

Гордей Иванович подошел к атанору и отогнул край полотна. Он ожидал, что увидит большую печь, сложенную из кирпича, с длинной трубой и полукруглым зевом. Но перед глазами у него блеснуло толстое голубое стекло, закованное в металлический каркас и оплетенное множеством трубок с вентилями и манометрами. Рядом с печью стоял чан, наполненный вязкой голубоватой массой. Глина? Над чаном парило едва заметное мерцание, в воздухе запахло чем-то едким и одновременно травянисто-пряным.

– Хм… – только и сказал Полозов. На языке вертелось множество вопросов, но не хватало еще, чтобы он выглядел перед Кручининым как глупый школяр, который забыл выучить урок.

– А вот там… – Князь указал в противоположный конец лаборатории: – Лучше сам взгляни. Уверен, тебе будет любопытно.

По его кивку инженеры бережно поставили на стол металлический ящик – по виду очень тяжелый.

– Что в нем? – насторожился Полозов.

– Самое важное, – князь покрутил мудреный замок и откинул крышку. – Только сегодня закончили.

Внутри лежало механическое сердце – именно такое, каким его и представлял себе Полозов, такое, каким его рисовал князь на своих чертежах. Множество лепестков из тонкого серебристого металла наслаивались друг на друга – они могли раскрываться и сжиматься снова, повторяя движения человеческого сердца. Тонкие гофрированные трубки оплетали механизм и уходили внутрь – к пружинам, зубчатым колесам и клапанам.

– Да, но оно огромное! – только и смог сказать Полозов.

И правда – размером сердце было не меньше человеческой головы.

– Так и нужно. Тот, кому оно достанется, будет очень… внушительным.

– Насколько? – Полозов окинул взглядом алхимическую печь.

– Магистр приказал создать для него воина. Я выполняю приказ.

– И как же это существо… как оно…

– Оживет?

– Да.

– Философский эликсир. Красная тинктура. Эссенция Вита.

– Я не понимаю.

– Ты знаешь о Великом Делании?

– Это что-то из оккультизма, колдовства?

– Из алхимии. Я начинаю Великое Делание и получаю… То, что называют философским камнем.

– А потом превращаешь свинец в золото? – едко усмехнулся Полозов. – Но это же просто россказни шарлатанов!

– Так и есть. Я сомневаюсь, что с помощью Эссенции можно получить золото. Но точно знаю, что она дает жизнь даже тому, что мертво.

– Ты говоришь о своей дочери? О Полине?

– Полины больше нет, – покачал головой князь. – Я говорю о будущей армии Гардарики.

– И где она? Эта Эссенция? – Полозов огляделся, задерживаясь взглядом на каждой колбе.

– Великое делание состоит из множества этапов, – Кручинин обвел рукой лабораторию: – Кристаллизация, выпаривание, сгущение… Эссенция еще не готова.

– И когда же? – Гордей Иванович все больше раздражался. – Когда ты сможешь оживить…

– Думаю, все должно произойти в новолуние.

– Нельзя ли поточнее? – фыркнул Полозов. – Я не захватил с собой лунный календарь.

– Через неделю, – князь сверился с хронометром.

– Так скоро?

– У меня есть причины торопиться. – Кручинин вмиг посерьезнел. – Гордей, я хотел сказать тебе… Спасибо.

– За что?! – Полозов не смог скрыть удивления.

– За Варю. Уверен, ты заботился о ней.

– Это мой долг. Заботиться об ученицах.

Гордей Иванович отвел взгляд. Он испугался, что Кручинин начнет расспрашивать о Варе, попытается выведать, где она. Но утром Магистр ясно дал понять, что эта тема – запрещенная. Нельзя говорить князю о Варином появлении на балу и тем более о побеге.