Мюррей Лейнстер - Избранные произведения в одном томе

— Росный Бог, — подробно объяснил вождь Ревунов, — на рассвете встряхивает росу на наших зерновых культурах, так, чтобы они не изменили цвет и не стали несъедобными, как дикие растения джунглей. Один из нас каждое утро надевает его головной убор и дует в горн на зерновых полях. Упавшая с листьев роса спешит к храму Росного Бога. Каждое утро росинки миллионами сбегаются в его храм и собираются в огромном, глубоком резервуаре, в котором и сосредоточена святость Росного Бога. Туда мы помещаем самые яркие камни, чтобы они встречали новую росу.

Боулес прищурился. Затем вскочил с места.

— Боже правый! — вскричал он. — Роса словно ливень опадает мгновенно, а у вас есть дренажная система. Конечно! У вас в храме росяной пруд! Озеро! Бассейн, наполненный упавшей росой. Так блестящие камешки были там?

— Господин, яркие камни покрыты глубоким слоем святости, — сказал вождь Ревунов извиняющимся тоном. — А человек, оказывается, желал их очень сильно. Если бы мы сразу это поняли, мы бы подарили их ему. Мы приносим камни издалека, но наша вера позволяет отдавать даром друг другу страстно желаемые вещи. Если в обычае людей есть желание иметь те блестящие камешки, мы могли бы поделиться ими.

Боулес смотрел на блестящую горстку кристаллов, которые он вынул от карманов Файнеса после того, как Ревуны вернули его тело.

— Игра не стоила свеч, — произнёс он с горечью. — Это кристаллы циркона. Они довольно красивы, но не имеют коммерческой ценности. Они достаточно тверды, чтобы использовать их в инструментах для обработки мыльного камня. Я полагаю, Файнес принял их за алмазы. Когда он увидел бассейн с дном, устланным алмазами, у него голова пошла кругом. Он нырнул за ними. А бассейн, возможно, глубже, чем кажется. Он спрыгнул, чтобы сграбастать цирконы, принятые им за алмазы, а там не оказалось никаких ступенек, какие бывают в бассейнах, и он не смог выбраться. Таким образом, он утонул — на Ориксе, где никогда не бывает дождей. Ну и дела!

— Росный Бог наказал его, потому что он нарушил закон, — с благоговением отозвался Ревун.

— Он погиб, потому что оказался дураком, который не соблюдает правил, — язвительно ответил Боулес.

Сверху послышался быстро нарастающий гул. Он всё увеличивался и превратился в чудовищный грохот. Настолько громкий, что задрожали листья в джунглях.

Корабль с припасами опускался медленно, с грохотом, который, казалось, встряхивал саму почву. Боулес вскочил и в порыве злости сжал кулаки.

— Он, должно быть, знал об этом! — яростно вскричал он. — Знал, что корабль придёт раньше срока. Его обязанностью было слушать косморадио и принимать сообщения. Он не сказал мне, и теперь без упакованных для отгрузки товаров я должен буду выслушать проклятия за простой судна! Чёрт с ним! Это его промашка. Надо было соблюдать правила.

«Адастра» уже сверкала, ведь от приближающегося Солнца ее отделяло небольшое расстояние. Наблюдающие за внешней поверхностью огромного корабля видеоэкраны передавали на внутренние мониторы слабый свет. Они показывали мощное округлое тело металлического шара, покрытое лесом кранов, слишком массивных, чтобы их могла передвигать сила, меньшая, чем та, которой располагал сам корабль. Они показывали весь шар диаметром в тысячу пятьсот метров как слабо светящийся объект, неподвижно висящий в пространстве.

Впрочем, последнее впечатление было ошибочно. Колоссальный, на первый взгляд слишком огромный, чтобы хотя бы вздрогнуть под действием любой представимой силы, корабль именно сейчас подвергался ее воздействию. В двенадцати точках его слабо поблескивающей обшивки находились отверстия, из которых вырывалось прозрачное пурпурное пламя. Оно давало мало света — меньше, чем звезда, к которой направлялся корабль, — но это были дюзы ракет, поднявших «Адастру» с поверхности Земли и семь лет толкавших ее сквозь межзвездное пространство к Проксиме Центавра — ближайшей к Солнцу звездной системе.

Однако сейчас двигатели не разгоняли корабль: огромный шар тормозил. Он терял скорость — ровно 9,9 м в секунду, — чтобы внутри корпуса создать эффект земной гравитации.

Торможение продолжалось уже несколько месяцев. Корабль, который должен был первым преодолеть пространство между двумя солнечными системами, тормозил от максимальной скорости, близкой к скорости света, чтобы достичь такой, какая необходима для маневров в шестидесяти миллионах километров от поверхности звезды.

Далеко впереди Проксима Центавра призывно поблескивала. Видеоэкраны, показывавшие слабый отблеск звезды на панцире корабля, переносили ее изображение внутрь, и на экране главной рубки она виднелась с большим увеличением. Изображение это задумчиво разглядывал старый седобородый мужчина в мундире. Медленно, как будто повторял это уже много раз, он сказал:

— Довольно своеобразное кольцо: двойное, как кольцо Сатурна. У Сатурна девять лун. Интересно, сколько планет будет у этого солнца?

Девушка нетерпеливо откликнулась:

— Мы скоро узнаем это, не так ли? Ведь мы почти на месте и уже знаем время обращения одной из них! Джек сказал…

Отец медленно повернулся в ее сторону.

— Джек?

— Гэри, — поправилась девушка. — Джек Гэри.

— Моя дорогая, — мягко сказал старец, — он производит впечатление порядочного человека и имеет большие способности, но он — бунт. Помни об этом!

Девушка закусила губу.

Старик продолжал, медленно и беззлобно:

— Это весьма прискорбно, что внутри экипажа экспедиции произошел раскол — внутри экспедиции, которая должна быть научной, проводимой в духе крестового похода. Ты даже плохо помнишь, как это началось, но мы, офицеры, слишком хорошо знаем, сколько усилий приложили бунты, чтобы погубить главную цель нашей экспедиции. Этот Гэри — из бунтов. Действительно, он по-своему сообразителен, и я даже позволил бы ему жить в офицерской кабине, но Ольстер проверил его и обнаружил нежелательные факты, сделавшие это невозможным.

— Я не верю Ольстеру! — с нажимом сказала девушка. — Кроме того, именно Джек поймал те сигналы. Он над ними работает, офицер он или бунт! В конце концов, он человек. Близится время, когда сигналы могут прийти снова, и тут тебе придется положиться на него.

Старик нахмурился. Осторожно ступая, он подошел к креслу и сел с обычной и, пожалуй, патетической осторожностью. «Адастра» не требовала постоянного пребывания за пультом управления, как межпланетные корабли. Здесь, в межзвездной пустоте, не было необходимости следить за движением других кораблей, опасаться метеоритов или тех загадочных и до сих пор не изученных силовых полей, которые поначалу делали межпланетные путешествия такими рискованными.