Ася Плошкина - Заводное сердце. Девочка из ниоткуда [litres]

– Не пытайтесь бежать. И не думайте, что кто-то вам поможет. – Магистр остановился тремя ступеньками выше, нависая над Варей, как безжалостная хищная птица.

И тут ночную улицу огласил рев двигателя. Все разом замолчали и вытянули шеи. Шум все нарастал, и вот на площадь перед Грандъ-театром вырвался блестящий интроцикл. Водителя разглядеть не удавалось – было понятно только, что на лице у него темные окуляры, а на голове – цилиндр. Ослепительно вспыхнули фары, интроцикл, не сбавляя хода, прокатился между скамейками, обогнул замерзший фонтан и направился прямо к оцеплению.

– Стоять!

– Блюстители!

Агенты закричали, вскинули пушки, прозвучала череда выстрелов. Интроцикл вильнул в сторону и разогнался еще сильнее. Один из черных мундиров едва успел броситься в сторону – колесо с сидящим внутри него незнакомцем вырвалось вперед и легко взлетело по ступенькам.

– Садись скорее! – Мальчишеский голос перекрикивал пыхтение двигателя. Интроцикл оказался рядом с Варей, и девушка с изумлением увидела Захара. Не раздумывая долго, она ухватилась за протянутую руку и нырнула внутрь большого колеса.

Машина с ревом полетела ко входу в театр – Варя только и успела, что прижаться к другу и крепко обхватить его за пояс.

Крики, гвалт, топот ног – гости и городовые разбегались в стороны, толкали друг друга, спотыкались и падали. Перед Вариными глазами пронеслось бледное, искаженное гневом лицо Магистра. Она зажмурилась и через мгновение почувствовала, что интроцикл тряхнуло. Раздался металлический стук, и вот они с Захаром оказались в холле театра.

Сзади кто-то бежал. Снова послышалась стрельба, а за ней – звон бьющегося стекла, треск и грохот. Девушка обернулась и увидела агентов в черных мундирах, а среди них – Глеба Владыкина. Он что-то кричал, размахивал руками, но слов Варя не разбирала.

– Держись крепче!

Захар затормозил, оттолкнулся ногой от пола, чтобы удержать равновесие и, круто развернув колесо, со всей силы надавил на педаль. Девушка тихо взвизгнула и спряталась за плечом друга. Навстречу неслись стены, зеркала и двери, в ушах стоял шум мотора. Варя почти перестала дышать, но тут колесо налетело на дверь, она с треском открылась, и интроцикл вывалился на улицу. Беглецы оказались в узком переулке позади театра. Служебный вход охраняли два черных мундира, но, прежде чем они успели опомниться, Захар выкрутил руль, и машина нырнула в густое переплетение цареградских улиц.

Дзынь!

Оконное стекло на первом этаже осыпалось звонкими осколками, и булыжник исчез в черном проеме.

Глеб огляделся по сторонам – не зажегся ли свет в соседних особняках, не бежит ли сюда городовой или заспанный дворецкий? Все было тихо, и юноша, подтянувшись, вскарабкался на подоконник.

«Что, черт возьми, я делаю?!» – сбив локтем оставшиеся стекла, Глеб нырнул в пустой зияющий прямоугольник.

Под ногами хрустнули рассыпанные по ковру осколки. В комнату просачивались бледные отсветы уличных фонарей. Глеб обогнул диван, задел ногой низкий столик и едва не рухнул на заставленные книгами полки. На стенах висели картины – городские пейзажи, загородный дом в окружении цветущих деревьев, несколько портретов. Глеб ненадолго задержался возле изображения красивой светловолосой женщины, тряхнул головой и вышел из комнаты.

Его охватил азарт. Что, если Варя снова решила спрятаться на самом видном месте? Выходит, что он, Глеб, первым об этом догадался. И даже если он ошибается, в доме наверняка найдется то, что наведет на след преступницы.

Но в просторном холле царила густая, настороженная тишина. «Наверняка слышали звон стекла, – с досадой подумал юноша, – и успели спрятаться».

Глеб свернул в темный коридор и наткнулся на закрытую опечатанную дверь. Неужели та самая алхимическая лаборатория? Сердце у юноши застучало чаще. Он осмотрел пожелтевший лист бумаги: «Указом Его Превосходительства строжайше запрещено…» – печать и подпись Магистра. Нет, внутрь никак не проникнуть.

Стараясь ступать как можно тише, Глеб пошел к лестнице. На втором этаже он толкнул ближайшую дверь и оказался в кабинете. Сквозь раздвинутые шторы лился слабый свет ночной улицы. Юноша в растерянности побродил среди опрокинутых кресел и выпотрошенных книжных полок. Нечего было и надеяться, что Блюстители оставят здесь хоть одно письмо или черновик.

Глеб заглянул еще в несколько комнат, но с каждой новой дверью на него все больше накатывала неловкость. Здесь когда-то жили люди – обедали, смеялись, сидели по вечерам у горящего камина. А теперь вокруг пустота, перевернутая мебель, вывороченные наизнанку столы и ящики. И он сам, Глеб Владыкин, как будто бы причастен к тому, что огромная машина уничтожила этот хрупкий мир. Юноша постарался прогнать эти мысли – каким бы одаренным изобретателем ни был Кручинин, он нарушил закон. Он враг Прогресса. А значит, и Варя тоже.

Поднявшись на третий этаж, юноша толкнул невысокую белую дверку и вошел в светлую комнату с нежно-голубыми обоями. Кто-то разворотил постель, сорвал и бросил на пол белоснежный полог, вышвырнул из шкафа платья, побросал на пол книги и сломал большой игрушечный дом. Глеб чуть было не повернул обратно – внутри него натянулась тонкая пронзительная струна, – но заставил себя остаться.

Стараясь не смотреть на куклу с оторванной рукой, юноша наугад поднял с пола несколько книг. Учебник математики, географический атлас, «История Прогресса» в двух томах. А рядом – совсем неожиданные для цареградских домов – сборники сказок и приключенческие романы с крылатыми машинами на обложках. Глеб подумал о Варе, о ее встревоженном бледном личике и печальных глазах. И представил, как в этой самой комнате она спит под легким балдахином, наряжается перед большим овальным зеркалом и, сидя на подоконнике, одну за другой читает толстые книги. То есть читала. Спала. Наряжалась. В горле разрастался неприятный комок, который никак не удавалось проглотить.

Все, с него хватит – Глеб повернулся и вышел в коридор, – нельзя больше оставаться в этом доме. Вари здесь нет, и, может быть, это даже к лучшему.

Парадная дверь со стуком распахнулась, и гулкая тишина дома наполнилась топотом множества ног. Глеб юркнул обратно в спальню и прижался к стене.

– Поторопитесь, нужно успеть к рассвету, – снизу раздался зычный мужской голос: – Великий Магистр не хочет ждать. И смотрите осторожнее, не повредите ничего.

Шаги прогрохотали по первому этажу – кажется, в доме было не меньше десятка человек.